сон

Днём я иду по проспекту,
между серых домов и витрин,
в шуме фабрик потерянный некто,
среди сотен безликих спин.

Я считаю часы за работой,
подписываю бессмысленные счета,
и глаза устают от строчек,
и вечер ползёт неспеша.

Но когда закрываются шторы,
и тьма наполняет мой дом,
я тону в одеяле ночами,
и иные миры встают за окном.

Мне снится: я в башне холодной,
на вершине, где правит метель,
где северный ветер бездонный
разрывает тело погружённое в мех.

В руках у меня древний лук,
изогнутый, старый, сухой,
я гляжу на дрожащие звезды,
на их усыпляющий зной.

Но одна меня манит, зовёт, иссушает,
словно мёд, проливает свой свет.
Я дрожу: ведь я должен быть стражем,
я хранитель, и дозор мой — обет.

Но ресницы тяжелеют от блеска,
и дыханье сбивается вдруг,
и в глаза закрываются резко,
и лук выпадает из рук.

А наутро я снова в конторе,
и считаю чужие счета,
и бумага шуршит, словно море,
и качает меня пустота.

Я не знаю, что явь, что виденье,
где работа, где башня, где я:
я сплю и мне снится в башне забвенье
или снится, что живу в городах?

И звезда всё зовёт неизменно,
её свет пьянит, не щадя,
и я слышу во сне сокровенно:
«Ты забудешь свой долг, как всегда».