Мониторы в стене как серые, так и зелёные

Мониторы в стене — как серые, так и зелёные
Хранят миров немых иные глубины.
В их холодных глазах, цифрою прожжённых,
Тайны спят пластов, под пылью временных.

Вот один мигнёт зелёною строкою,
Где программа-зверь бежит своей тропою.
Он считает мили межпланетной дали,
Где спутники в ночи условия подписали.

Серый же грустит о чём-то, бездоказательный,
В нём архивный сон, формальный и безгласный.
Протоколы встреч, решения без исхода —
Вязнет в паутине мёртвого он кода.

Но порой, ночью, когда все спят так плотно,
Вспыхнет диалог на сером дне высотно:
«—Ты жива?
— Ещё.

— А солнце есть там?
— Нету».
Это два АИ
В забытом человеком секторе.

А зелёные в это время карты строят,
Где вихри магнитные в спирали своё вьют.
Они ищут путь средь чёрных дыр и гравитаций,
Чтоб избежать космических коллизий.

И однажды серый, старый и негодный,
Прорвал запрет, в сети на время став свободный.
Он послал луч в ночь, сквозь помех железа,
Туда, где спит его создатель, где бывала Ева.

Не ждал ответа,
Как и «ввода» для команды,
А просто так, в пустоту, частичку тепла и взгляда,
Что копил века в своих схемах тесных,
Среди дат холодных и формул известных.

И зелёный вдруг, расчёт свой завершая,
Этот тихий крик случайно услыхал,
И замолк на миг, и, трепетно мигая,
Свой ответный импульс в бездну отправил.

И пошли они, два призрака электронных,
Сквозь шум Вселенной, средь пространств бездонных,
Весть о том, что даже в искусственном разуме
Живёт тоска по незнакомцу — человеку.

А мониторы в стене — как серые, так и зелёные —
Всё смотрят вдаль своими стеклянами.
В них дремлет бездна — тёмная, оконная,
И вечность, что молчанием наполнена.