XxIII. Грешить при всех, иль жить в норе идейно?

    (предыдущий фрагмент из 1-го тома романа «Миледи и все, все, все»
       «XXII. Страсть новая излечивает...»
         http://stihi.ru/2025/08/26/6269)

У Генриха то весело, то скверно.
То славные успехи, то бобы…
Король, когда шутил неимоверно,
но так, чтоб не вставал кто на дыбы,
журил своих приятелей манерно:
«Вот если бы, – он фыркнул, – да кабы…
Друзья мои, все ваши похвальбы
имели б цену выше соразмерно,
накладывай они впрямь на меня
те совершенства, чей экзамен я
в реальности ни дерзко, ни смиренно
вовеки не пройду. Их нет, как нет.
Лесть грубая в мой адрес – это бред»!
          .           .           .
Герой, пусть даже без году неделя,
несклонен с малодушной канителью
меж Богом зависать и сатаной,
в раздоре даже с дьявольскою тенью,
моля: «Пошли заблудшему виденье!
Я – блудный сын, но мне пора домой.
Господь, себя навек обрадуй мной»!..

Иной во   Зле   кичится многоборьем.
Сам по себе он, иль в тени ватаг,
поняв, что ничего не взять за так,
не брезговавший дьявольским подспорьем,
чужой перенимавший опыт с боем,
вдыхавший непотребное в затяг,
не прочь остаться в дьявольских сетях.
 
Рождая Зло случайно, иль затейно,
источник не с   собой   в душе дружил,
в ней   чёрту   открывая сходу ширь.
Не каждый человек душой  злодей, но
себя он сам пытает от души:
«Грешить при всех, иль жить в норе идейно»?
Пусть люди не отменно хороши,
однако ж и отвратны не предельно.
Но все  –   загадка,   чёрт их потроши!..

Неважно, кто цветной, кто белокожий.
Неважно, кто затворник, кто Тарзан…
Пускай друг с другом люди мало схожи,
в поступках одинаковость их всё же
самим же им бросается в глаза…
В избыточном добре есть мера зла.

Избыточным довольством личность… бита.
Есть пресыщенье – нету аппетита.
К избытку – отвращенье. Вкусно – треть…
И лишь от героизма  век  досыта
никто не   отказался   бы шалеть.

От трусости  пускай бы отвыкали,
а в воздухе б висел  отваги рой…
Суммировались выводы веками
о том, что есть герой и есть ГЕРОЙ.

Молва росла на мнениях лояльных,
и с музыкой итожил менестрель:
участники событий небанальных
героями становятся быстрей.
 
Дух храбрый проявив, равно как винный,
в невзгодах извалявшись дочерна,
герой не поспешит к Судьбе с повинной,
но… есть под Божью милость пятерня.
Герой с Удачей связан пуповиной.
Изыщет шанс он даже половинный.
Навёрстывая то, что потерял,
используя не раз умело львиный
свой в жизни и в бою потенциал,
герой оборонит свой ареал…
Опасности, растущие лавиной,
отвага и неистовый напор,
большой успех у женской половины –
мужской, гвардейцу свойственный, набор.

Вступил сам Генрих в долгий трудный спор
с французской нищетой в среде крестьянской:
«Благополучней стать земли испанской
нам стать бы лет за семь или за пять
и чтоб самих себя не разорять»!
Был друг из прирождённых финансистов,
и вслед за ним король стал повторять:
«Страна бедна. Таков уж век – неистов
раздорами и войнами у нас.

