После встречи... реплика

  Вчера почти два часа в летнем павильоне Вельской библиотеки на Набережной мы говорили о поэзии Николая Рубцова. Разговор был сложным, многополярным, где-то захватывающим нас... Такие встречи снова будят и будят интерес к его поэзии, отдельным стихам и строчкам. Меня вчера снова взволновали его "Журавли"... Я приехал и написал эти строчки. Написал - как некий экспромт, эскиз, из которого, дай Бог, что-то и прорастёт более глубокое. Спасибо всем пришедшим на встречу и принявшим в ней самое горячее участие.

  Рубцов был человеком, постоянно оглядывающимся в прошлое: своё и Руси. Человеком, ищущим его рядом с собой. Вне себя он находил «тайну древнейших строений и плит», «достославную старину». И такие стихотворения, отдельные строчки их теплы необыкновенно. И даже если лирическое настроение опалено тревожным, смятенным, оно преодолевается… В итоге преодолевается. Не так с личной памятью. Вся же его жизнь и блукания по ней – мучительный поход за семьёй, сиротским братством, нескончаемый поиск того, что никогда не найти. Судьба «наградила» его горьким талантом искать утраченное счастье и – не находить его. В душе жило «детское пенье в багряном лесу», но в «неподкупном свете дня» не было ничего подобного. И даже призрачные замки утопий, умышленных возвращений в «отчий дом» не усмиряли ветра, который гнал и гнал его в поисках родной души. Он был «велик и сиротлив». В нём жило неизбывное желание отплытия «на мглистый берег юности своей». Он возвращался и ощупывал руками пустоту этого самого берега. Но скачущие свадьбы, бубенцы на шлеях, детские голоса хора звучали внутри его от этого ещё больней. И он сбегал в города, которые его губили. А в итоге и убили.    Терзания между провинцией и цивилизацией, присущие в те годы многим из нас, были для него не шуточными, скажем прямо – трагическими. Но и в дорожной муке он не забывал о нас всех. Его поэзия являла нам наше же согласие, единство в корневом, почвенном, русском. «Жизнь вдруг становилась понятнее, естественнее и милее. В ней обнаруживалось много родни, ранее забытой и совершенно необъяснимой любви ко всему сущему».
  Что же он отдавал нам сполна, не печалясь о себе, изводя себя, изживая? Простодушие, доверчивость, чистоту, детское восприятие природы, бескорыстие, тоску по красоте мира и человека в нём.
  Долгожданная поэзия Николая Рубцова – это почти молитва за всех нас, за Родину. Она читается в его лирике соборно, «согласно», «по всей Руси, по сёлам и столицам».
  «Вся его жизнь – это, по сути, дорога к людям, Коль. Он думал, что дойдёт и сделает их всех родными. Он дошёл. Но они не заметили поначалу, поначалу не заметили…».
Широко на Руси машут птицам согласные руки…

  Через отчасти утраченное, отчасти забытое он роднит нас и рождает в нас согласие, соединяет наши руки и сердца. Это наиважнейшая, стержневая черта его лирики, к пониманию которой мы только-только подбираемся.
( в тексте строчки из рецензий Жени Чепурных)