Басня Жрецы и Служки

У храма подметали служки палый лист.
Жрецы внутри творили в это время мессу,
Им не было иного до тех служек интересу,
Как кроме одного - чтоб двор был чист.
У служек интерес же был иной -
Им страсть хотелось стать самим жрецами,
Чтобы украшенными кольцами перстами
Свод Древних Знаний класть на аналой.
Чтоб величаво шествовать в толпе,
Пред них благоговейно преклоненной,
Чтоб знать Законы Тайные Вселенной,
Фазаньи яйца кушать в скорлупе.
Но больше прочего прельщала служек власть:
Хотелось им навластвоваться всласть.
Хотя, и золотые украшенья
Им были интересны без сомненья.
Чтоб до жрецов от служек дослужиться,
Им следовало много лет учиться,
От многого отречься, не скорбя,
Науки постигать и совершенствовать себя,
Дать непреложный жреческий обет.
Но кто же хочет тратить много лет
На обучение, (в которое берут ещё  не всех)
Да без надежды твёрдой на успех?..

Стояли служки, мётлами подпёршись,
Заглядывая в храмовые окна со двора,
Так круглый год - хоть летом ли, когда жара,
Или зимой, когда мела своё пороша.
И всё мечтали мантии надеть,
Запоминали каждое движенье,
Чтоб повторить легко и без сомненья,
Как шествовать по зале, как ударить в медь,
Как отворить Врата, достать Священный Том,
Как, перст воздев, читать его потом.
И чтобы подношенья нёс народ,
И Знанья Тайного вкусить заветный плод!
Но - главное - иметь такую власть,
Чтоб над другими властвоваться всласть.

Так, насмотревшись на жрецово действо,
Однажды служки начали роптать,
Мол, сколько можно листья подметать?
И вот, решились трое на злодейство
(Других остановила совесть и вина):
Они купили крепкого вина
И стражу храмовую вусмерть напоили,
Проникли в храм, все сундуки открыли,
Забрали всё, что унести смогли,
И, дёру дав, растаяли вдали.
Бежали долго и ругались по пути:
Кому какой мешок с добром нести.
Всё им казалось: их мешок объёмен и тяжёл.
И каждый на других был крепко зол.

В другой стране, чтоб не нашли жрецы,
Побег свой служки, наконец, остановили.
В заброшенном святилище мешки свои открыли,
Добычу разглядеть. "Вот подлецы!
И правда их мешки полегче моего!
Я ценное забрал, они - того! -
Какую-то незначимую мелочь!" -
Так думал старший служка, глядя на добро.
Точили злоба с ревностью его.
Но надо им решать, что теперь делать:
Ведь есть готовые жрецы, и атрибуты тут.
Осталось малое - создать свой культ.
Решили впервую прочесть Священный Том,
Чтоб взять ("добрать" - как им казалось) Знанья.
Священный фолиант пленил вниманье,
И старший служка думал лишь о том,
Как это можно похитрее сделать,
Чтоб в культе новом первым стать средь первых.
Открыли Том - и видят на бумаге
Невиданные символы и знаки,
Язык писания неведом, незнаком,
А на полях какие-то пометки:
Вот тут змея, тут скарабей, четыре клетки,
Тут чёрточка, обведено кружком.
Вот тут подчёркнуто: "читать четыре раза".
Один воскликнул служка: "Вот зараза!
Как мы прочтём всё это?" Старший служка
Смекнул, что действовать немедля нужно.
Он с важным видом выпрямил осанку:
"Я знаю, как прочесть. Мне как-то спозаранку
Жрец ключ до этих символов открыл."
"С чего бы он тебе такое говорил?"
"Да потому что видел, что средь прочих
Я к жречеству и склонен, и достоин."
Тут меж собой переглянулись двое.
"Чего ты наши головы морочишь!
Ты - лучше прочих? Вздор! Ты даже листья
Мёл кое-как! Теперь ты, морда лисья,
Нас хочешь убедить, что жрец тебе
Открыл ключи?" - "Представили себе!"
"Ну что же, - яростно сказали двое, -
Прочти тогда для нас, побудь героем!"

(Тут надо бы сказать, то был обман, но не вполне.
Ведь старший служка сам в это поверил -
Что жрец ему ключи от текста вверил,
Да только было это у него во сне.)

И старший служка книгу им читал,
Но только так, как сам он понимал.
И речь его была так приторно-сладка,
Да вот от текста истинного в ней одни рога.

