Приключение медведя Вениамина и его друзей

Пролог

Так слов написано немало
про всё, что на планете есть.
Одних призвание – что жало,
других – нести благую весть.
У третьих нет того посыла,
что побуждает мыслей лёт.
Кому с казны что поступило,
тот всяку ересь и плетёт.
А что им не марать бумагу,
коль предлагают барыши?
Но мой карман как у бродяги,
так вот и сказка от души.

Пролог затягивать не стану,
ещё чуток его "пролью".
Скажу вам сразу – без изъяна
никак не выстроить "струю".
МыслЯ должна плестись как кудри,
чтобы в столбцы сложить слова.
А ежель рифмою "припудрить" –
нужна "большая голова".
Ещё чуток добавлю "жути",
тем и принижу свой кураж.
Ведь автор – двоечник по сути,
хотя с фантазией типаж.

Легко ли льются эти строчки –
никто не даст прямой ответ.
Когда рассказ дойдёт до точки,
устроим рьяный худсовет.
Пока сюжет ложиться ровно,
пишу почти что "без ума".
В своих глазах не видно брёвна,
так и ошибок в тексте тьма.
Короче, "шило да мочало",
пролог затянутый – не суть.
Пожалуй, я начну сначала,
читатель, уж не обессудь...

Глава первая

Когда вся плоть твоя из плюша,
житуха в целом – просто кайф.
Весь день лежи и бей баклуши,
считая нервный тик за драйв.
А ежель в голове солома –
благодари природный фарт.
Не надо помнить о былом, и
не нужен творческий азарт.
А что? Таких везде в достатке,
так, почитай, почти что треть.
Живут без цели и оглядки,
за злато принимая медь.

Вениамин был дюжий парень,
так с виду – просто молодец.
Замечен был, когда в угаре,
на "краже" девичьих сердец.
Но, от ленивости природной
не удосужился на брак.
Возможно, слишком беспородный,
хотя, скорей всего – дурaк.
Не манит Веника вся прелесть
любовных похождений, плеть.
Таков герой наш – лень и серость,
совсем не зря что он медведь.

Мой персонаж дурaцкой сказки
от жизни вряд ли что-то ждал.
На "новодел" глядел с опаской,
"винтаж" совсем не признавал.
Так, прозябая серой тенью,
он зрелость встретил одночас.
Заполоняя душу тленью
простого быта без прикрас.
Житуха шла своей дорогой
пока чего съестного есть.
Но раз от самого порога
пришла ему плохая весть.

В стране заморской и далёкой
живал двоюродный дядёк.
Имел всегда запасов впрок, и
делил с племянником итог.
Так, почитай, что раз в неделю
Вениамину – бандероль.
Медка, халвы и прочей xрени,
что пропускал погрaнконтроль.
А вот теперь заморский дядя
всем долголетья посулил.
На возраст свой совсем не глядя
взял, да намедни и остыл.

Теперь наш Веник впал в отчаянье,
без мёда сохнут телеса.
Так и не сделав завещанья,
дядёк вознёсся в небеса.
Осталось лишь Именье предков,
что по соседствии былО.
Коли найти родильны "метки",
то в оформленьи б помогло.
А всё имущество, счёт в банке,
прошло бесследно с молотка.
Герой наш пребывал в "незнанке",
ведь был он увальнем слегка.

Сидит медведь и чешет "репу",
хлебает манку без медка.
Судьба всегда бывает слЕпа
и ей, пророй, "до потолка".
Вениамин потух во взгляде,
гоняя мысли, словно мух.
Так в передряжничьей плеяде
совсем упал медвежий дух.
Чуток предвидел бы "репризу",
давно пустился бы в "вояж".
Заморский дядя слал ведь визу,
да и "башлял" за экипаж.

Вот и долой хмельные грёзы,
благая жизнь сошла "на нет".
Пришла пора "суровой прозы",
и где на всё искать совет?
Кругом "засада", хоть опухни,
совсем "на плинтусе" кураж.
Кручинясь мыслями на кухне,
сидел безвольный наш типаж.
Открылась дверь почти незримо:
- Братух, не время вешать нос! –
С порога заявил учтиво
старинный друг, кабан Полтос.


- Привет, бродяга, – молвил мишка,
угрюмо в пол потупив взор,
- Теперь, по-ходу, точно крышка,
не одолеть мне этих гор.
- Забей на все, – давя улыбу,
слегка прихрюкнув молвил свин,
- Мы вместе одолеем глыбы,
ведь ты, братуха, не один.
Не ccы, возьмём твоё наследство,
ты вспомни наш былой кураж.
- Да, был рывок, но только в детстве,
теперь я вышел весь в тираж.


- Не затевай ты эти слюни,
поверь, ещё не пробил час.
Внутри мы, брат, всё также юны,
не стоит прежде супить глаз.
В душе ты тот ещё парнишка,
прими неброский комплимент.
Рванём в заморский городишко,
отыщем нужный документ.
- Дык, чтобы ехать нужно мани,
а с тем сейчас сплошная ...опа.
- И у меня алтын в кармане,
не дрейфь, поедем автостопом.

- Ну что ж, – медведь светлея взором,
сглотнул без мёда ложку манки,
- Айда! Но только с уговором,
на этот раз давай без пьянки.
Наверно вспомнив дни былые,
кабан Полтос взгрустнул слегка:
"Бывали раньше удалые,
вольны, как в небе облака.
Теперь винишко не вставляет,
да и коньяк идёт не так.
К тому же есть и цель благая"...
- Какой "базар"? Я за трезвяк.

Собрались друганы в дорогу
собрав пожитки да харчи.
Багаж их выглядел убого,
немудрено – почти бичи.
Чтоб одолеть любой "нежданчик",
коль уж придёт в один момент,
свин прихватил свой чемоданчик,
в котором разный инструмент.
Прочь прогоняя пыль простраций,
а заодно печаль-тоску,
рванули в путь далёкий братцы,
на посошок хлебнув кваску.

Глава вторая

Денёк погожий, светит солнце,
листочки – чистый изумруд.
Травинка о травинку трётся,
собой неся природный блуд.
Простор вокруг – кусочек Рая,
где все невзгоды до (узды).
По небу птички пролетают,
вороны, сойки и дрозды.
Вперёд шагают братцы кучно,
идут к шоссе медведь и свин.
Вдвоём в пути всегда сподручней
есть поболтать о чём-то им:

-Слыхал о новостях, намедни,
к земле летит кометный рой...
-Я не внимаю в эти бредни,
а катаклизмы – не впервой...
-Портвейн опять подорожает,
вчерась в магазе был завоз...
-Бухло теперь "идёт по краю"
и не тревожь былых "заноз"...
-Недавно дождь прошёл у леса,
грибы наверное попрут...
-Я в этих штуках не бельмеса,
замолкни, не сочти за труд!..

Вот так за "светскою" беседой,
прошли бродяги полпути.
Чуть справа домик был соседа,
так почему же не зайти?
МыслЯ о плотном угощенье,
вдруг в головах их пронеслась.
На городском обеспеченье
живал в домишке кролик Стась.
Наполнив мысли о кураже,
какой бывалый в их судьбе,
так не сговариваясь даже,
свернули к старенькой избе.

