О пользе оффлайна

                (Друзьям, после дня рождения)

Спасибо тем, кто помнит обо мне,
за пожеланий добрых гомон:   
удачи, пополнения в казне,
клад отыскать веселым гномом,
поехать за границу летом,
прорывов в том, успеха в этом,
не суеты, здоровья близким,
терпенья на пути тернистом!

Обласкан — как вам благодарен,
что мне на год вперед подарен
запас тепла и доброты!
За вас (клянусь я, дружбаны,
не подведу, коль станет тяжко)
отдам последние штаны
и на груди порву тельняшку!
 
Счастливчик!.. Но бывают дни,
когда привольно щупальца свои
раскинет в сердце грусти спрут.
И, глядя в тьму, где зол и крут
осенний дождь приканчивает сутки,
я думаю: что делать в промежутке,
в сем квесте меж началом и концом,
безжалостно подброшенном Творцом?
 
Куда податься бедному еврею?
ЗДЕСЬ всякий рад собачиться с соседом
по глупости, по делу, не по делу,
от пустяков, от мелочей зверея.
ЗДЕСЬ — как на Валтасаровом пиру,
и сколько б ни пилось, ни пелось
печален бал и третьей мировой
попахивает чаще, чем хотелось б.
 
А ТАМ?   А есть ли что-то ТАМ?
Вестей оттуда не приходит,
и тот, кто нами хороводит,
лишь после смерти ждет к вратам.

А сам Он есть? Он исследим?
В чем признаки его сокрыты —
таланта искры, мужества огни,
мерцающие словно фонари,
что пеленой дождя размыты?

И почему его созданья,
цивилизацию верша,
идут к вершинам мирозданья,
все время гадя под себя?
 
Зачем любви синоним — страх?
Будь олигарх, будь патриарх,
мудрец, глупец, носитель рубищ —
не уберечь того, что любишь.

Зачем, к чему хрупка реальность?
Одно мгновение, случайность,
один просчет, неверный шаг —
и жизни нет, и вместо рая ад...

Нельзя ли подобрее, Всемогущий?
Иль должен этим утешаться я,
что просто ты хотел как лучше,
а получилось просто как всегда?
 
А может Он не из людей,
не пастырь старцев и детей,
не существо иных формаций,
не Хаос, не материя, не Космос,
а смысл, идея, калька, образ,
в который превратится человек,
пройдя природой данный век,
смертей, рождений и мутаций?
И, ксенофобий одолев гнилье
и научившись понимать иное,
мы будем щедро отдавать свое
и благодарно принимать чужое?
И станем равны Рулевому —
друзья, врачи всему живому,
умны, могучи, страстны, нежны?
Ну, если выживем, конечно.
 
А есть ли шанс наколдовать
на жизнь вторую жизнью светлой?
Ведь неохота исчезать
и неохота исчезать бесследно.
 
Как холоден стук капель по стеклу…
Мольбе о передышке Бог не внемлет.
Тоскливо, зябко, страшно как в гробу,
как будто Он уже оплакал Землю.
 
И вот тогда от слез, от темноты,
от мыслей, что житье убого
пусть нас спасут небритые хмыри,
нежданно появившись у порога.