Итак, в святилище они открыли храм.
Всё было в нём: алтарь, жрецы и свечи,
Для устрашения - останки человечьи
У алтаря положены к ногам.
На стенах начертали служки знаки:
Священные ослы или собаки -
Не сразу разберёшь. Не будем строги,
Ведь живопись и нам далась не многим.
Надели мантии и кольца на персты
(В каком порядке надевать - не знали,
Надели, как красивым посчитали),
Оплечья с золотом (и их для красоты).
И стали служки мессы совершать:
Старательно все внешние приличья,
Чтоб не было ни одного отличья,
За виденным когда-то повторять.
Стал старший служка - жрец, конечно, старший,
И он, когда-то виденному вторя,
Ни храм и ни себя не опозоря,
Ходил так, словно отпрыск был монарший.
Он перст, читая книгу, воздевал
И в нужном месте нос с величием чесал.
(Вот только он того не знал, что жрец верховный
Свой нос чесал не ради ритуала -
Его блоха наутро покусала,
С собаки соскочившая церковной.)

О новом храме весть пошла благая
(Её же служки сами распускали).
Пошёл народ, сперва - из любопытства:
Хотелось им взглянуть, что происходит.
Но видя, как величественно ходят
Жрецы - в раз захотели приобщиться.
Шептались люди: "Всё серьёзно тута!
Ведь есть у них - ты глянь! - все атрибуты!"
Пошёл народ - а с ним и подношенья:
Сонм разных яств, настоенные вина,
Сегодня снятый урожай в корзинах,
Отрезы тканей, золотые украшенья,
Монет несчётное число из меди, злата,
Рубины и топазы от богатых.
Но, главное, - попала к служкам власть.
И служки властвовали. Властвовали всласть.

Вы спросите, а чем же так прельстился
Честной народ, ведь храмов всюду много?
И каждый обещает путь до Бога.
Так почему народ на зов купился?
А дело было в том, что в этом храме
Народу лёгких знаний обещали,
Простых и чудодействененных решений
(В обмен всего-то горстку подношений),
Во всех проблемах виноватых находили
На стороне, и в белое рядили
Всех приходящих без разбора и заслуг.
Всех называли избранными богом,
За пригрешенья не судили слишком строго.
Елейным голосом умасливали слух,
И каждый, речи эти масляные слыша,
Считал: "Да-да... ведь я других повыше".
Так, избранность примеря средь других,
Держаться стал народ "особенных своих".

И старший служка не был дураком:
Всё, что когда-то изучал при храме в школе
(А изучить старался он других поболе,
Чтоб выделяться), что читал потом
В тех книгах, что торговцы приносили,
Все мало-мальски знатые уменья -
Всё он использовал для собственного утвержденья.

Пример: астрономической науке
Когда-то он учился ради скуки.
Чертил пути планет, восходов срок,
И вот, теперь пошла наука в прок:
К примеру, просчитал луны затменье -
Он тут же выпускает повеленье,
Что бог на прихожан весьма сердит
И в ночь сегодняшнюю он луну затмит.
А почему сердит сегодня бог?
Да потому, что среди прихожан
Один ношенья храму задолжал
И не принёс положенное в срок.
Луна средь ночи тенью скрыта -
И люди сами виноватого хулят:
Мол, жадный кто-то в этом виноват!
Так друг на друга косятся сердито,
Что тот, кто в подношении действительно был скуп,
Тайком доносит утаённую монету,
Луна из тени открывается к рассвету.
Разносит утро звук парадных труб:
"Отныне, прихожане, не гневите бога!
(Ведь просит он от вас не так уж много.)"

И так во всём: все знанья, что имел,
(Порой не понятые до основы, до конца.)
Использовал для укрепления венца,
Для утвержденья власти, личных дел.
И даже то, что непонятно самому -
Всё шло на пользу храму и ему.

Шло чередой своей всё, шли и люди.
И вот, однажды, на дороге появился
Какой-то странник. По дороге след змеился,
А солнце зиму плавило на блюде.