Приятель, бывший алкоголик,
в науке был большим спецом,
совсем не даром, что он кролик.
Когда был трезвым молодцом,
свершил открытие однажды,
за что и премирован не раз.
Теперь живёт довольно важно,
есть у него и свет и газ.
С бухлом давно уже в "завязке",
(хотя не точно), но молва
О друге не сгущает краски,
знать, "по-трезвянке" голова.

-Привет, бродяги! – прям с порога
улыбкой встретил братцев Стась,
-Какая жжёт печаль-тревога,
беда ль какая пронеслась?
Да вы не стойте как бараны,
к столу извольте, друганы!
Как раз сегодня утром рано
картошку жарил и блины.
Медок имеется в амбаре,
а в холодильнике квасок.
Столбом не стойте же вы, паре,
повремените марш-бросок.

Тому, кто жрать привык в три горла,
слова, что "трижды-три – один".
Коль таковая масть попёрла
уж за столом медведь и свин.
Так, жажду утоливши квасом,
блинов с медком откушав всласть,
бежало время час за часом,
беседа "светская" лилась.
Одно лишь только омрачило
их "благородную" тусу –
Квасок слегка перебродилый
поправки внёс во всю красу.

Хмельной напиток сделал дело,
"завязки" снял со всех троих.
Летела наша тройка смело,
где каждый чих готовый стих.
Круговорот лихих событий
ногами вверх сознанье взвил.
Пустились в череду открытий,
набравшись смелости и сил.
Что ж не гульнуть? Когда в угаре
к вину проснулся аппетит.
Видали троицу и в баре,
в борделе тоже был визит...

Как всё хорошее минует,
так и гульбе пришёл каюк.
Очнулись братцы – ветер дует,
простор немыслимый вокруг.
Поодаль угли да огарки,
а посреди остов печи.
Такие вот судьба подарки
им принесла, (хоть как кричи).
Пришла с сознанием расплата
за неуёмную гульбу.
"Квасок" хороший был когда-то –
спалили кроличью избу.

-Фигасе! – млел недоуменно
трезвея враз кабан Полтос.
-Всё в нашем мире зло и тленно,
но кто ответит мне: "За что,с?" –
Глаза продрав с похмельной "хвори",
окинув взором весь бедлам,
промолвил Стась, кручинясь горю,
глядя на угольки и хлам.
-Теперь вам, братцы, молвлю тихо,
но вы "мотайте на усы" –
возьмём втроём наследство михи.
-"Базара" нет, друган, не ccы...

Порой, сплочают передряги,
сближают беды в одночас.
Идут дорогой три бродяги,
невольно вспоминая "квас".
В пути неблизком есть отрада,
коль ты в дороге не один.
Бредут за мыслимой наградой
три бОмжа – кроль, медведь, и свин.
Сияет солнышко на небе,
но им на это до (звезды).
Летают птички в непотребе,
вороны сойки и дрозды.

*****

Смеркалось. Всюду только тени,
на небе месяц как рожок.
Хлебнув несчастия и тлени
бродяги прилегли в стожок.
Звезда зажглась на небосводе,
за нею следом ещё пять.
Вдыхая воздуха свободы
друзьям никак не мило спать.
У всех мыслишки хороводят,
лежат они в своём стогу.
Нервишки тоже ведь на взводе,
тут враз из темени: "Угу!.."

Глава третья

Поход друзей взял обороты
что мексиканский сериал.
И всё же не совру на йоту –
такой сюжет никто не ждал.
Кто первый с стога подорвался
сказать я, право, не могу.
Стремглав в ночи бежали братцы
услышав странное "Угу".
Попробуй сам посреди ночи
тут сохранить нейтралитет.
Неслись они, что было мочи,
светил бродягам месяц вслед.

На небесах мигали звёзды.
Их мириады огоньков
уподоблялись, верно, гвоздям,
мирских, неправедных оков.
Качался ветер в кроне древа,
ему, видать, вольготно тут.
Вдали колхозные посевы
несли природный изумруд.
Цвели цветы, благоухая,
цикады закатили туш.
А позади, крылом махая,
летел сам страх, поборник душ.

Бежала молча наша тройка,
не глядя на итог и боль.
Неслись вперёд бродяги бойко –
свинья, медведь и братец кроль.
Сказать, что сердце впало в пятки,
так значит не познать всю суть.
Душа, играя с телом в прятки,
уж собралась в последний путь.
Совсем им было не до смеха,
трусцой бежали, с бодреца.
Ведь сзади хохотало эхо,
казалось, самого Жнеца.

Их марафон хоть был и долог,
но всё имеет свой финал.
Внезапно позади весь морок
затих, заплакал и пропал.
Уняв от жути передряги,
замедлив свой "весёлый" спринт,
переглянулись тут бродяги,
мозгами вытворяя финт.
Исток познать совсем не плохо,
ведь любопытство без границ.
Глядь, а поодаль жутко охал
какой-то непонятный птиц.

- Совсем замучили беднягу, –
в траве стонало чудо в перьях,
- Я им кричу: "Постой, бродяги",
они ж ударились в поверья.
Бегут, сверкают только пятки,
а мне, на старость лет, невмочь.
Не враг я вам, мои ребятки,
хотела в горюшке помочь.
Тяжёлый вздох, как шёпот бриза,
совсем знакомые слова.
Глаза, что блюдца от сервиза,
как есть – обычная сова.

Вернув назад свой твёрдый разум,
- Братва, – промолвил первым кроль,
- Я хоть и не аскет ни разу,
но тут виной не алкоголь.
Сдаётся мне, что эта птаха
одна, на весь бескрайний свет.
На кон последнюю рубаху,
что эта чудо – наш Совет.
- Не может быть, – Полтос заметил,
- Я как-то слышал от ребят,
совы уж нет на этом свете,
она – в музее экспонат.

- Я тоже слыхивал об этом, –
словцо привнёс Вениамин,
- Набили чучело с Совета,
да и спихнули в магазин.
Итог печального "облома",
что выставляет лет река.
Хоть в голове моей солома,
но память есть ещё слегка.
В воспоминаниях насыщен,
на кон весь цвет моих седин.
Сове годков уже под тыщу,
и я в том мненье не один.

- Надеюсь, я вам не мешаю, –
вздохнула с трепетом сова,
- Солому с примесью лишая
содержит буйна голова.
Во-первых, о годах у дамы
негоже спрашивать всегда.
А тыща лет – совсем не драма,
почто считать мои года? –
Мигнула глазьями старушка,
каких одна на целый свет.
Вполне вменяемая тушка –
сова, по прозвищу "Совет".

*****

Немного отступлю от сути,
чтоб ясность в тему занести.
Немало внёс в стишок я жути,
в таком загадочном пути.
Пусть эта сказка – плод фантазий,
но и она не так проста.
Не надо в столбик лишней грязи,
тут ситуация не та.
Биограф с автора рассказа
не очень выйдет. Но, молва
соврать, увы, не даст ни разу.
И вот вам отступа слова:

Времён далёких, вереница,
несёт ответы на вопрос.
Проста была ли наша птица
отвечу прямо и всерьёз.
К науке тягу заимела
сова ещё "с младых ногтей".
Года летели, между делом,
она "брала" второй лицей.
Про институт не стоит даже
употреблять плеяду слов.
Четыре "вышки" для куражу,
и для познанья всех основ.

