Жанна д Арк. Ночь перед казнью

Жанна д’Арк. Ночь перед казнью.
Поэма в стихах

Полумрак. Свеча догорает. Камера медленно обходит Жанну. Ее голос — сначала едва слышен, словно молитва.

Монолог Жанны д’Арк
(тишина, затем шепот)
Я не боюсь. Но сердцу тесно.
Камень сырой – как саван, нем.
Здесь ночь – без звезд, без света, без небесно;
Высоких дум и сладких тем.
Молчит Отец. И я молчу.
Лишь ветер в щели стонет глухо.
Смотрю – и смерть веду к плечу,
Как тень, что дышит мне в ухо.
Где вы, Голоса? Где вы, Святые?
Ушли… или ждут за стеной?
Мне с каждым днем все ясней – живые
Не слышат правды, что шла за мной.
Я – не святая. Я – просто Жанна.
Девчонка с севера. Пастушка.
Мне Бог вложил в ладони рану,
А люди – клеймо и ловушку.
Я верила. Я шла, как слепая.
Сквозь страх, огонь, железо, кровь.
Теперь стою – и все вспоминаю:
Меч… голос… флаг… и любовь.
Любовь к земле. К небу. К правде.
К тебе, Господь… хоть ты молчишь.
Но даже в этой страшной ограде
Я чувствую: Ты рядом… дышишь.

I. Вступление — осознание близости смерти
Все ближе пламя. Все тише звук.
Крест – за спиной, как прицел и память.
Я не кричу. Я – не гнев, не стук.
Я – просто жизнь, которой не оставить.
В камере – мрак. Ни свечи, ни снов.
Холод, как брат. И страх – без имени.
Но где-то в этом дыхание снов
Я слышу не боль, а… приближение.
Все кончится. Мир исчезнет вдруг.
Но, прежде чем пламя обрушит тело,
Я вспомню путь. Я стану звук.
Я стану голосом – где не смела.
II. Воспоминания о детстве — рождение предназначения
(медленно, с теплом и легкой грустью)
Мне было девять. Во мне – покой,
Смеялось лето, как детский взгляд.
Я пасла овец. И небесной рукой
Мне сердце гладило, как Божий лад.

Я шла босая сквозь пыль и свет,
И каждый шаг был как первый стих.
Мне не был нужен ни звук, ни ответ –
Все говорило без слов и книг.

Внезапно стало тихо. Даже слишком.
Как будто кто-то сжал мне грудь рукой.
И в этой тишине – не зов, не вспышка…
А просто взгляд. Но не людской.

Ни грома, ни знака – лишь шорох внутри,
Как будто дыхание – в сердце моём.
Я знала: Он рядом. И в той немоте
Я слышала голос. Мы были вдвоем.

Я замерла. Я забыла страх.
Колени дрожали, как листья в поле.
Он говорил… не словами, а в снах,
В звенящей пустоте, как в колокольне.

С тех пор я знала: мне больше не скрыться.
Мне суждено – не дом, не семья.
Я – пламя свечи, что сгорит, чтоб светиться.
Я – голос в ночи. Я – чужая стезя.

Я не искала пути героини.
Я просто слышала. Просто – шла.
Пока другие плясали на имени,
Я несла его – без венца и зла.
III. Призыв и служение — вера и миссия
Сначала был шепот – как в зареве зноя,
Как тонкая нить над вечерней рекой.
Не звук, не виденье, не мысль – но неволя
Вошла в мою плоть и слилась с душой.
Я слышала: «Жанна, вставай и иди.
Не с теми, кто хмур и привык поклоняться.
А с теми, кто спит под дождем в седле,
Кто молится редко, но может подняться».
Я шла. Без дороги, без карты, без прав.
Лишь с именем Божьим – и больше ничем.
И каждый мой шаг был как тихий взрыв
Под взглядом людей, что хотели печей.
Они говорили: «Смирись. Забудь.
Где место девчонке среди копий и стали?»
Но вера моя – как проросший путь.
Не вытоптать. Даже в придворном зале.
Я знала – он рядом. И в каждом мне «нет»
Сильнее звучало незримое «да».
Я шла – как идут сквозь туман и свет,
Когда за спиной – не страх, а звезда.
Я не была ни мудра, ни свята.
Ни выше других, ни чище, ни злее.
Но голос во мне был, как глоток холста –
В нем жизнь говорила. Не я. Сильнее.
Не для короны. Не для наград.
А для того, чтоб стало ясно:
Когда ты слышишь – не быть назад.
Вера не требует быть прекрасной.
Я шла туда, где пылал рассвет.
Где страх дрожал на губах у воинов.
Я – не меч. Я – ответ.
На зов, что шел не с земли, а с неба.
Мне верили – до поры. Потом
Сомненье росло, как плесень в ране.
Но каждый, кто слышал меня с трудом,
Слышал – себя. В моем молчании.

