***

Она слышала их советы о балансе, но находила лишь головокружение в своей бежевой квартире. Лишь страсть мешала мебели поглотить её целиком. Она пробовала тихие утра и безглютеновую любовь, но обнаружила, что безмятежность — это просто скука в штанах для йоги.

В её лёгких жила женщина, поющая оперу, а в позвоночнике поселился волк, грызущий землю. Каждый раз, пытаясь медитировать, она в итоге представляла Бога, курящего одну сигарету за другой в подвале и бормочущего: «Теперь это твоя проблема».

Она знала: любовь не должна быть безопасной, она должна быть на вкус как линия электропередачи. Искусство должно немного кровоточить. А сон — всего лишь временная смерть без весёлых похорон.

Её не интересовала умеренность. Она хотела заставить луну задуматься о терапии.
Она должна была жить со страстью, потому что часы неумолимо жевали время, а обои молча наблюдали, как она раздевается. Умеренность казалась ей отелем без окон, где тихо заселяешься и уезжаешь забальзамированным.

Она пила бензин из хрустальных бокалов. Целовала незнакомцев, моргая третьим глазом. Закладывала бомбы в разговоры — просто чтобы услышать, как взорвётся что-то честное.
Они говорили о равновесии, она — о скуке. Они говорили о мире, она — о чистилище с лучшим освещением.

В её лёгких пела женщина, исполнявшая арии на разных языках. Она сама никогда не разговаривала.
В её спине сидел волк, и ему надоело вести себя прилично.
Она должна была жить со страстью, иначе становилась бы диваном, лампой, тишиной под раковиной.

Любовь должна быть на вкус как молния.
Искусство должно истекать кровью.
Сон должен приходить как буйство.

Потому что выходя на улицу, она хотела, чтобы небо дрогнуло.
Хотела, чтобы луна солгала, будто знает её.
Хотела, чтобы Бог выплюнул её имя, как вишнёвую косточку, которую не ожидал увидеть.