Есть "Магистрат" у нашей птицы,
аспирантура "за плечом".
В познаньях нет у ней границы,
вы обращайтесь, если чё...
Но, должен вам сказать я, братцы,
немного пташка "не в себе".
Бывает выход из простраций,
но чаще "штопор по резьбе".
"Альцгеймер", долгих лет товарищ,
сосед для разума совы.
Итог научных обиталищ,
и след курения "травы"...

Глава четвёртая

Стремглав летела ночь лихая,
компашка семенила вдаль.
Сова, чьи крылья отдыхали,
поодаль шла. Лила печаль:
-Что б не случились непонятки,
должна внести морали клин –
не из-за денег к вам, ребятки,
я принесла свой нафталин.
В именье том, что по наследству
медведю отойти должно,
бывала я почти что с детства,
и знаю только лишь одно:

Библиотека в том поместье
архив античности хранит.
Научных знаний перекрестье,
и взгляды на старинный быт.
Есть фолианты в переплёте –
один из них несёт в себе
всю прелесть мысленного лёта
да и познанья о судьбе.
Кто прочитает эти вирши,
тот станет в Вечность обращён,
поймёт учение отживших
и не родившихся ещё...

- Совет, похож, опять в угаре, –
шепнул наш Веник кабану,
- Сейчас начнёт о "божьем даре"
свою натягивать струну.
- Сказанья бабушки не новы,
слыхал не раз, – сказал Полтос,
- Она – юрист! И это клёво,
с наследством порешит вопрос.
- Что есть, то есть, – ответил мишка,
в мечтаньях грёзы теребя.
- Отдам бабуле эту книжку,
но, лишь бы не "ушла в себя".

Стась, пребывая в размышленье,
всё на сову косил свой глаз.
У той на шее "украшенье",
какое видывал не раз.
- Скажи сова, откуда "цацки"? –
гоняя мысли, кроль спросил.
- К чему такой вопрос дурацкий,
опять чего хмельное пил?
- Ты чё, Совет! Вообще ни грамма,
как с той поры "кваску" хватил.
- Твоя утроба – просто драма,
видать, тот квас не отпустил.

А коли гложет любопытство,
отвечу всё, как в ясном дне.
Сие, скажу тебе, бесстыдство
лежало, давеча, на пне.
Бывала я вчерась летучей,
гляжу – валяются "звонцы".
Взяла себе на всякий случай,
чай, пригодятся "бубенцы".
- Сдаётся мне, горюет Йашка,
водярой заглушая боль.
Как мне понять его, бедняжка, –
задумчиво воскликнул кроль.

Сова, махнув крылом на Стася,
тем самым прекращая ор,
вперёд немного подалася,
с медведем чуя разговор.
- Скажу тебе чего, послухай,
не торопи "копыта" вдаль.
Внимай чуть мудрости старухи,
ведь мне инфы совсем не жаль.
В старинном родовом поместье,
портрет видала как-то я.
На нём твой дед и дядя вместе,
а с ними мишек до..уя.

Видать, наследников в достатке,
ты не единственный из них.
Скажу одно – в пустом остатке
получишь помелом под дых.
- И что же делать мне теперя,
как доказать своё родство? –
вздохнул медведь, сове поверив,
в слух обращая естество.
-В заначке есть одна мыслишка,
как доконаю – поделюсь.
Да не ты бзди, крутой парнишка,
от приключения не трусь.

Брела вперёд честна компашка,
шагами меря путь вперёд.
На небе заливалась пташка,
не прекращая свой полёт.
Рассвет росой украсил травы,
жужжали пчёлки над цветком,
Полынь и разные приправы,
от коих просто в горле ком.
Медведь гонял те непотребства,
что порождала мыслей прыть.
Про конкурентов на наследство,
никак не мог теперь забыть.

Вела дорога к приключеньям,
вот и околица села.
Живал в нём Йаков, полный рвенья,
Потомок пони и осла.
Имел свой офис недалече
нотариальных дел мастак.
Всегда в делах по самы плечи,
хотя был с виду и простак.
Недавно грусть-тоска-кручина
с лихвой накрыла Йашку вмиг.
Запил осёл наш без причины,
нутром и духом враз поник.

Глава пятая

Бухал Осёл неделю к ряду,
причину грусти не тая.
Такая хрeнь не для "парада",
а мужикам – вообще втроя.
Случилось с ним беда-кручина,
"посеял" где-то ценный дар.
Ведь был породистым мужчиной,
любой "чиксе" дарил пожар.
А тут, хоть перекрасься в зайца –
одни лишь уши что дают.
Он потерял недавно яйцa,
с тех пор в башке сплошной "Бермуд".

Ушла сей миг его ослица,
видать, нашла тугой "рычаг".
Тут с горя впору утопиться
от бесконечных передряг.
Сидит наш неуёмный Йашка,
водяру глушит и вино.
Всё это запивает бражкой,
ведь по судьбине всё равно.
Такая вот печаль-непруха
случилась с парнем без прикрас.
Назло ведь – накануне днюхи,
что наступает через час.

Осёл сидит один, бухает,
в хмелю туманном разум сник.
Ушла из тела дрожь лихая,
нутром уже почти старик.
Топя в вине свои страданья,
от коих стал противен свет.
Остались лишь воспоминанья,
былинных дней его и лет.
Теперь по жизни всё фигово,
как не крути запретных дум.
Так, в ворошении былого,
простраций рябь легла на ум.

Когда почти "с катушек съехал"
потомок пони и осла,
Судьба вмешалась на потеху –
бродяг к крылечку принесла.
Вошли в избу они без стука,
без приглашений ворвались,
вливая в разум Йашки ступор,
а в душу – синеву и высь.
С порога молвя стрёмным хором
бессвязных поздравлений пыл,
Обсценным и лихим фольклором
несли с собой на раж посыл:

- Приветик, Йа! Дружище, с днюхой! –
промолвил у дверей медведь,
- Пусть с бытия уйдёт непруха,
пускай не бьёт кручины плеть!
- Прими порывы с юбилеем! –
сказал Полтос, винишко чуя.
- Пускай вся жизнь течёт елеем, –
промолвил Стасик, речь смакуя.
- И я, позвольте, вставлю слоги
для поздравлений в этот день, –
сказала пташка на пороге,
у коей мысли набекрень.

Угрюмо лыбу корчил Йашка:
- Спасибо, братцы, за визит,
к столу извольте. Вот вам бражка,
а я в дарах по горло сыт.
Коль дом окинете вы взглядом,
узреть смогёте антураж.
Тут вдоволь изЫска, парада,
и, в целом, празднества – багаж.
Направо – мишура, хлопушки,
слепИт мой дом софитов свет.
Налево – прочи безделушки,
другим дарам не паритет.

Взметнувши взгляды в паутину,
что разметалась по углам,
бродяги поняли картину –
в домишке у осла бедлам.
На кухне грудами бутылки –
от бурных возлияний след.
Бухал осёл с неделю пылко,
забыв притом про этикет.
Пылища толщиной в два пальца,
завис туманом перегар.
Переживал утрату – яйцa
и весь лихой репертуар.