Он храм увидел, культа атрибуты,
Знакомые (он сам когда-то был
Жрецом и культу этому служил),
Но нанесённые не в том порядке почему-то.
Особого значения не предав
Ошибке (может, исключение из правил?),
Он стопы к храму радостно направил,
Толпу входящих-выходящих миновав.
Увидев же жрецов, слегка смутился
Их странному порядку в одеяньях,
Но снова он отвёл своё вниманье,
Ведь встрече рад был, и сердечно поклонился:
"Приветствую собратьев! Рад безмерно,
Что процветает храм в этом краю!
Рад, что под крышей благостной стою,
Давно ль здесь храм?" - "Да с осени примерно."
"Вот это да! Как скоро вы сумели
Собрать большую паству - это значит
Народ готов к познанью, не иначе!
Жрецов здесь сколько?" - "Трое. Все при деле." -
Так отвечал один из младших служек,
Смекнул он живо, что пред ним стоит
Не просто прихожанин, не пиит
И не бродяга. "Нам других не нужно."
Жрец рассмеялся: "Братья, что вы, что вы!
Я не служу давно, лишь странствую по свету,
Увидел я знакомые приметы,
Зашёл заночевать под вашим кровом.
Позвольте мне передохнуть два дня,
В обмен полезен может станусь я.
А, коль не стану, заплачу вам за постой."
"А странник этот дюже непростой, -
Так думал старший служка, - эта птица,
Коль не горда, так может пригодиться."
Он так сказал: "Входи, располагайся,
И в храме, сколько надо, оставайся."

К жрецу присматриваться старший служка стал.
А тот был прост и рад, что от дорог
Приют найти, хоть и на время, смог -
От путешествий он слегка устал.
Спросил он служек, отдохнув: "Скажите, братья,
Что значат символы по краю ваших мантий?
Давно я в храме не был, измененья
Произошли, я вижу без сомненья."
(Что значат символы, не знали сами служки,
Им старший повелел, что так и нужно.
А старший подсмотрел в соседнем храме,
Не разумея до конца, потом решил,
Чтоб каждый мантию свою расшил
Им лично выдуманными намедни образами.)
"Что видишь сам ты в этих образах, скажи?"
"Ну... вижу солнце, стихиаль и две межи,
Вот здесь гора, священная для индов,
Да только культа символов не видно.
Как будто бы все образа, что есть,
Принесены с учения чужого,
Нанесены на старую основу,
Да вот не сложаться в послание иль весть."

Вот уж тогда до старшего дошло,
Что жрец и знаниями с лихом обладает,
И от стремленья к власти не страдает,
А значит - пользы будет от него зело.
Под белы руки он жреца повёл
В свои покои, где хранилась Книга Знаний,
Рассказывая глубину своих страданий,
Что перенёс от человечьих зол.
О том, что два других "жреца" глупы безмерно,
И предадут его опять, наверно.
Что служит он лишь истине и Знанью,
А получает от людей одни страданья.
Жрец был смущён такому откровенью,
Но жалость в его сердце поселилась -
Он знал: жестокой может быть несправедливость
К тем, кто отдал себя и жизнь служенью.

С тех пор пошли дела у храма пуще в гору:
Читал ту Книгу вслух жрец, служка слушал,
От напряженья растопыря шире уши,
И Знанья приходились служке впору.
Ведь, как мы помним, Знанья без стесненья
Он пользовал для самоутвержденья.
Жрец внутри храма наводил порядок:
Как нужно делать всё по Знаньям, объясняя,
Ни прихожан, ни служек не стесняя,
Составил месс, отдохновенья распорядок.
А также список нужных инструментов,
Всех атрибутов и ингредиентов.

Но для чего, вы спросите, наш жрец
Обманщикам сбежавшим помогал,
И почему он им не отказал?
Ужель не видел, какой служка был подлец?
Ах, к сожаленью, часто так бывает,
Что сердце дружеское зла не замечает.
А старший служка, кроме всех похвал,
Жреца и другом, братом называл.
И, если к похвалам наш жрец был равнодушен,
То к братству распахнул наивно душу.
К тому же сердце у него радело
За общее, как он подумал, дело.
(Совет вам: отступите шаг назад,
Коль кто-то к вам с порога "друг!" да "брат!")

