Протоколы заблуждений

   Академик Семён Львович Морозов, некогда светило кибернетики, теперь проводил дни в тишине пенсионерской квартиры, заваленной книгами и чертежами. Его последний проект — нейросеть «Прометей-Х», созданная для ответов на научные запросы, — превратилась в кошмар. Половина ответов были точны, как скальпель, а остальные напоминали бред сонного алгоритма. «Почему скорость света постоянна?» — спрашивал он. «Потому что её измерили вчера», — парировала машина.
   Каждый день Семён Львович просыпался с надеждой: а вдруг сегодня система заработает? Но «Прометей» упорно путал квантовую физику с кулинарными рецептами, а теорию струн — с инструкцией по вязанию. Техподдержка отвечала шаблонными письмами: «Благодарим за обращение. Ошибка исправлена». Но ничего не менялось.
   Он чувствовал себя Йозефом К. из «Процесса» Кафки, блуждающим в лабиринте безвыходных протоколов. Даже коллеги-пенсионеры шутили: «Морозов, ты борешься с ветряными мельницами ИИ». Но смех стихал, когда Семён Львович показывал распечатки. «Запрос: доказательство теоремы Ферма. Ответ: спросите у кролика в шляпе».
   Однажды ночью, когда экран монитора мерцал, как зловещий светлячок, академик, в отчаянии ударив кулаком по столу, прошептал: «Господи, неужели нет правды даже в числах?» И тут — о чудо! — нейросеть выдала: «Ошибка 404. Истина не найдена. Рекомендуется обратиться к Источнику».
   На следующее утро Семён Львович, атеист до мозга костей, стоял в храме. Священник, выслушав его, улыбнулся: «Бог — не алгоритм. Ему не нужны патчи». И странно — с того дня «Прометей» стал отвечать без ошибок. В логах нашли строку: «Обновление 1.0.0. Приоритет: благодать».
   Академик так и не понял, было ли это чудо или сбой в матрице. Но теперь, глядя на звезды, он шептал: «Спасибо» — и не уточнял, кому.