- Гулянка – шик! – воскликнул Веник,
взирая взглядом на бaрдак.
- Откель на пьянку столько денег? –
спросил Полтос не просто так.
- Да, "подмахнул" на днях бумажку,
поправ морали и закон, –
в хмелю друзьям ответил Йашка,
достав с заначки самогон.
- Теперь сижу и жду Фемиду,
ведь жизнь как бутылёк – пуста.
Подспудно намечаю виды
в "неотдалённые места"...

- Делишки – дрянь, – кивнул в понятках
давнишний кореш, братец Кроль.
- Душа играет с телом в прятки,
всему виною – алкоголь.
Но ты, братух, не супь глазища,
не береди утраты ран.
Уйми в мозгах своих грязищу,
уйдёт и весь былой изъян.
Негоже одному во пьянке,
ведь ты, братуха, не один.
Сова как раз к тебе с подарком
свой притащила нафталин.

Хмельной свой взор направил Йаков
на пташкин недурной "прикид".
Узревши "цацки" он заплакал,
потом взревел осёл навзрыд:
- И-я-ж совсем уже не верил,
что чудеса на свете есть.
Сова открыла к жизни двери,
вернула прыть мою и честь.
Теперь житуха будет круче, –
обнял старушку наш Иа.
-Бывала я вчерась летучей, –
несла бессмыслицу Сова...

А дальше грянула пирушка,
зажёгся праздник, как очаг.
Вернулась к Йакову подружка,
прослышав про тугой "рычаг".
Гульба, что лава из вулкана,
несла героев сказки вдаль.
Забыто всё на дне стакана;
тоска кручина и печаль.
Так, наплевав на этикеты,
в которых, в общем, не бельмес,
Сова срывалась в пируэты
на зависть "асам Вэ-Вэ-эС".

Про ту гулянку помнить долго
в округе будут. Это факт.
Деньков на десять чувство долга
ушло в прострационный акт.
Да что там молвить об округе –
из дальних городов и стран
тянулись все друзья-подруги,
забыв похмеличий изъян.
Так почта утренним апортом
внесла поправку ко двору:
"Срываюсь в гости первым бортом,
с поклоном, Кенга, точка, Ру".

В стране далёкой и заморской,
где вверх ногами ходит люд,
живала во среде актёрской,
с намёком на разгул и блуд,
подруга давних лет и вёсен
неутомимого Осла.
Её визит, порой, курьёзен,
ведь на экспромты нет числа.
Всегда при связях и при "бабках",
коль спрос имел её товар.
"Ковала" деньги на контрактах,
на контрабанде был навар.

К прилёту Кенги все бродяги,
в хмелю рассудок растворив,
забыв про беды-передряги,
внесли в застолье новый "взрыв".
Пилось уж всё, что возгорелось,
а всё что двигалось – е...лось.
И солнце с той пирушки грелось,
пронзив собой земную ось.
Да что там солнце? Лишь лучина
вливанья пламени в кураж.
Гулянка та, не без причины,
взяла размах и антураж...

Глава шестая

Хоть сейшн был силён размахом,
но и ему пришёл конец.
Похмелье, ровно как и плаха,
что в безголовии венец.
Синдром явился абстинентный,
нежданный, но законный гость.
Кончине он эквивалентный,
а в крышке гроба ржавый гвоздь.
Накрыл сейчас же всю тусовку
тяжелый и похмельный груз.
Лежат и хлещут газировку,
кляня распутство и конфуз.

В финал приехавшая гостья,
узрев картину сей же час,
не стала жаждать на погосте
свой скорбный лик плаксивых глаз.
В один момент смекнула Кенга:
"Мне не к лицу сейчас мохер",
сплела всю пьянь в одну шеренгу,
и прямиком их в диспансер.
Там, в доме буйственных затиший,
как за гульбу лихой урок,
делирий – хвост пушной и рыжий,
явился к каждому и впрок.

Подробность дальше лить негоже,
от "белки" ждать ли красоты?
На все грехи она похожа,
на порожденье пустоты.
И вот в приход галлюцинаций
от неуёмных смеха, слёз,
как верный выход из простраций,
поможет медикаментоз.
Прокапали пьянчуг до воли,
"зашили" наглухо братву.
Чтоб неповадно впредь, вкололи
одну заморскую "ботву".

В себя вернулись тут бродяги,
узрев в вине всю скорбь и зло.
Скажу одно, чтоб без бодяги:
немного им не повезло.
"Побочку", как и всё посредство,
содержит Кенгин контрафакт.
Награждено таким соседством,
что впору вывесить антракт.
Но прежде времени не стану
подробности "побочки" лить.
Пишу пока что без изъяна,
в уме держу и суть и нить.

***************

Тверёзым быть гораздо лучше –
всецело знаю по себе.
Водяра – пусть лихой попутчик,
но с нею "штопор по резьбе".
Так и бродяги этой сказки
вдруг осознали весь облом,
который вносит в жизни краски,
а с ними бытие вверх дном.
Рассказ придуман был как шутка,
чтоб было радостнее в дню.
Но лучше ль чистому рассудку
писать банальную фигню?

Короче, отступ был не нужен,
или пойти должён не так...
Возможно, сказочник контужен,
хоть в слов сплетениях мастак.
Закончить бы скорее сказку
финалом звонким, как струна.
Или придумать мне отмазку?
Но не нужна сейчас она.
Ведь думы резво хороводят,
влекут сознание вперёд.
Они стоят сейчас на входе
и ожидают свой полёт...

*****************

Когда душа вернулась в тело,
все друганы, как на духу,
вдруг сели поболтать "за дело",
что было в каждом на слуху.
Вениамин промолвил слово,
кабан Полтос продолжил прыть,
и так в ночи, до полвторого,
компашка искивала нить.
Заморской гостье скучно стало
от череды ненужных слов.
К себе "стянула одеяло"
и изрекла всю суть основ:

- Короче, я так понимаю,
вояжик ваш сошёл на пшик.
Вот Веник – бреднями внимаем,
но он медведь, хоть и мужик.
Но вы, братва, какого фига
вдруг повелись на автостоп?
Полтос хотя и забулдыга,
но он, отнюдь, не остолоп.
А Стась? Неужто ум за разум
зашёл в кролячьей голове?
И ты, Сова, совсем ни разу
не знала козырь в рукаве?

- Я уж молчу совсем про Йашку, –
потупив глазки, Кенга льёт,
- Понять его могу, бедняжку,
но остальным вам – незачёт!
Почто устроили намедни
нелепый длительный вояж?
Зачем пустились в эти бредни,
не лучше ль вызвать экипаж?
Ах, да! В кармане паутина,
а в ней заплата да дыра.
Зато водяру, как скотина,
глушить от ночи до утра...

Потупив взор компашка млела
от этих слов заморской гостьи.
Душа братвы стремилась с тела,
мешали кожа ей и кости.
А пуще – страхи да напасти,
от коих им спасенья нет.
И вот, пожалуйста и здрасте,
к лихим деньгам иммунитет.
А Кенга, времени не чуя,
коль безвременье по нутру,
сказала, каждый слог смакуя:
- Пусть нам поможет крошка Ру.