Итак, в порядок храм был приведён успешно,
Умножились дары и подношенья,
Тут служку старшего замучали сомненья:
Он двум другим сбежавшим благодарен был, конечно,
Но снова в нём взыграла ревность злая,
Так думал он: "Зачем мне эти двое?
Покуда жрец мне служит на постое,
Он все задачи мигом порешает.
А эти только знают, что жируют
На тех харчах, что я им добываю.
Им без меня не вытянуть - я знаю.
Уж шибко долю отрезаю им большую
От общего пока что пирога.
Их память оказалась недолга -
Ведь это я тяжёлый нёс мешок,
Пока они несли мешки полегче.
И груз главенства лёг на мои плечи,
Положен мне и корень и вершок,
А их, собак, найти бы только срок -
Да выгнать, негодяев, за порог!"
На самом деле старший служка был
До власти жаден, остальное - оправданья.
Чем больше от жреца вкушал он Знанья,
Тем больше распалялся его пыл,
Тем значимей себя считал, важнее,
И избранность свою в душе лелеял.
Когда б другие служки не рядили
Себя в жрецы, лишь в услуженьи были,
И падали пред ним, прошедшим, ниц,
Касаясь носом ими мытых половиц,
Когда бы подчинялись его воле -
Тогда б он положеньем был доволен.
Ведь жаждал старший служка власть,
Чтоб одному навластвоваться всласть.

Он долго план лелеял в тайных думах,
И, наконец, решился воплотить.
Придумал служек также напоить,
Как в своё время стражников угрюмых.
Потом в мешки собрал побольше злата:
Подсвечников да утвари богатой,
Монет - чтоб подозренье навести,
Что служки это захотели унести.
Позвал двух недалёких стражников скорее,
И, горько сокрушаяся для вида,
Сказал, что навели жрецы обиду
На храм, желая обокрасть, да не дошли до двери,
Упившись так же краденным вином.
Велел их вывезти за город на ослах
И бросить где-то в ивовых кустах,
(И - видит бог! - пусть с краденным добром.
Ведь он не держит на жрецов большой обиды,
Пусть забирают то, что понабрали,
Раз сами это платой посчитали
За службу храму) только, чтобы видно
С дороги было, что лежат мешки в кустах,
И мирно беглецы спят на мешках.

Когда всё было сделано, он побежал к жрецу,
И рассказал, что-таки предали, злодеи!
И что не зря он им в душе не верил -
Их видели с ворованным в лесу.
Жрец - собираться было бы в погоню,
Но служка его вмиг остановил,
Мол, пусть идут, не трать на это сил,
Бог им судья, ведь ты здесь есть со мною,
А, значит, - храм и культ не пропадёт,
И без предателей лишь пуще расцветёт.

Жрец мог понять предательство людское -
Не раз встречался в жизни с ним,
Когда свои втыкали нож своим
И выясняли кто и сколько стоит.
И, хоть и больно видеть было это,
Но всё сходилось по услышанным приметам.
Однако, он не мог понять, зачем
Им было нужно воровать из храма то,
Чем пользоваться можно было ни за что,
Ведь утварь же была доступна всем,
И золото в достатке тоже было,
Что ж за вожжа такая их сгубила?
Охотно служка объяснял ему,
Что те хотели больше власти, знанья,
И ревновали к лишнему вниманью,
Что уделял жрецу он самому.
Несовпадения, которые жрец замечал,
В свои ж пороки служка облачал,
Приписывая их двоим сбежавшим.
Так кончилась погоня, не начавшись.
И хоть бы странностями был наш жрец смущён,
Но, всё ж, предательством сильнее огорчён.

Ещё одна тянулась в думах нить -
Ведь жрец уж собирался уходить,
Продолжить путь свой странствий, а теперь
Собрата не оставишь, не закроешь дверь,
Когда он без подмоги оказался.
И жрец вздохнул да помогать остался.

Я вам скажу, и в этом был расчёт
У служки: знал он, что уйти желает жрец,
А это значит: Знаниям конец.
Ведь без жреца он Книгу не прочтёт.
И знал он так же то, что жрец его
В миг сложный не оставит одного.

(Коварство алчное. Коварство и расчёт -
Вот что подобных служек на плаву влачёт.)

Объявлено всем прихожанам было,
Что прежние жрецы злодейство учинили,
Что храм они смертельно оскорбили,
И чтобы их следы вся паства позабыла.
А, коль объявятся в окрестностях их лица -
Гнать батогами иль сажать в темницу.

