волны

31 августа. Хабаровск. Последний день лета. Солнце выкатилась будто зная свою черту. Музыка, молодые ребята, и одна маленькая девочка, честно пели песни, в ритме, взлетающих длинных волос, электрогитар, барабанной дроби, рассыпанных желудей. Жарко. Мне их жалко. Музыка?, птицы летящие в распахнутое сердце, с коготками цепляющими за живое. Набережная?, лениво переливаясь мармеладом волн река Амур. Посидел возле книг. Там наверху неподалеку от Утеса, ласточкиного гнезда, научная библиотека  устроила передвижную небольшую выставку-отдачу. Книги?. Футляры!, чьи то души, отданные человеческие чувства, просто так, но никто не читает. Правда одна женщина спросила у девушки которая сидела на стульчике рядом, это можно взять?, В её руках была книга, с пожелтевшей картонной обложкой, такие массово печатали в 70 годах, как зачерствевшая горбушка хлеба, с песочными страницами, я успел прочитать в ее руках оглавление: Михаил Пришвин. Кощеева цепь. Некоторые подходили и уносили с собой, так было устроено, устроено было так, чтобы вот так книги устраивали свою судьбу, женились на тех кому они понравились, попадая в теплые, любящие их руки, уютный дом, и те кто их выбрал, вдыхая рассыпанную невидимую пыльцу взглядов, ранее читающих их глаз, незримо соприкасались с ними. Человеческие волны то поднимались то опускались, то вверх, то вниз, уходили и пребывали, пребывали и уходили, каким то непрерывным вздымающимся живым потоком. Скамейки?. Сидящие прилипшими ракушками, на скамейках Воланды, Берлиозы, Бездомные, исчезающие и появляющийся  в пространстве, вперемешку с  Азазеллой предлагающий чудодейственный крем, в виде мороженного Маргарите. Коровьев?, кот Бегемот?, все вновь ожило, вспененными накатывающими волнами. кружившимися в вихре музыки хипстеров, квадроберов, оживших аниме, чудовищ из снов, Фредди Крюгера, размахивающего  длинными пальцами ножами, всё это причудливо двигалось, пульсировало, исчезало и появлялось в такт пузырящейся музыки.