Путешествие на Итуруп. Часть 4. Абориген

Туман, как пропитанная молоком вата, цеплялся за корпус «Игоря Фархутдинова», когда трап, скрипя, коснулся бетона итурупского причала. Я ступил на землю, втянув воздух полной грудью – холодный, солёный, с примесью чего-то вулканического, серного. Несколько лет. Несколько лет с тех пор, как мы не виделись с Алексеем, когда-то вернувшимся сюда после учёбы в Липецке.

– Роман! Да неужели?!

Голос, знакомый до боли, пробился сквозь утреннюю морось. Алексей. Но не тот городской щеголь, а человек земли и ветра. Лицо смуглое, в сеточке морщин у глаз, лёгкая небритость, одет в цвет природы – во всё зелёное: утеплённая стёганая куртка и спортивный костюм Adidas. В его рукопожатии была сила камня, выброшенного на берег.

– Лёха! – воскликнул я и обнял давнишнего друга, чувствуя грубую ткань его куртки. – Господи, ты… настоящий островитянин! Местный абориген!

– А ты всё тот же мечтатель, раз приплыл сюда, – засмеялся Алексей, хлопнув меня по плечу. – Хотя… погляжу, и тебя время не пощадило. Седина в бороду?

– Бес в ребро, – парировал я. – А ты… зарос корнями в эту землю, да? Не узнал бы.

– Здесь время другое, Ром. Не бежит, а дышит. Вулканами, океаном, туманами. Поехали? Покажу тебе свой «край света».

Пикап «Toyota Hilux» Алексея, очень подходящий для этой местности – вездепроходимый, рванул с места, грохоча по грунтовке сквозь густой туман. Дорога вилась меж сопок, покрытых буйной, почти тропической зеленью – кедровый стланик, курильский бамбук, высокие травы, цветы и другие невиданные мне ранее деревья и растения.

– Что это за гигантские лопухи? – с удивлением спросил я.

–   Это белокопытник. Там, кстати, очень любят отдыхать медведи, будь осторожней, –  предупредил Алексей.

Воздух был густым, влажным, наполненным запахом прелой хвои и моря. Сквозь курильские берёзы, сосны, кусты шиповника открывались прекрасные виды на горы.

– Помнишь, как мы раньше мечтали о путешествиях? – кричал я через грохот мотора и открытое окно. – Вот оно, моё путешествие длиною в жизнь! Ведь не даром говорят, что жизнь начинается там, где заканчивается зона комфорта!

– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать про «курортные Курилы», – усмехнулся Алексей, ловко руля на повороте. – Тут не курорт, Ром. Тут… жизнь. Настоящая. Иногда жёсткая, но…

Внезапно Алексей резко притормозил. Из густых зарослей бамбука прямо перед капотом, не спеша, важно, выкатилась огромная бурая масса.

– Тихо! – прошептал Алексей.

Медведь с лоснящейся шкурой цвета влажной земли. Он даже не взглянул на нас, лишь лениво повёл мордой, втягивая воздух. Потом неспешно, словно демонстрируя, кто здесь хозяин, перешёл дорогу и растворился в зелёной чаще напротив.

– Первый раз медведя видишь? – спросил Алексей тихо, когда зверь скрылся.

Я кивнул, не в силах оторвать взгляд от того места, где исчезла живая гора. Сердце колотилось где-то в горле. Ведь раньше мои медведи находились только в Московском зоопарке на Баррикадной, и я в жизни не мог подумать, что увижу хищника собственными глазами среди дикой природы. В тот момент я даже позабыл о том, что у меня на шее висела камера. Эх, такой кадр упустил. Мысленно представляя снимок этого зверя на фестивале «Золотая черепаха».

– Хозяин острова, – пояснил Алексей, нажав на педаль газа. – Уважать надо. Но и бояться без нужды – тоже глупо. Он сыт, мы ему не интересны. Главное – не нарваться на медведицу с детёнышами. Она может накинуться без причины, просто опасаясь за своих медвежат. Ну ладно. Поехали дальше.

Дорога спускалась вниз, и перед нами открылся широкий Куйбышевский залив. Первое, что мне бросилось в глаза – как местные рыбаки на малом рыболовном судне ставили невод. Сквозь опустившийся туман по мосту через реку Куйбышевка в нашу сторону двигался грузовик. Мы подождали, когда он проедет, и Алексей сказал, что теперь мы держим курс на противоположную сторону острова – к океану. Мне в тот момент даже не верилось, что ещё пару дней назад я улетал на «Боинге» из Шереметьево, а сейчас уже в дали от дома почти на десять тысяч километров, на острове, в зоне высокой сейсмической активности, и вот-вот увижу настоящий и бескрайний Тихий океан.