Настало служке время золотое:
Никто не препирался с ним, никто не спорил,
На подношения никто не посягал,
И - важно! - прошлого его никто не знал.
Тут служку понесло: его гордыня
Росла, как на дрожжах, он сам поверил,
Что жрец он и ему открыты двери
И к Знанью, и к чинам, и к иже с ними.
Он возомнил себя посланцем божьим,
Учителей Великих равнозначным,
И прихожане от его подачи
Мессией служку возомнили тоже.
(Ведь если он мессия - это значит,
Апостолы - они, и не иначе.)
И, кроме прочего, стал служка изменять
Порядок проведенья ритуалов:
Как вздумает, использует зерцало;
Меняет свечи, в гимны добавлять
Решил свои слова, как посчитает нужным.
В бессмысленное действо превратилась служба.
И дюже сильно служку обижало,
Что жрец не признаёт тех ритуалов.

Жрец, видя нарастание гордыни,
Пытался служку вразумить, вернуть на землю,
Но служка разуму не отзывался и не внемлил,
А следовал придуманной доктрине.
Он на жреца жестоко оскорблялся
И интересам подчинить своим пытался.
Напоминал, кто главный в храме этом,
И всё мечтал свести жреца в прислуги,
Чтоб тот признал великие заслуги
Его пред храмом и пред целым светом.

Как ни было бы горько, понял жрец,
Что дружбы прежней близится конец.

Однажды жрец отправился до моря,
Чтобы развеять мысли, подышать, подумать,
Вдали от храмового гомона и шума
Не только мысли - чувства успокоить.
Вернувшись, он остолбенел немного -
Открылась, маслом писана, картина:
"Храм заперт повеленьем Господина
Для всех иных жрецов". И у порога
Стоит его дорожная сума.
Не надо тут особого ума,
Чтобы понять, что выставлен за дверь
Не только скарб, но и сам жрец теперь.

У двери этой мы жреца оставим
Не сердцем, только лишь повествованьем.
Начало новое берёт здесь его путь,
Поведаем о нём когда-нибудь.

Ну а сейчас вернёмся к служке в его храм.
Чем занят он, один в больших палатах?
Он вспоминает встреченных когда-то?
Нет. Ослеплён он отсветом до рам,
До стёкол прикоснувшегося солнца.
(Он думает, что жрец к нему вернётся,
Покаясь, в своеволье повинясь.
А дружба? Втоптана подошвой в грязь.)
Все мысли служки об одном - об этом свете,
Почувствовал он избранность и светлость
Лишь от того, что первый луч рассветный
В его окно в день Равноденствья светит.
Он думает, что это божий знак.
Но он забыл, что храм давно построен,
И архитектор для других его настроил,
Чтоб луч рассветный в этот день светил вот так.
В своей божественности вдоволь убедясь,
Храм прихожанам отпер, помолясь.
Набрал себе помощников подобострастных,
Не знающих, зато и не опасных.
Решив, что время пастве Знанья открывать,
Он Том Священный выволок пред очи
(Сокрытый не случайно, между прочим),
И прихожанам стал его читать.

Всё так же речь была его медова и сладка,
Да вот от Знаний Истинных опять - одни рога.

А люди? Люди - что? Им дела нету
До истинности знаний, им бы свету,
Побольше свету напустить в глаза:
И можно что угодно рассказать -
Всё будет принято за чистую монету.
Здесь главное: подлить побольше свету.

Казалось бы: всё сложилось прекрасно
Для служки. Только, кажется, опасность
Нависла и над ним. Лишь дайте сроку:
Возмездие уже неподалёку.

Ведь брошенные некогда в кустах,
Проснувшись, догадались обо всём,
Ругались прежде, но сошлись потом,
Что право мести есть у них в руках.
Кипя от ненависти и смиря гордыню,
Они отправились в свой прежний храм,
Упали вместе к жреческим ногам,
С раскаяньем (неискренним), с повинной.
И донесли жрецам они о том,
Где держат ныне их Священный Том.

Что будет дальше, догадайтесь сами:
Ждёт служку вскоре встреча со жрецами.
За присвоенье незаслуженное Знанья
Заслуженное будет наказанье.

Тут басне нашей и пришёл конец.
А кто вы в ней: один из служек,
прихожанин или жрец -
То вам видней. А может быть, что вас
И не коснулась басня в этот раз.
В том басни суть и соль, что каждый может
Примерить на себя её одёжу.
И если где-то вам пришлась одёжка по размеру,
То знайте: здесь вы будете не первый.
Есть повод призадуматься, со стороны взглянуть
И, может быть, исправить что-нибудь.

Мораль же басни долгою не будет:
Умейте, люди, разбираться в людях.


(Басня написана для Телеграм-канала "Психоделика"
https://t.me/Psychedelics_Gera)