Вековуха

Корявый дом,
Того гляди и рухнет.
А из окна,
Как будто бы портрет,
Так неподвижно,
Озираясь тухнет
Старуха-ржа,
Восьмидесяти лет.

И жизнь её,
Глаза лишь освещают.
Она моргает,
Значит всё ж жива.
Но вот они
Порою так стращают,
Что кажется –
Она уже мертва.

Одна совсем,
Живёт эта старуха:
Внучат, детей,
Супруга вовсе нет.
Она по жизни
Просто вековуха.
И наложила
На любовь запрет.

Была девицей
Неказистой, робкой.
И не имела
У парней успех.
Быть не умела
Расторопной, ловкой.
И ощущала
За спиною смех.

Одно о ней,
Все мнение имели.
И говорили
Парни: Дрянь она.
И чтобы с нею
Переспать в постели,
То надо водки,
Выпить до хрена.

Она искала
Утешенье в муке,
И уходила
От всего в себя.
И отдавала
Предпочтенье скуке.
И так жила,
Себя тоской губя.

Она любила,
Но любовь скрывала.
Её любовь
Была к нему чиста.
Но про себя
Она всё понимала:
“Тебя люблю.” –
Не скажут те уста.

Она не знала,
Что такое нежность.
Как поцелуй,
Объятья вводят в страсть.
Её бесила –
Эта неизвестность.
И раздражала –
Эта вся напасть.

Не испытала,
Той душевной ласки.
И не познала,
Что такое – мать.
И не читала
На ночь сыну сказки.
Её не случалось
С чадом хлопотать.

Она жила
Не так, как все в округе.
Жизнь у неё
Была хандры полна.
Она нуждалась,
В верной лишь подруге.
Но оставалась
Всё равно одна.

Глядит в окно
Задумчиво, печально,
Не выставляя
Слёзы, напоказ.
Но вот глаза
Закрыла, как-то тайно.
Закрыла может быть,
В последний раз.

Где нет любви,
Там порастает злоба.
Где нет добра,
Там порастает ложь.
Унынье есть,
Последний шаг до гроба.
Тоска гнетёт
Того, кто знает дрожь.