Грифоны ч2. 4

Холодный ветер с Невы, теперь уже не просто ветер, а поток энергии, рвал на части его одежду, царапал кожу, но он уже ничего не чувствовал, кроме жгучего мороза, проникающего до самых костей. Каждый импульс силы грифонов, каждый удар их воли по зависшей в небе бездне, отзывался в его собственных венах, заставляя кровь кипеть и леденеть одновременно.

Марево, словно раненый зверь, содрогалось. Фиолетово-черные волны, казалось, пытались поглотить потоки света, но те, пронизанные металлом и камнем, были слишком плотны, слишком убеждены. Из центра бурлящей воронки, откуда ранее проступила лишь неясная масса, теперь начали медленно вытягиваться отростки – мерцающие, аморфные щупальца, состоящие из той же пульсирующей тьмы. Они не обладали физической формой, но их касание, казалось, выжигало само бытие. Они медленно потянулись к грифонам, а затем, с невероятной скоростью, метнулись к мосту, стремясь поглотить его, словно растворить в небытии.

Мост застонал. Гранит крошился под невидимым давлением, и в воздухе повис запах озона и горячего камня. Крики из портала усилились, превратившись в какофонию, способную разорвать разум, — симфонию боли и древнего, всепоглощающего голода. Эти звуки, казалось, проникали сквозь череп Алексея, и он чувствовал, как его собственные мысли начинают распадаться на бессмысленные обрывки, а слова теряют значение. Он был на грани, балансируя над бездной безумия, но что-то внутри него, инстинкт или, возможно, остатки научного любопытства, не давало ему окончательно сломаться. Он должен был понять.

Грифоны не дрогнули. Их медные тела вспыхнули еще ярче, и от них исходила аура такой первозданной решимости, что даже надвигающаяся бездна, казалось, на мгновение отступила. Новые потоки энергии, более мощные и сфокусированные, вырвались из их пастей, неся в себе эхо древних гор и вековых ветров. Они не просто ударили по щупальцам, они разорвали их, превращая фиолетово-черную субстанцию в клубы мерцающей пыли, которая тут же растворялась в воздухе. Защитный щит вокруг них пульсировал, выдерживая ответные волны энергии, исходящие из воронки.

В тот момент, когда одно из щупалец, казалось, почти достигло парапета, пролетев в считанных сантиметрах от его головы, Алексей увидел нечто, что навсегда отпечаталось в его сознании. За рассеявшимся маревом, в глубине того чужого космоса, мерцали не звезды, а глаза. Сотни, тысячи бесформенных, неземных огней, холодных и безразличных, в которых не было ни мысли, ни эмоции, лишь бездонное, древнее ожидание. Они были так далеки, и в то же время так близко, что Алексей почувствовал их невыносимую тяжесть, их безграничное терпение. Это было не просто вторжение, это было пробуждение чего-то, что дремало за гранью реальности миллионы лет, и теперь, благодаря чьему-то неосторожному действию, медленно просачивалось сквозь завесу.

"Не Пель", — прошептал он в ужасе, его голос утонул в грохоте. — "Он просто открыл дверь. Это... это было всегда здесь, просто ждало..."

Битва продолжалась, превращая ночь над Невой в калейдоскоп невозможных цветов и звуков. Город, спавший под покровом иллюзий, медленно просыпался под грохот незримой войны. И Алексей, прикованный к граниту, был единственным, кто видел, как сквозь рваную завесу фиолетово-черного марева, за мерцающими глазами древних сущностей, медленно проступал силуэт. Он был еще неясен, но его тень, казалось, уже ложилась на весь мир, обещая забвение и холодную, бескрайнюю пустоту. Грифоны держали оборону, но их силы не были безграничны, и Алексей знал: это лишь начало их последней битвы. А может быть, и последней битвы всего мира.