Достала лапой из кармана,
того, что в животе на ней,
то чудо дивное с экраном,
взглянула мельком на дисплей,
глазёнки веками прикрывши,
произнесла плеяду слов.
Тут силуэт, едва возникший,
вонзил всю суть мирских основ:
- Хозяйка, слушаю смиренно,
приказам новым сей черёд.
- Всё в мире нашем зло и бренно,
пришли ка лучше вертолёт...

Глава седьмая

Тусовка, устремясь к вершинам,
вдруг обрела по-новой пыл.
На винтокрылой на машине
пришёл совсем другой посыл.
Попутный ветер треплет гривы,
простор загадками манит.
Мысля в башке идёт игриво,
забыв про суету и быт.
Летят бродяги в край далёкий,
в одну заморскую страну.
Туда, где не заходят ноги,
немного ватные в пьяну.

Так в путешествие не скисли
идеи братцев. Сей же миг
в мозгах тусы родились мысли,
и новый план у всех возник.
- Возьмём нахрапом замок дяди, –
в мечтаньях млел Вениамин.
- Какой ты резвый на ночь глядя,
но ты в наследстве не один, –
промолвил Стась нахмурив брови,
насупив носик одночас.
- Да я их всех родней по крови,
не береди слезы из глаз!

- Не стоит штурмом брать поместье,
негож тот суетный таран, –
Сова свела не перекрестье
своих мыслишек хитрых план.
- Давайте спробуем уловку,
или ещё какой-то финт.
- Да мне бы в руки ща винтовку,
узнают все – не лыком шит! –
взревел наш Веник по медвежьи
тусовку в ступор возведя.
- Ты нам по нраву тот, что прежде, –
пропел Иа, в глаза глядя.

- Покамест суть зашла до дела, –
сказала Кенга пару фраз,
- Поправку я внести хотела
пока не поздно, сей же час...
Продолжить мысль стремилась дама,
да только вот пришла беда.
Отнюдь, совсем не мелодрама,
что в сказках прочих, завсегда.
Какой-то стук принёс кручину,
душа от звуков пала ниц.
Вся винтокрылая машина
в моменте устремилась вниз...

Вскричал пилотный вертолётчик:
- Похоже, всем сейчас кранты,
тут мыслить надо резво, чётче,
не разглагольствовать финты.
Не к месту ваши бурны речи,
когда итог – обычный пшик, –
сказал, а сам рюкзак на плечи,
и ну в пространство напрямик.
Раскрылся купол парашюта
неся в сиреневую даль
фигуру выскочки и плута,
тусе вонзив в мозги печаль.

Сердца бродяг метнулись в пятки,
а может быть ещё нижей.
Судьба врывалась без оглядки
плеядой скорбных падежей.
Перед глазами наших братцев
неслись картины долгих лет.
Круги немыслимых багрянцев
несли браткам один ответ.
Готовы были все к финалу,
смиренье приведя к устам.
Их души двинулись к астралу,
в потусторонние места...

Сова, одна из дам в вояже,
что не почуяла каюк,
вдруг встрепенулась во кураже,
крылами вытворяя крюк.
Враз увеличилась в размашке,
разгон взяла и новый финт.
Взлетела в небо наша пташка,
рванула вертолётный винт,
и ну долой его с машины,
назло законам и устоям.
Достигла мышечной вершины,
в секунду прыть свою утроив.

Как птеродактиль рукокрылый,
Сова, наращивая мощи,
своей проснувшеюся силой
несла бродяг прямки над рощей.
Устатка во крылах не чуя,
летела наша пташка вдаль,
победу над Жнецом смакуя,
сняла с друзей тоску-печаль.
Черпнув сой раж в волшебной квоте,
горда, от личной крутизны.
Потребность пала в вертолёте,
как и ненужность новизны.

Подробно стоит ли итоги
вливать в нестройный мой сюжет?
Сдаётся, что совсем немногим
нужён для важности ответ.
Чтоб никого тут не обидеть,
скажу – что правда не в вине.
Суть остроты в рассказе виден,
"вооружённому" – вдвойне!
Финал ухода из похмелья
от заграничной той "ботвы",
"побочка" Кенгиного зелья
взыграла в чреве у Совы.

Не очень много в сказе фальши,
коль мысль важнее, чем дела.
Как бы то ни было там дальше,
туса спасенье обрела.
Летя над той лесопосадкой,
храня в себе тверёзый взгляд,
Сова сподобилась к посадке,
да кое-как и невпопад.
Не столь привычно это дело –
с таким вот грузом в пируэт.
Однако, все живы и целы,
и след Жнеца сошёл на нет.

Спасенье было очень славным,
к тому же – чудным, ей-же-ей.
Тут Кенга молвила о главном,
ведь ей на это всё видней:
- Братва, позвольте молвить слоги
об этом чуде от Совы.
В везенье властвуют не Боги,
но след от той былой "ботвы".
У травки этой есть "побочка",
хоть и спасенье от невзгод.
К тому же, рассказать не к ночки,
забыла дома антидот...

- И что с того? – промолвил Веник,
игриво щуря прорезь глаз,
- Я хоть порой и неврастеник,
но надо ль слёзы лить сейчас?
"Ботва" – вполне себе неплоха,
коль с ейной силой будешь прав.
Она поможет нам, пройдохам,
на перепутье переправ.
Скажи ещё ты мне в секрете,
когда вселится мощь в меня?
Хочу изведать в этом свете
всю силу бурного огня...

- Не торопи, медведь, событий! –
несла подруга свой ответ,
- Тебе довольно малой прыти,
коль не сошёл ещё на "нет".
Лекарство то проявит разом
своё волшебное чутьё.
Но только вот медвежий разум
загонит в темень, ё-моё.
Да и не только твой рассудок
покинет оболочку враз.
Душа уйдёт с неё, подспудно,
оставив лишь пустой каркас.

- Скажи тогда, а как же птаха
вернула разум свой назад? –
спрошал медведь, учуяв страха,
ведь был в бездушии не рад.
- Сова и так с рассудком врозни
живет примерно лет полста.
Зачем тебе такие козни,
ведь жизнь медвежья не пуста.
Мы доберёмся до поместья,
отринув ложный инцидент,
и дружно, всей толпою вместе,
отыщем нужный документ.

В башке расправивши солому,
медведь не ждал других наград.
Мечтой заветною влекомый,
Вениамин ответу рад.
Он вновь свои лелеет грёзы,
уверен в сбыточность мечты.
Зачем горючие лить слёзы,
коль в мире столько доброты.
Братва поможет ведь в вояже,
на то на свете есть друзья.
Не стоит сомневаться даже,
не верить им совсем нельзя.

***********************

Смеркалось. Ночь плыла над лесом,
раскинув чёрный свой подол.
Так наступало время Беса,
что охраняет сей атолл.
Во тьме бродяги порешили
не бередить судьбы своей.
Так, научившись мыслить шире,
они становятся дружней.
Нашли в лесу они полянку,
чтобы ночлег свой скоротать.
Никто их них не ждал "подлянку",
она явила суть и стать.

Во тьме огнём сверкнув в два глаза,
тут силуэт в ночи возник.
Во мраке том раздался разом
утробный рёв, ужасный рык.
Фигура двинулась к бродягам,
своих намерений не кроя,
внеся в вояжик передрягу,
страх и смятение утроив.
Животный ужас склеил души,
затем пустился с ними ниц.
Никто не смог тогда нарушить
предсмертных ужасов, границ...