IV. Борьба и предательство — осознание одиночества
Сначала — победы. Огонь и знамена.
Коленопреклоненный, дрожащий трон.
Я видела — страх обнажает короны,
И храбрые гнутся под грузом времен.
Я шла — не ради себя, не к славе.
Не к золоту. К свету. К правде, в слезах.
Но правда — горит. И те, кто у власти,
Не любят пламя у чьих-то ног.
Я думала: Бог — вот опора и сила.
Я верила: люди — поймут, простят…
Но самые близкие — первые слили
Меня тем, кто кует предательский суд.
Я видела зависть. Я слышала ложь.
Я знала — их страх важней, чем спасенье.
В их лицах — решётки. В речах — грош.
В душе — лишь расчёт. Ни капли прощенья.

Они говорили: «Сама виновата».
«Гордится». «Ведет не туда». «Слишком дерзка».
А я — лишь. Осколок распятого.
Но кто держит слово, когда ждёт тоска?
И в час, когда всё становилось мраком,
Когда не осталось ни братьев, ни стен,
Я чувствовала: даже Божье знамя
Упасть может тихо. Без труб и сцен.
Я молча глядела на пепел и лица.
На тех, кто молился — и тут же предал.
И думала: «Господи, дай мне сразиться
Хоть с честным врагом, а не с тем, кто продал».
Пауза.
Как больно – знать, что не простят
Ни тех побед, что ты принесла им,
Ни тех молитв, что горели в снах,
Ни той любви, что была без плана.
Я видела – те, кто стоял за мной,
Ушли в испуге, отвернув лица.
Предательство – это тоже строй.
Это закон. Не от злобы – от жути.

Я падала. Я молчала в зле.
Я спорила с Богом, внутри – без слова.
Но даже там, в ослепшей мгле,
Пауза.
Свет не ушел. Остался. Снова.
Пусть сожгут мой венец —
Я не стану покорной.
Ни словом. Ни вздохом. Ни болью.

V. Размышления о свободе и выборе
Что есть свобода? Тень и свет,
Иллюзий тонкая повязка.
В ней – полуслово, полусвет,
И боль, и слава, и опаска.
С младенчества во мне – огонь,
Зов, что не спрашивал, как нужно.
Он не велел. Он вел – сквозь боль,
Сквозь страх, где забываешь душу.
Я не решала. Я – как нить,
Натянутая между вехой.
Мне не дано остановить
Шаг в пропасть. Только – сделать эхо.
Быть может, воля – в том, чтоб ждать,
Сложив ладони в знак смиренья.
Но я умела лишь шагать
За голосом, что стал спасеньем.
Я не раба. Но нет и «я» —
Там, где звучит Господня сила.
Я лишь свеча. Во мне — струя
Огня, что в небо возносила.

И если выбор был – то в том,
Что я пошла. Не ради славы.
А чтобы стать перед крестом
Не выше всех, но – честно, прямо.
Вставка — «Тьма и разум» (мысленный срыв)
Где звезды гаснут в пустоте,
Где свет скользит в немом пространстве,
Там души мчатся в темноте,
Ища свою звезду в безвластье.
Лишь тот, кто тайну сфер постиг,
Кто шёпот неба различает,
Увидит – замысел велик,
Что в сердце мирозданья тает.
Но где должна быть благодать,
Где мир – из вечного узора,
Лишь хаос в мыслях обитать
Спешит в безмолвии раздора.
Мы – жертвы разума и зла,
И пленники свободы нашей,
Что, как слепая маета,
Ведет нас в пропасть все глубже, страшней.
В стремлении к истине прямой
Сомненья жгут, терзая душу,
И выбор наш, увы, порой
Ведёт не к свету, а к ловушке.
Добро забудем невзначай,
Пройдём средь добродетелей мимо,
И страсть порока – как венчай –
Нас охладит улыбкой лживой.
Мораль мы в жертву отдадим,
Назвав нуждой слепое дело,
И счастье, падая, ловим –
Рукой, что в бездну полетела.
Так день и сон сплетают путь,
Где нет границ у снов и смысла,
И хаос – наш привычный спут –
Ведет туда, где все развисло.
Мы – сгусток мыслей, слабый след
В чертоге божьего эксперимента,
Где воля, оставляя свет,
Творит судьбу… без инструмента.

