Оскоминой жжёт в горле, точно клей.
На кадыке першит, как стёкол крошки.
Мой голос рвался из груди моей,
Но всё же сел, как в кресло, свесив ножки.
И я уже не знаю, как мне петь,
Мешая шёпот с хрипом, точно краски.
Помогут лишь: души тугая плеть
И, на лице, тоски и боли маски.
Но это не пустые лишь слова,
Что выстрадал я кровью на бумаге.
Трещит от напряженья голова,
И колит пульс виски, подобно шпаге.
Как мне запеть, позором чтоб не стать?
Как совместить желаемое с фактом?
Как голос ювелирно залатать
И избежать инсульта иль инфаркта?
Ответ на это не дано иметь
Всем, кто когда-то принял муку эту,
Что для певца - мучительная смерть
И смерть вдвойне поющему поэту.
Я всё пойму и всё прощу судьбе,
Какую б карму мне она не спела…
В туннели вход и выход, как в трубе,
В которой всё моё святое дело!
Мой голос или дело-труба
© Copyright: Михаил Розинберг, 2025
Свидетельство о публикации №125083103527
Свидетельство о публикации №125083103527
Рецензии