В широких лысинах бессилья

Земля лежит, истёртая до корня,
Без зелени, без сока и дождя.
Победные отчёты пишет дворня,
Но жатвы нет; земля хвора, нища.

Ещё гремят обрывки старых песен,
Ещё рычит ораторский оскал,
Но снова тянет холодом известным
От искривлённых временем зеркал.

Сорняк и мох цепляются за камень,
В разломах дней зияет чернота,
И, некогда дышавшая веками,
Земля истощена, нема, пуста.

И лишь трибуны вымокли от лести,
И воет сель реляций и депеш.
За шеломянем уж еси груз двести,
Блестит вослед сиятельная плешь.

А что же я? Средь выжженной равнины,
Где все пути кончаются на «пли»,
Гляжу на обгоревшие руины
И вывожу крючки свои в пыли.


Рецензии
А вот финал здесь вполне мог бы обойтись и без вашего "крючкотворства". Пусть читатель сам решает, на чьей стороне автор, и где его собственное место на этой картине, очень напоминающей апокалипсис. И дело даже не в "пли", которое вызвало у вас вполне понятные сомнения, а именно в сохранении взятой в начале стиха позиции художника или, если хотите, историка, описывающего происходящее непредвзятым взглядом. "Выжженные равнины" и "обгоревшие руины" ничего не добавляют к образу "земли, истёртой до корня, без зелени, без сока и дождя".

С уважением,
Александр

Колокол   07.09.2025 14:11     Заявить о нарушении
Здравствуйте, Александр! Мне как раз казалось, что последняя строфа как продолжает позицию художника как свидетеля своего времени — не наблюдателя, а свидетеля. Даже в таком положении, даже зная, что пыль развеется первым порывом ветра, он всё равно упрямо выводит свои «крючки». Как-то так.

Ира Изюмина   07.09.2025 18:10   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.