Что значит — быть собой, скажи?
Я с детства в поисках брожу.
Теряюсь в голосах чужих,
В сраженьях, в страхе, в миражу.
Во славе – будто в зеркалах.
В молчании – в пустых залах.
Быть – это что? Воздвигнуть стены?
Закрыться – в щит непроницаемый?
Стать образом – без корня, без замены?
И жить – как образ, а не тайна?
Или не так?..
Быть – это Круг.
Где нет побед. Где нет испуга.
Где хаос – за пределом рук.
А в центре – вечная заслуга.
Там, в глубине того кольца,
Душа находит свой исток.
И тишина – как два крыла.
И Вечность – поднимает в срок.
Но стоит выйти за предел –
И маски снова на лице.
Мы – роли. Шум. Мы – звук и след.
Мы – забытьё при полной свете.
Мы прячем свет – в глубинах взгляда.
Мы жаждем тайну, как награду.
Мы любим мрак – как зов любви.
Не зло. А глубину внутри.
Мы – дети тишины и сна.
Где Бог – не в книгах, а в мечтах.
Где истина – не в знании,
А в дыхании, в касании,
В том, что не сказать устами…
А только сердцем. Без названья.
Да, пусть это – дым и страх.
Крик, растаявший в словах.
Но может – в этом и ответ:
Истина – не в списке бед.
Не в буквах. Не в черте закона.
А в предчувствии. В иконе
Тишины. Где слышишь вдруг
Не себя – а вечный звук.
Мир – не формула. Не власть.
Он – страдание. Он – страсть.
Он – дыхание и зов.
Он – шёпот… в котором живёт Любовь.

VI. Мораль, нравственность и человечность
Как просто пасть. Не вдруг – едва.
Не в злобе, а в усталой жалости.
Сначала – ложь. Потом – молва.
Потом – ты сам не видишь малости.
Добро – не меч. Не крест. Не звон.
Не громкий суд над чьим-то страхом.
Оно — как хлеб. Как лёгкий стон.
Как детский взгляд в огне и прахе.
Я знала тех, кто звал: «спалить!» –
С улыбкой, с песней, под молитвы.
И тех, кто мог – но выбрал жить
Без ненависти. Без защиты.
В страданье – больше, чем в войне.
Там голос совести – не гаснет.
Там каждый миг кричит во мне:
«Будь человеком. Даже в пасти».
Что значит праведность в аду?
Не осуждать, когда ты выше.
Когда ты слаб – и не вражду
Хранишь в себе, а свет, что дышит.

VII. Приближение казни — принятие и прощение

Наступил час – и мрак не страшит,
И суд, и пламя – всё пустое.
Душа моя – как вольный гранит,
Смывает боль волна живою.

Прощаю тех, кто ткал мне сеть,
Кто предавал, кто бил и клялся.
Прощенье – свет. Не долг. Не месть.
Он мне во тьме один остался.

Пусть гаснут шпаги, пылают кресты –
Молитва – мой последний щит.
В груди пылает свет святых мечты,
Внутренний свет – мой вечный ритм.

И даже в час, когда смерть зовёт,
Я верю – этот путь не напрасен.
Душа взойдет на высший восход,
Где нет ни мук, ни злобы, ни власти.

VIII. Заключение — переход в вечность
Я больше не держу мечты –
Они, как листья, улетели.
Внизу костры. Вверху – кресты.
А в сердце – мир. Без слов. Без цели.
Все стало просто. Свет и тьма
Уже не в ссоре – в равновесье.
Как дождь и пепел, как зима,
Как шаг в иной закон и песню.
Я чувствую – уже лечу,
Уже скольжу меж звезд и света.
Не вверх, не вниз… не к палачу –
А в вечность. Там, где смерти нету.
Там – не враги, не суд, не суть.
Ни слава, ни земные веси.
Там тишина – как вечный путь.
Там Бог – как свет, и нету мести.
И я прощаю, отпущу,
Не камень – сердце пусть восстанет.
Я в пламя вхожу, как в свечу.
Не чтобы сжечь. Чтоб стало ясным.