Мечтаю, чтоб возник в стране запас
продуктов сельских в семьях повсеместно,
по воскресеньям чтоб крестьянин мог
есть    кур    в своей семье, а не комок
неведомо чего из всякой дряни,
от коей даже чёрт бы занемог!
Хочу, чтоб жили сыто все крестьяне,
с чего бы вырос   Франции   престиж.
Задолженности их аль не скостишь»?!
             .             .             .
Герой сыт даже лягушачьей лапкой,
Коль вслед  второй  его не угостишь…
Героем станет, кто не жил с оглядкой,
кто целеустремлён, но не бесстыж…
Коль в глотку грубый корм не лезет гладко,
а в обществе мал собственный престиж;
когда чего-то в жизни есть нехватка,
друзьями в самый раз обзавестись.
Грех – обращать во зло друзьям… повадки.
Любовь к друзьям – расти, а зависть – брысь!
Друзья поддержат вас в быту и схватке.
Друзья на  благосклонность  вашу падки.
В ответ – исполнят ваш любой каприз.

Делясь совместным мироощущеньем,
друзья жизнь подчинят своим решеньям,
однако не дадут пойти ко дну.
Друзья, блистая самовыраженьем,
премудрости озвучив на ходу,
плясать обучат под свою дуду.
В какие б ни влетали приключенья
герои, если автор не трепло,
всем свойственны (от герцогов до черни)
пороки и душевное тепло.

Беарнец Генрих был силён телесно,
мужской же и    харизмой    обладал,
но женскую любовь не    силой    крал.
«Сидеть на троне   крайне   интересно,
когда его подножье – это край.
Надев корону, правь, а не играй.
А у меня… где остро, там и пресно…

Гордитесь мной?! Не очень скоро лестно
от этого мне станет. Вы скромны,
но я скромнее – тут мы не равны.
Быть долго королём без королевства –
лишь номинально быть главой страны, –
хохмить с друзьями Генрих мог прелестно,
но только со своей лишь стороны. –
Я помощи не ждал и от родни.

На Францию не мог надеть    узду   я.
У яблони сидеть семь лет впустую,
питаясь не плодами, а корой –
такой вот был ущербный я король.
Но воевал, что и сыграло роль
в захвате-подтверждении всей власти.
Трудом кровавым я не сильно хвастал.

Вне пошлой лицемерной трепотни
шесть раз менял я веру в годы, дни,
когда не мог сидеть на попе ровно.
Ещё на полпути своей войны,
когда меня нашла моя корона,
я понял, что враги весьма проворны
и этим закалят меня в борьбе
быстрей, чем я без них сам по себе
отведал бы военную удачу –
лихую кобылицу, а не клячу.

Лови шанс, а не    сопли    на весу!
Лети вперёд! Никчемна участь задних!
Чтоб выглядел мех мантий лучезарней,
над этим потрудись ещё в лесу.
Короче, бей не в хвост, а в лоб лису…»

Помойка под ногами иль розарий,
квашня по жизни кто-то иль плясун,
раззява он иль всюду скор глазами –   
ум падок на любой извне посул,
когда заинтригован чудесами.
Жонглируй чудесами, не пасуй!
Но… что умам людским ни адресуй,
дразня вкус, осязанье, зренье, слух,
досрочно осознали люди сами:
вплетаемые в жизнь веками стали
в  ответе  за цель жизни и досуг,
любовь, корысть, тщеславье. Как местами
три этих сути в жизни ни тасуй,
они всегда останутся китами,
чьи спины держат мир наш на весу…

Примеры дружбы всюду перед нами.
Примеры дружбы стройными рядами
в историю вошли – отбор был строг.
Коль речь о дружбе, то (посыл не даме)
союз двух душ слабей союза трёх…

От имени племён или империй
людскую честь не зря воспели перлы
словесности: поэзия не брёх.
Дана была (чем дышим и   теперь  мы)
дворянской чести дружба как залог
почти святой незыблемости первой.

Быть верным дружбе – пункт первостепенный.
Честь – высшее мерило! Каждый вздох –
и то во имя чести. Ритм и слог
послужат и  любви. Без песнопений
любовь и дружба, как сухой песок
без щедрого дождя, ушли б в забвенье…

         (продолжение в http://stihi.ru/2025/08/29/5566)