– А ты веришь в НЛО? – спросил меня Лёха.
Я задумался. Пожал плечами. – Наверно, да. Ведь если мы существуем, то я полагаю, что и там, в далёкой и бескрайней галактике, тоже кто-то есть.

– Ты прав. И они существуют. Если вдруг увидишь что-то подозрительное, не пугайся. Они частенько к нам наведываются, – поделился Алексей.
Честно говоря, я не знал, как отреагировать на это. Но тем не менее, слова друга-аборигена воспринял всерьёз.

Лёха продолжал управлять своим пикапом, оставляя за спиной устье реки Куйбышевка, укрытой утренней дымкой. Впереди ещё десятки километров безлюдного Итурупа. Маршрут лежал на восток, сквозь сердце острова. Мы ехали и вспоминали, как когда-то в Липецке нас связала музыка, как на природе мы отмечали моё 29-ти летие, как записывали свой рэп и выступали на вечеринках в клубе «Фрегат». В процессе я фотографировал природу: пологие холмы, поросшие стлаником и бамбуком, с редкими вкраплениями кривых берёз. Грунтовка петляла между ними, местами разбитая до состояния стиральной доски, заставляя меня подпрыгивать на сиденьях, цепляясь за ручку над дверью. Воздух был густым от влаги и запаха прелой листвы.

Но остров быстро напомнил о своём вулканическом нраве. Холмы сменились более крутыми склонами, покрытыми уже не лесом, а бурым ковром из вереска и жёсткой травы. Дорога начала карабкаться вверх. И тут мы упёрлись в первый по-настоящему труднопроходимый участок. После недавних дождей длинный глинистый подъём превратился в месиво цвета ржавчины. Разбрызгивая липкую грязь на лобовое стекло, с рёвом и пробуксовкой, медленно, метр за метром, мы вытягивали себя из этой липкой ловушки. Грязь хлюпала под колёсами, цеплялась за арки, а вокруг стояла гнетущая тишина, нарушаемая только нашим напряжённым мотором.
Выбравшись на сухое место, мы остановились перевести дух. И тут открылся вид, от которого дыхание перехватило. Перед нами, на обширном плато, обрамлённом сопками с приплюснутыми вершинами древних вулканов, раскинулся танкодром, а въезд на его терииторию украшал советский тяжёлый танк ИС-2. Это была огромная выкошенная снарядами и гусеницами долина. И посреди этого марсианского пейзажа, словно скелеты доисторических чудовищ, громоздилась старая военная техника, расставленная здесь в качестве мишеней. Танки с провалившимися башнями и вывороченными днищами, БТРы, изрешечённые крупнокалиберными пулями, словно сыр, искорёженные остовы грузовиков – всё это было щедро разбросано по склонам и в низинах. Ржавчина и выгоревшая краска сливались с бурым фоном земли, лишь яркие пятна свежих пробоин кричали о недавних учениях. Зрелище было одновременно жуткое и завораживающее – памятник не миру, но вечной готовности к войне, застывший посреди дикой природы.

– Быстро спрячь камеру и ничего не снимай, – резко крикнул мой знакомый островитянин.
– Что случилось? – с робким испугом спросил я.
– Вон, видишь, наверху стоят военные. Ещё с ними проблем не хватало. Ты, Ром, не забывай. Ты находишься в пограничной зоне. Поэтому не надо нам, чтоб они подумали, что ты фотографируешь здесь секретные объекты.
Я искоса взглянул наверх, где находился замаскированный автомобиль военных связистов, и стал смотреть на дорогу.

– Так, уже сорок километров проехали, – пробормотал Алексей. К тому моменту в пути мы находились уже часа полтора или два. Дальше стратегическая дорога вилась между невысоких гряд, поросших кедровым стлаником. И тут среди буйной зелени стали проступать иные формы. Старые японские укрепления времён Второй мировой войны. Сначала это были просто оплывшие земляные валы, едва угадываемые под слоем мха и травы. Потом показались бетонные доты, их амбразуры, словно слепые глаза, смотрели в сторону океана как призраки другой империи.

Некоторые были почти целы, другие – расколоты прямыми попаданиями или подорваны изнутри при отступлении. Внутри одного, куда мы осторожно заглянули, царил мрак и запах сырости, стены были испещрены надписями современных «туристов».