Слово

 Эпиграфы:          

В начале было Слово — первая строка Евангелия от Иоанна (Новый Завет)

Идея становится материальной силой, когда она овладевает массами  (Карл Маркс, В.И.Ленин)

«Я – лошадь, скачущая в стойле / Кусаю с хрустом удилов железо / Бьюсь головой
 о стенку перед мордой / И пена хлопьями со взмыленных боков / Храплю и ржу, выкрикивая душу / И все на месте, в том же самом стойле…»  (Философ)

(Посвящается друзьям и кумирам юности- Адмиралу, Философу, Шуту, Задире, Викингу, Поэту, Доброте, Железной Воле, Сиренам, Мудрости и другим. К сожалению многих из них уже нет.)



Мой молчаливый друг, увы,
полжизни пройдено пути,
пропитан хмелем и елеем,   
кружится воздух юбилея.
И сладок он, и душу рвет -
Твоих друзей редеет племя,
И все быстрей в водоворот
Несет безжалостное время.
Уже мерещатся вдали
вершин последних рубежи.
О том, что в сердце наболело,
хотя б один раз, но скажи!
Украсив лысиной чело,
мерцает зрелости клеймо -
ты вправе подводить итоги,
тому, что встретил по дороге.

Быть может взвоешь от того,
что недоступна справедливость,
что все вокруг переменилось,
не изменивши ничего.
Прогресс ракетой прет в тартарары,
мир расцветает, ярок и огромен,
да, вот беда, его дары
по-прежнему дарованы немногим. 
Толи умней, толь нравом сволочны
с земного шара слизывают сливки,
и остаются остальным
лишь вера, юмор да улыбка.
Ошибок тени ноют по ночам,
и драйва нет, и ты не молод,
и все сильнее льнет к плечам
свинцово-серый неба полог,
А шанс увидеть мир иным,
бледнеет, тает словно дым.

Иль ты расправишь крылья песне,
признаний нежности полна,
к собратьям, одолевшим вместе
пороги, грозы и шторма,
кто знал тебя почти с пеленок,
кто подставлял плечо в невзгодах.
И будет в песне ощутимо,
то, как тебе необходимо,
чтобы хотя бы этот круг,
родных, приятелей, подруг
в безумном мире жил счастливо.

Иль вдруг, подругой вдохновленный,
ты смело грянешь гимн любви,
ее усильям не бесплодным
от боли этот мир спасти,
от глухоты, от власти масок,
в палитру дней добавив красок,
мир сделать звонким, не немым,
веселым, добрым, не смурным.

А может быть, хлебнув вина, 
ты вдруг припомнишь времена, 
когда все только начиналось,
когда был юн и жизнь казалась   
походом в город изумрудный,
где прорастит Великий Гудвин,
мечтаний робких семена. 
И в Были той была Река, 
На ней три гордых Корабля 
кишат командой разномастной.
Там к делу стар и млад причастны,
там Капитаны неустанны, 
там отношенья не уставны 
там вместе все и каждый у руля.
Там было приключеньям место,
Но не было занудства и менял,
там Адмирал в футбол гонял,
детей пугая алкогольным блеском.
 Царила тишь. На берегу ночном
жгутом костра очерчена арена,
где мысль металась раненным быком 
среди танцующих тореро.
Вот медленно Философ неуклюжий,
как малолетка в паутине кружев,
парирует серьезности дубиной
Шута насмешки быструю рапиру.
Вот раскраснелась Доброта,
с Железной Волей мягко споря,
рыжеволосый Викинг у огня
на бороду наматывает что-то.
Вот развеселый словно пан,
Задира, анекдоты травя,
Поэту наполнял стакан
кроваво-красным Саперави.
Вот затаившись в темноте,
Грустя, помалкивает Мудрость,
прошедших лет и свет, и трудность,
в морщины спрятав на лице.
Сирен сладкоголосых хор
всех примиряет тихой песней,
с ее гармонией небесной   
 и незатейливым стихом.
 
Скажи! Не бойся! Выпусти его!
Каким бы ни было оно,
как ни была бы боль остра,
пусть Слово ветром разнесется,
осядет на листве, с водой сольется,
растает пеплом в пламени костра. 
Ни знака, ни знамения не жди- 
подобная хандра неизлечима,
стыдливо массы, боги и вожди
смущенный взор отводят мимо.

И все же ты увидишь чудо -
назло всесильному чему-то, 
что нас старается согнуть,
надежнейшие рыцари былого -
твои друзья- услышат Слово,
чтобы с ним сделать что-нибудь.