И смотрю я в окно, за окном тихо воют собаки

И смотрю я в окно, за окном тихо воют собаки,
Солнце скрылось за тучами словно немой великан.
Забирайте же всё, я прошу, до последней рубахи!
Вот бы боль отпустить хоть на миг полетать в облака.

Тихо воют собаки, их боль никому не заметна,
Только воют не звери — мятежная воет душа,
Моя боль — как обертка от приторно-сладкой конфеты,
Мне напомнит о том, как конфета была хороша.

Воют псы одинокие, словно голодные волки,
Солнце скрылось давно и уже никогда не придёт,
Моя боль — как забытый букварь, что пылится на полке,
Что зачем-то стоит и чего-то отчаянно ждёт.

Я уже позабыл, что когда-то давно боли не было,
И собаки не выли, и Солнце светило во тьме,
Я тянулся на свет молодым, озорным, гибким стеблем
И не верил в пророчества злых и коварных примет.

Но случилась беда, тучи вышли и Солнце погасло,
Жизнь дождями, ветрами и снегом росток посекла,
И мой мир разлетелся внезапно на тысячу пазлов,
Что мне в душу впивались и жгли как осколки стекла.

Я кричал и стонал, я бежал, но упёрся в себя же
И оставил попытки уйти от накопленной боли,
И теперь я брожу одиноко с пудовой поклажей
И уже не бегу, я хожу по сожжённому полю.

И поют о судьбе, и о боли собаки мне воют,
О болезни души, что ничем никогда не лечить,
И рецепта от боли не будет, его не откроют,
Одиночество слева в груди мне морзянкой стучит.

И хожу я один, и брожу под собачьими воплями,
Вот и дождь зарядил, эта осень ножом режет душу,
Я испробовал всё, я пытался, я кутался в тёплое,
Только б этот пронзительный вой о печали не слушать.

Но собаки поют, и танцует душа в резонансе,
На истлевшей земле содрогается вОлнами в такт,
Я привык наблюдать одиночество вечности в танце,
Мне осталось одно — молча слушать распевы собак.

Мне осталось одно — слушать песни о жизни собачьей,
Я безмолвно смиренно ныряю в тоску с головой,
Не найти мне покой, в этом мире я странник пропащий,
Здесь лишь я, гул ветров, да собак нескончаемый вой.

Здесь лишь я, да сухая трава, не видавшая влагу,
И душа, что устала от воя и боли плясать.
Мне осталось одно — изливать свою боль на бумагу,
Вновь и вновь о вселенской тоске и печали писать.

Коль осталось одно — я беру чистый лист и пишу,
И глаза слёз полны, но не дрогнет стальная рука,
Забирайте же всё — всё отдам я и всё расскажу!
Только боль пусть уйдёт, улетит хоть на миг в облака...