Роден

 
Шестидесятые. Ленинград. Ночное метро. Почти пустой вагон. Я возвращаюсь с балета "Скульптуры Родена".
 В питерском метро, в отличие от московского, даже в часы пик, когда пассажиров впрессовывают в вагоны, воздух другой. Он свежее, и задумчивее. Москвичи спешат, потому что им надо спешить всегда. Потому, что воздух в Москве спешливый. Бегут москвичи и молчат. А питерцы даже   молчат неторопливо.
 Билет на недоступный спектакль мне подарила Гертруда Ивановна, заведующая отделением института, с которым мы вели совместные работы. Она, коренная Ленинградка, обожала Анну Герман, и была похожа на нее и внешностью и добротой.
  Балет, как искусство, в то время для меня был только гениальной музыкой Чайковского к «Лебединому озеру».
  Родена знал по скульптуре «Мыслитель», которую я называл «Мужик с похмелья», и считал, что с чувством юмора у Родена все в порядке.
Мыслителями в Европе были Маркс да Энгельс. Потом к ним присоединили Ленина. А еще «Мыслителя» с удивительной точностью описал Высоцкий в песне «Ох, где был я вчера, не найти днем с огнем. Только помню, что стены с обоями...».
 ...Спектакль не выходил из головы. Пары в тончайших трико. Ожившие скульптуры. Или множество, мгновенно сменяющих друг друга, скульптур. 
 Роден назвал это Вечная Весна. Якобсон назвал это Хореографические миниатюры. Теперь в театре имени Якобсона это называется Роден.
  В пустом вагоне метро возникла девушка. Она была невероятно красива, и я вам потом это докажу.  В ярко красном, с золотыми украшениями, пальто. Она сидела напротив меня и смотрела в стекло за моим плечом, в летящее, черное пространство. Молчала.
  В голове зашевелились стихи.
     «Вам, принцесса метрополитена.
     Фея экзотических дворцов.
     Посвятил бы нового Родена
     Старый балетмейстер Якобсон» ...
Я ушел в стихи. Когда я вернулся, принцесса исчезла. Навсегда.
…В пасмурную субботу, на Невском проспекте, дождь заставил меня спрятаться между колоннами музея истории религии и атеизма. Так он в то время назывался. Сейчас это опять Казанский собор. 
   Питерский мокрый, затяжной дождь, через полчаса я   понял замысел архитектора собора, создавшего гигантскую колоннаду. Прохожий укрылся от дождя, а потом оказался в соборе, потому, что дождь не кончается.
  Внутреннее беспредельное пространство, колонны, теряющиеся в вышине, гробница Кутузова, полная для меня неожиданность. Знамена, ключи от освобожденных городов, похожие на самодельные ключи от гаражей, скромная оградка. Надпись, здесь покоится его сердце. Мне на колени захотелось упасть.  Кутузов, имя близкое, как роса, как Россия.
  Я бродил по музею, заполненному атеистическими стендами. И остолбенел.
  На стене висел портрет незнакомки из ночного метро. Аннотация сообщала, что купчиха Чихачева, развращенная богатством, заказала художнику свой портрет в образе Богородицы. О Богородице, видимо, свидетельствовала овальная тень за головой купчихи.
 Я не знаю, как выглядят купчихи. Как выглядела Богородица, не знает никто. Передо мной был портрет умной, красивой и грустной девушки. Это была та самая девушка из метро, только красного пальто с золотыми пуговицами не было. И она так же смотрела куда-то, за мое плечо.
  Почему "Скульптуры Родена "?  Потому, что Роден теперь там, куда она смотрит.
  И скульптуры там. И Якобсон. И Кутузов со знаменами.  И летящая темнота...
  Нас там нет. Меня тоже.
  Не знаю, сохранился ли в Исаакиевском соборе портрет купчихи Чихачевой.
  Но в интернете он есть.
  Принцессе метрополитена сейчас за семьдесят.
  А может, как и тогда, двадцать…
      2019
Хореографические миниатюры
Вам, принцесса метрополитена,
Фея экзотических дворцов,
Подарил бы нового Родена
Старый балетмейстер Якобсон.

Сцена. Танец. Музыка. Блаженство.
Юные, как Вечная Весна.
Как и Вы, вершины совершенства,
Белый он и белая она.

Но, его величество искусство,
Только отраженье,  только сон.
В сотни раз сильнее Ваше чувство -
Вы одна. А с нею белый он.
Ленинград   
1969