Глава восьмая

Душа, дойдя до фракций праха,
всегда стремится только ввысь.
Облом, подчас, сильнее краха,
хоть ты стихом его возвысь.
Кончиной верной, неминучей,
раздался стрёмный рык во тьме.
Ещё один "везучий-случай"
пришёл бродягам при луне.
Зайдясь гурьбой в утробной дрожи,
тусовка ринулась в овраг.
По следу нёсся их (о, боже!)
незваный и свирепый враг.

Спринт до отказа был насыщен
всей прелестью кошмарных снов.
Казалось, позади две тыщи
кровавых сабель иль клыков.
Стремглав неслись, сверкали пятки,
копыта, крылья и рога.
Бежали братцы без оглядки,
светил им месяц свысока.
Тут тень того, кто рыком мощен,
поверх метнулась враз в прыжке.
Предстал им хищник доморощен,
во всей красе, как и в грешке.

Сомнений нет ни капли в яви,
как ни крути извилин финт.
Да, это он братву отправил
в кромешный ад, в "весёлый" спринт.
Наполнил их сознанье ватой,
явил срамную красоту.
С короткой шерстью полосатой,
с клыками-саблями во рту,
Не персонаж из мифологий,
отнюдь, совсем не филигран –
кошачий родственник далёкий,
старинный друг братвы, Тигран.

- Приветик, братцы, – тот мурлыкнул,
улыбкой скалясь во всю пасть,
- Я вам кричу в вдогонку хрипло,
спешу во след, чтоб не упасть.
А вы рванули – пыль столбами,
сверкают пятки в темноте.
Не то в сознание сыграло,
и страхи ваши, ох, не те.
Я к вам спешил, что было прыти
в пылу душевного огня.
И вы поймите сути-нити –
бояться нужно не меня!

- Тигран! – воскликнул Стась в запале,
- Хотя бы дал какой-то знак.
Мы тут немного заплутали,
с того в башке и кавардак.
Я хоть и кроль, но не зануда,
твоё явленье – незачёт!
Вояжик в штопор вышел круто,
в пути разбился вертолёт.
Брели в лесу, что было мочи,
почти в кромешной темноте.
Попробуй сам посреди ночи
тут сохранить нейтралитет.

- Зачем зазря "лепить" отмазки? –
улыбку корча, пел Тигран,
- Оставь детишкам эти сказки,
я видел ваш лихой "канкан".
Наслышан про судьбы непруху,
что медведЮ ввалилась в суть,
а также про ослину днюху,
ты уж, братух, не обессудь.
Тут интернет неплохо "тянет",
вот потому я в курсе дел.
Слегка был занятый делами,
и к ночи только лишь успел.

- Ещё скажу вам по секрету,
что смысла нет для ваших игр.
Про замок тот известно свету, –
ехидно скалясь, молвил тигр.
- Охраны "море" в том поместье,
проскочит разве только мышь.
Но если мы пойдём все вместе,
в компашку взяв ночную тишь,
одну лазейку укажу вам,
которой пользовался раз,
а сам наделаю столь шума,
конечно, для отводы глаз.

- Довольно хитрая затея
из уст твоих сейчас звучит, –
промолвил Веник в мыслях млея,
в уме "расправив" мудрый финт,
- Что сам попросишь ты в награду?
Каков тут ценник иль "откат".
- Да мне друзьям помочь – отрада,
а, в целом, я и так богат.
Недавно сделку с твоим дядей
тут совершил. И вот мне фарт –
"остыл" заказчик на ночь глядя,
аванс оставив, как азарт.

- Теперь хочу на "бабки" эти
замут нехилый прокрутить.
Коль окажусь я в "высшем свете",
вольготно дальше буду жить.
Махну, пожалуй, с этой чащи
в Каир, иль может в Тегеран, –
мурлыкал он под нос бодряще,
хвастун и плут, и трус – Тигран.
Его натура всем известна
ещё с лихих былых времён.
Характер хищника, что тесто,
и на "подлянки" был силён.

Туса знавала скверный норов
того давнишнего дружка.
Он был охоч до форс-мажоров,
когда совсем тонка кишка
в делах, в которых без расчёта
нет смысла лазать на рожон.
Предпринимательского "лёта",
с рожденья хищник был лишён.
Тщедушный и трусливый тигр,
каким бывал он завсегда,
далёк от бурных бизнес-игр.
Таким и слыл во все года.

- Пусть будет так, – ответил Веник,
встряхнув солому в голове.
- Коль ты совсем не просишь денег,
имеешь козырь в рукаве,
айда же с нами к замку дяди,
но только одного учти!
Раз разойдёмся мы во взгляде –
тебе с братвой не по пути.
Покамест все сейчас в сознанке,
глаголю прямо, без прикрас –
учую в деле том "подлянку" –
порву на части сей же час!..

Сам от своих "глаголов" млея,
Вениамин нахмурил взгляд,
себе в свой раж "налил елея",
хотя был строгости не рад.
- А я, позвольте, вставлю слоги
свои, в медвежий монолог, –
Сова, в башке сложив итоги,
внесла поправку между строк,
- Негоже другу строить козни
в усладу пышным телесам.
Жила всегда с "подлянкой" врозни,
считая их как тяжкий срам.

- Всё так, – Полтос добавил слово,
- Не вздумай даже о грешке.
Мои угрозы – не основа,
но суть и в корне и в вершке!
Мы с детства вместе. Я и Веник,
и столько бед хлебнули всласть.
Подчас живали и без денег,
вдали и от борьбы за власть.
Но мы – друзья! И эти речи
вношу для ясности сейчас.
Пусть у меня откажет печень,
но мстя моя страшна подчас.

- В каком-то смысле я согласен
тут с откровением тусы.
Мой слог всегда тверёз и ясен,
мотай, Тиграша, на усы –
хоть я бывший алкоголик,
но знаю, что такое честь.
Конечно же обычный кролик,
но раж и гордость тоже есть.
Коли корысть в твоих мыслишках,
иль злой расклад для всей братвы,
не усмотри, что я зайчишка –
наддам без Кенгиной "ботвы"!

- Всецело с речами согласен, –
в своих раздумьях молвил Йашка,
- Не раздавайся слогом басен,
что сутью подлые, как бражка.
Мы все едины в общем горе,
и соль же в том, что мы дружны.
Бывало, расходились в ссоре,
но так ли ссоры те важны?
В любой беде сплотимся разом,
любые горы – полный пшик.
Коль не хотишь фингал под глазом,
так докажи что ты – мужик!

- Скажу одно, но сутью прямо,
сейчас без лишних падежей, –
мигнула глазками та дама,
что схоронила трёх мужей.
- Я хоть наездами всё чаще,
с братвой по духу всё ж близка.
Тиграша, твой визит бодрящий,
но всё же в памяти тоска.
Печаль-кручина, чтоб ей пусто,
из года в год несёт собой
твоё надменное распутство,
и прочи шутки над братвой.

- Не тот сейчас, поверьте братцы,
Тигран и телом и душой, –
мурлыкнул "кот" с нутром паяца,
- Совсем иной сейчас настрой!
Мой рык, отточенный до герца,
соврать не даст. И сей же час
явился по веленью сердца,
чтоб и исправиться для вас.
Тигриный глаз блестит слезою,
тоска сочится с бурных слов.
Видать, наш "кот" с другой стезёю
пришёл, познав иных основ.

