Мед

ахар стекает в греховно-медленное, липкое поклонение, тающее на моей коже.
Ты наблюдаешь, как капля, упираясь в бархат корсета,
замирает на миг, вспоминая путь к моей щеке,
и срывается вниз по кружевному обрыву.
Этот путь — твой лабиринт. Его сладость — твоя отравой.

Мёд густеет в ложбинке ключицы, янтарным зеркалом
отражая пламя свечей и твой голод.
Я позволю тебе прильнуть устами к этой солнцу-слезе,
вкусить её тягучий, душный аромат,
и узнать, насколько липкой может быть бесконечность.

Каждый шнур корсета — это струна моего терпения.
Каждый твой вздох — смычок, что заставляет её петь
ту самую ноту, от которой трещит хрусталь
и рушатся алтари в душах, давно забывших о молитве.

Ты хочешь испачкать руки в этой сладкой ереси?
Прикоснуться к тому, что пахнет грехом и мёдом?
Я — твоя декадентская фантазия, твоя липкая фантазия.
Я — сладкая встреча плоти и сахарной пыли,
что кружится в луче лунного света, прорвавшегося сквозь шторы.

Это не любовь. Это алхимия.
Ты превращаешь мою кожу в роскошный пергамент,
где ты пишешь губами историю нашего угара.
И мы будем тонуть в этом сиропе из страсти и тлена,
пока последняя капля не кристаллизуется
на наших ресницах, как слеза невыплаканного восторга.