(Пауза. Она смотрит в пламя свечи.)
А ныне – тьма. И я одна. Одна.
Ни короля, ни братьев по броне.
Ни церкви. Ни народа. Лишь стена,
И пламя, что назначено – мне.
Они зовут ведьмой. Да будет так.
Если за голос Твой – пусть будет плата.
Но, Господи, – не дай мне сгореть во мраке.
Позволь мне стать для них – не болью, а взглядом.
Чтоб в моих глазах был свет, а не ужас,
Чтоб, глядя, они не увидели страх.
Пусть поймут: я иду не в смерть, а в луч.
Не в крик и пепел – в Твоих небесах.
 (Взгляд поднимается, свет свечи играет на лице.)
Господи, дай не бояться огня,
Не крика, ни боли в последний час.
Пусть свет веры в сердце моем горит,
Пусть знают, что шла я путем не напрасным.
(Тихо, с надеждой, почти шепотом.)
Святая Маргарита… Екатерина…
Михаил – вы обещали, все будет не зря.
Придите, когда вспыхнет моя вершина –
Возьмите меня… возьмите меня.
Я не прошу чуда. Ни жизни, ни знаменья.
Прошу о силе. Лишь дайте мне стоять.
Когда огонь коснется откровенья –
Свет сохранить. Не предать. Не упасть.
 (Глубокий вдох, голос твердеет.)
Сил дай мне пройти сквозь пламя и смерть,
Не потерять свет, не дрогнуть ни разу.
Да будет воля Твоя, не моя, –
Твоя, Господи, воля – мой последний час.

Я… смирилась. С болью. С пеплом. С огнём.
С приговором, что тенью вошёл в мой дом.
Моё тело гаснет – искрой в ветре.
Смерть – уже рядом. Она дышит мне в ответ.
Дыханье – тише. Пальцы – пусты.
Свет – уходит сквозь глаза в миры.
Я взываю к себе – к той искре, что живет на глубоком, на самом дне.
Последний угол души – не сломан страхом.
Последняя боль еще пульсирует шагом.
Я собираю остатки веры.
Я… начинаю. Не от ужаса. От меры.
Да, Боже. Я не солгу: мне страшно.
Это дыхание – последнее.
И – страшно сказать – важное.

Второго не будет. Я – та, в ком копоть и прах.
Шедшая по ступеням в мрак.
По башне – где наверху не ждут.
Где каждый шаг – как обрыв, как страх.

Я падаю ниц.
Как пепел – в траву.
Я – без имени. Я – молю.
Великий Судья… Слушай.
Даже если я – ничто.
Даже если голос – не голос,
а дрожь, что не добирается до слов.
Лишь – стон. Лишь – дрожание.
Как сердце в снегу.
Как призрак, что тонет в небытие.
Но – тишина. Ни ответа. Ни меня.
Где же я?
Где граница сна?
Не может быть двух миров, двух «я»,
двух огней
в одном костре.
Или… я – ошибка. Сбой. Осколок в Божественной игре.
Всё исчезает: крик, боль, судьба…
Тают в песке по имени – Время.
О, Время… Ты – без лица. Ты – без пламени.
Ты стираешь – не прощением, а – забвением.
Ты не лечишь – ты сжимаешь.
Ты не милуешь – ты давишь.
Ты не идешь – ты гонишь.
Ты не слушаешь – ты глушишь.
Ты – над всем. Ты – как смерть.
Но без ножа. Ты – щель в стене, куда уходит душа.
Я чувствую – плоть сдаёт.
Песок сыплется вниз.
Ты уже касаешься мыслей моих.
Ты хочешь сломить мой разум.
Но – нет. Я живу. Я держусь за суть.
Я – не хочу отпустить себя.
Я – вопросы. Я – боль. Я – искра. Я – воля.
Ответов нет – здесь. Но, может быть, там – за чертой.
Где нет плоти. Где нет боли. Где нет времени – есть только Душа.
Огненная. Чистая. Живая.

Свеча догорела, свет гаснет. Тишина.