************************

Как бы то ни было там дальше,
явила милость вся туса.
Пускай в тигриных слёзах фальши,
что по утру в полях роса.
Душою, с нежностью телячьей,
забыв про мозговитый финт,
поверив в доброту кошачью,
братва пустилась в новый спринт.
Надеюсь и всецело верю,
что наш Тигран теперь другой.
В финал я скоро вскрою двери,
ведь писанина – не впервой.

Глава девятая

К утру собравшись понемногу
компашка нашенских бродяг,
наметив дальше путь-дорогу,
пустилась в гущу передряг.
Кошачий родственник далёкий,
хвастун и плут из прошлых лет,
решил исправиться немного
сменив срамной менталитет.
Насупив нос, Тигран мурлыкал
о чём-то важном в этот час.
Братве слова его, что лыко,
как и слеза из хищных глаз.

Туса держала ухо вОстро
по отношению к "коту".
Не в кайф дорога до погоста,
коль тигр устроит (маету).
Евойный норов всем известный,
хоть тут же вписывай в стихи.
Душонка хищника, что тесто,
как все проделки и грехи.
Однако, путь бывал неблизкий,
скажу вам больше – долог он.
Когда в дороге столько риска,
всё бытие – как страшный сон.

А время шло куда хотело,
(ему привычен этот путь).
Душа давно стремилась с тела,
или ещё куда-нибудь.
Герои наши так устали,
что впору им на травку лечь.
Забыть о близком пьедестале,
познавши смертную предтеч.
Уже давно поникли глазки,
не мил бродягам белый свет.
Почто пустились в эти сказки,
коль в них совсем отрады нет?

- Завёл зачем-то в дебри эти, –
ворчал в пути Вениамин, –
- Дороги хуже нет на свете,
и я в той догме не один.
Вокруг болота да овраги,
похлеще только те леса.
Я вдоволь сыт такой бодягой,
без жрачки сохнут телеса.
Кабы я был тогда в сознанке,
то не пустился бы в вояж.
Хлебал без мёда также манку,
отринув мнительный кураж...

- На старость лет моих суровых,
невмочь старушке этот спринт.
Кабы знавала те основы –
не поддалась на глупый финт.
Сидела б я в библиотеке
зажавши книжку во крылах.
Порой пускаясь для потехи
в чревоугодные дела, –
в сердцах промолвила старушка,
каких одна на целый свет,
вполне вменяемая тушка,
Сова по прозвищу "Совет".

- Совсем отсохли все копыта, –
стонал Осёл в конце пути,
- Почто подался в эту пытку,
не лучше ль дома, взаперти?
Подохнем напрочь в этой чаще,
в болоте сгинем, как один.
- По мне бы эль сейчас бодрящий, –
чуть слышно млел в мечтаньях Свин.
- И я не прочь теперь бы рюмку
винца какого хлобыстнуть, –
промолвил Стась гоняя думку,
- В хмелю не так невзрачен путь.

- Неплохо было бы литровку
хлебнуть пивка на посошок, –
в пути с потерянной сноровкой
открыла Кенга свой "грешок".
- Напрасны жалкие потуги
в дремучих дебрях и лесах.
К утру мы все издохнем, други,
остынут наши телеса...
На корм червям совсем негоже
заморской гостье уходить.
Не для её смазливой рожи
такая суть, а с ней и нить.

И только "кот" пыхтел в молчаньях,
упрямо пёр, да напролом.
Деревьев мерное качанье
напоминало о былом.
О той поре, почти из детства,
прекрасных, беззаботных дней.
Когда мыслишки о наследстве
не приходили в ум друзей.
Где вдоволь радости и смеха,
где пыл проказ, как оберег.
Былое времечко с потехой,
какое в памяти навек...

И вот, когда на перекрестье
в пути друзей судьба свела,
мелькнуло вдалеке поместье,
за ним околица села.
- А вот и финиш передрягам, –
давя улыбу муркнул "кот",
- Не зря вояжик мой, бродяги!
Напротив, всё наоборот.
Вот пресловутый замок дяди,
какой давно на небесах.
Вениамину во параде
услада пышным телесам.

Но сей же миг взгрустнул наш Веник,
понуро в землю вперив взор.
Вояж затеян ради денег,
но в том богатстве весь позор.
Медведю вспомнилось былое,
постылых дней не паритет.
Ведь было время удалое –
к деньгам лихим иммунитет.
Прекрасна юность без заботы,
когда все живы, кто родней.
Потребность сравнивалось квотой,
а непотребство – фиг бы с ней...

И всё же делать дюже нече,
коли вступил на шаткий путь.
Берлога мишкина далече,
а впереди такая круть.
Не зря пустилися в потуги,
чтобы ему помочь на раз.
Все с детства, кореша и други,
что с ним находятся сейчас.
Перед братвой совсем неловко
нажать теперь на задний ход.
Судьба, как выстрел из винтовки,
готовит всем один исход...

Серьёзным взором путь отмерив,
Вениамин сказал "коту":
- Коль заслужил Тигран доверье,
открой мыслишку в пустоту.
Скажи про планы, как в поместье
пройти, секьюрити назло.
А мы с друзьями, да все вместе,
взмолИмся, чтоб нам повезло.
Прими сердечное огниво,
как нашей дружбы комплимент.
Коль вместе мы – отыщем живо
необходимый документ.

- Врата центральные узрите,
и мигом двигайтесь до них, –
мурлыкнул "кот" добавив прыти
в свой слог, сподобленный как стих,
- А я метнусь к второму входу,
устрою маленький бедлам.
Охране и другому сброду
концертик маленький наддам.
Как только шум и гам взовьётся,
прямки шагайте, напролом.
Всё остальное воздаётся
внутри поместья, но, потом...

- Не шутишь ли с братвой, Тиграшка? –
вметнула Кенга строгий взор,
- Вся речь хмельна твоя, как бражка,
а дело – как один позор.
- Не хошь – не верь! Но дело верно! –
заморской гостье молвил "кот".
- Пускай мой норов был и скверный,
но я сейчас совсем не тот...
- Короче, братцы, есть решенье! –
Вениамин свой вставил слог,
- Есть финиш – в нём мне утешенье,
и пофиг на любой итог...

Расправив в голове солому,
медведь взметнул свой властный взгляд:
- Я мыслю так, что пуще дома
люблю лишь только вас, ребят.
Но суть вся в том, что в том поместье,
живал мой родственный дядёк.
Свожу мыслю на перекрестье
я в обозначенный денёк:
Пойду один я в замок этот,
чтоб ни случилось – путь вперёд!
А вы, братва, айда к рассвету,
коль не назначен ваш черёд.

- Моё житьё было на славу,
чего с того таить греха?
Дальнейший путь, пусть и отрава,
но с сутью дерзкого стиха.
Коль срок пришёл медведю сдохнуть,
то будет так. К всему готов.
Но вам, братва, совсем неплохо
познать в миру других основ.
Ведь жизнь – вполне благая штука,
и красок разных вдоволь в ней.
Небытие – сплошная скука,
и грусть-тоска её сильней...

- Да щас! – воскликнул Свин в запале,
- Чтоб пропустить такой финал?
с тобой мы в дружбе проживали,
так значит верный день настал.
Приму, как верную награду,
с тобою рядом скорбный час.
Хоть и житуха, как отрада,
да и она даётся раз,
не стоит ломанного грОша
никчемных прозябаний плеть.
Пришёл мой срок – да ну и что же,
коль с братом принимаю смерть...

- Скажу без всякой канители, –
Сова свела из мыслей нить,
- Крыла мои давно хотели
умерить девственную прыть.
За тыщу лет мой ум за разум
переплетался через час,
но счастья никогда ни разу
я не знавала, как сейчас.
Постылых вёсен вереница
пусть оборвётся, но с братвой, –
прострационно млела птица,
давно смирившися с судьбой.

- На кой мне жалкое подобье
животных страстей ипостась,
не лучше ль вместе под надгробьем? –
улыбку скалил кролик Стась,
- Уж как хотите, так гоните,
но сам я не уйду, вовек.
С братвой познал я сути-нити,
всё, что вдыхает Человек.
И хоть мы сделаны из плюша,
душа в тряпице тоже есть.
Негоже рядом бить баклуши,
коль шанс мне выпал, да и честь.

- Я за компанию с братвою
готов хоть в воду али в печь, –
промолвил Йашка, со слезою
смешав до боли свою речь,
- А коли сгинуть в этом замке,
то только с гордой головой.
Я столько лет был в несознанке,
но взгляд теперь совсем другой.
С Вениамином я знакомый
почти с детсадовского дня.
Его характером влекомый,
готов пуститься в полымя.

С таких речей воспрянул Веник,
слезу неловко уронил:
- Братва, каб было уйма денег,
я все их с вами и пропил.
Моя семья – моя тусовка,
роднее вас на свете нет.
Судьба, хитрющая плутовка,
явила свой менталитет.
И если б не было братишек,
каких обрёл за все года,
то мне уже давно бы крышка,
и путь-дорога в никуда.

На том туса и порешила –
в поместье грянуть, как один.
У всех взыграло в попе шило,
в умах, при этом, резкий клин.
Братва спровадила Тиграшу
манёвр обходный совершать,
а сами влились в эту кашу,
что сумасшествию под стать.
Прямки ломились братцы лихо,
к вратам центральным, напролом.
Готовы за наследство михи
принять теперь любой облом.

Как бы то ни было далече,
у врат центральных, чуть дыша,
ждала братва, расправив плечи,
но там не слышно ни шиша.
Так час прошёл, за ним и третий –
молчок с Тиграньей стороны.
Минуты били в темя плетью,
от ожиданья новизны.
Уже подвох какой-то чуя,
друзья решились двинуть в штурм.
Но тут, как будто явь смакуя,
раздался где-то громкий шум.

- Похоже, знак нам от Тиграна, –
шепнул в тиши Вениамин.
Братва, что стадные бараны,
вперёд вломились, как один.
На удивленье всей тусовки,
рассудку даже вперекор,
врата, как створки мышеловки,
раскрыли вход в поместья двор.
Так и ввалилась вся ватага
на самый цент площадной.
В момент их сгинула отвага,
узрев сейчас же финиш свой:

Вокруг охраны вереница,
винтовки, пушки и мечи.
С секунду жизнь братвы продлится,
хоть плачь с обиды, хоть кричи.
Каюк сулил одной крамолой,
иного в мыслях просто нет.
Как нет намёка на приколы,
и не видать нигде ответ.
Смириться только с тем финалом,
что нашим братцам по судьбе.
Душа друзей навзрыд стонала,
входивши в штопор по резьбе.

Когда всё бытие померкло
в рассудке плюшевой тусы,
открылась маленькая дверка,
пробили башенны часы.
Кукушка тут прокуковала,
за нею дятел сотню раз.
Братве вонзая в темя жало,
вещая им кончины час.
Под звук курантов, мерным шагом,
неся собой один вердикт,
ступал к опешившим бродягам
покойный дядя, Бенедикт...


*********************

Кабы носили все штанишки,
наверно наложили б них.
Да только пошлой вышла б книжка,
в которой будет этот стих.
Бродяги наши, нет сомненья,
с испугу кинулись в утёк,
но сзади их лишили мненья
дядька братишки и зятёк.
Как будто вышли из портрета,
где разных мишек до..уя,
с телосложением атлетов,
Вениаминова родня.

- Похоже пшик вкупе с обломом, –
с рассудком маясь молвил Стась,
- Негоже было без поклона
явить сегодня ипостась.
Неладен день, когда умишком
вступил на тот неровный путь.
Ведь был породистым парнишкой,
знавал всегда и нить и суть.
Видать я утром, ровно в восемь,
излишек принял к телесам...
Проговорил, и рухнул оземь,
сознанье вверив небесам.

А Бенедикт с улыбкой ясной,
в свои слова вносил мораль:
- Друзья! Поверьте, всё прекрасно,
да только времени так жаль.
Давно племянник для побывки
не мог казать своей ноги.
За то затеял я промывку
в его душонку и мозги.
А заодно и всю компашку,
хотелось снова повидать.
Вот ту посмертную бумажку
решил я Венику послать.

- Задумка выдалась на славу, –
продолжил речь свою медведь,
- Смотри, какую тут ораву
мне подфартило лицезреть!
И все – отважные ребята,
девчата тоже хоть куда.
Я сам младым бывал когда-то,
в свои беспечные года.
И точно также хороводил
рассудку нАзло во хмелю.
Да и подчас ещё на взводе
держу постыдную "струю".

- Одно промолвлю только, братцы –
- Зря не "гоните" на "кота"!
Конечно, тигр с нутром паяца,
но суть его совсем не та.
Я самолично за Тиграна
ручаюсь буйной головой.
Проказы детства – тоже рана,
но кто тогда бывал другой?
С последним словом Бенедикта,
из близлежащих из кустов,
Тиграша вышел и мурлыкнул,
топя снега в умах братков.

- Короче, так сейчас скажу я! –
продолжил нить свою дядёк,
- Не стойте, братцы, как статуи,
негоже бегство наутёк.
Извольте в дом, златые гости,
там стол накрыт уже с утра.
Вкушайте мясо, бросьте кости,
всё по потребностям нутра.
Пусть пир горой сегодня будет –
таков мой пламенный указ.
Ищите изыски во блюде,
не уходите без проказ!...

Послесловие.

Был приглашён на этот вечер
и автор сказки непростой.
Чуть-чуть не отказала печень,
спасибо Богу, что живой.
Гулянка длилась две недели,
потом загул ещё на пять.
Всегда все что-то пили, ели,
как не в себя (ети ж их мать).
Навек запомню этот сейшн,
хоть во хмелю рассудок мой.
Там было всё. И даже Гейши,
всегда с открытою (душой).

На этом сказка у финала...
Хоть и длинна она была,
казалось, писано немало,
но недосказано мила.
Поэт с меня совсем негожий,
да и рассказчик никакой.
Незваный в Свет. Не вышел рoжей,
и тут судьбу хоть матом крой.
Давно не пишущий до точки,
ещё далече – не юнец.
Короче, всем спокойной ночки,
а этой сказочке – конец!!!

август, 2025.