Пельмени

Когда Сережка Лихачев, ученик пятого «Б», вошёл в квартиру, она встретила его тишиной и запиской, прижатой к холодильнику магнитиком в виде улыбающегося бегемота:

«Будем поздно. Свари себе пельмени. Целуем. Мама и папа.»

Сережка хмыкнул. Пельмени — это, конечно, не жаркое с грибами, но тоже ничего. Он снял рюкзак, пнул ботинки под тумбочку и направился к холодильнику. Морозилка открылась с хрустом, как будто не хотела выдавать свой секрет. Пакет с пельменями был туго завязан, на нём красовалась надпись: «Домашние. С любовью».

На кухонном столе лежала поваренная книга. Толстая, с облезлой обложкой, пахнущая мукой и временем. Сережка открыл её наугад — и сразу попал на раздел «Пельмени, варка». Текст был сухой, как вчерашняя булка:

**ПЕЛЬМЕНИ. ВАРКА.**

Вскипятить воду в кастрюле из расчета 1,5 литра на 500 г пельменей.

Добавить соль — 1 чайную ложку на литр воды.

При желании — лавровый лист, 3-4 горошины чёрного перца, луковицу .
Пельмени опускать в кипящую воду небольшими порциями.
Перемешать деревянной ложкой, чтобы не прилипли ко дну.
Довести до повторного закипания. Когда пельмени всплывут, варить ещё 5-7 минут.

Вынуть шумовкой.

Подавать горячими со сметаной, сливочным маслом или по вкусу.

Сережка строго следовал инструкции. Он налил воду, посолил, добавил лавровый лист, половинку луковицы,  даже корень петрушки нашёл в холодильнике. Дождался закипания. Пельмени пошли в воду один за другим, как десантники в бой. Пельмени перекатывались на дне, потом медленно всплывали, надувались, становились мягче, словно в них рождалось дыхание. Сережка внимательно следил за ними . Он смотрел, как они всплывают, как будто вспоминают, что умеют плавать.

Через десять минут он вынул их — по одному, шумовкой. Они были белые, блестящие , и когда легли в глубокую тарелку, показались ему не едой, а маленькими существами, собравшимися рядом друг с другом, чтобы согреться.

Он поставил тарелку перед собой, достал вилку. Кухня была наполнена паром и запахом теста, мяса, лаврового листа .Всё было готово. Он протянул руку.

И тогда произошло то, чего не предсказывала ни одна поваренная книга. Один пельмень слегка распахнул тестяную складку и шёпотом произнёс:
— Не ешь нас.

Сережка замер. Вилка зависла. Потом другой пельмень заговорил, потом третий — и уже весь десяток тихо зашептал:

— Эй, парень, — говорили пельмени, слегка подрагивая. — Не ешь нас.
Говорили пельмени по-разному. Один — хрипло, как дедушка, другой — пискляво, как мышь, третий — с акцентом, будто был из другого города.

Сережка застыл. Пельмени продолжали:

— Мы не просто тесто и фарш. В нас — частицы плоти. Рыжий. Киллер. Его завалили после дела с заместителем мэра. Мы — его последыши.

— Чего?! — прошептал Сережка, отступая.

— Мы не знаем, как это вышло. Мы — не просто еда, — сказал самый крупный .
— Мы носители памяти. В нас фрагменты сознания. Рыжий был не только киллер. Он был человек. У него была подруга Виктория и собака, по кличке Боцман. Он любил гречку с тушёнкой. Он слушал «Комбинацию» и носил пиджак с подкладкой, где прятал пистолет.

— Он работал на тех, кто не любит, чтобы о них знали, — добавил другой. — Его наняли устранить заместителя мэра. Тот мешал строительству нового торгового центра. Рыжий сделал своё дело. Но потом его самого убрали.

— Его тело исчезло, — прошептал третий. — Но не совсем. Мясокомбинат. Ошибка. Или не ошибка. Мы — результат.

Сережка слушал, как будто смотрел кино. Только кино было в тарелке. И пахло уксусом.

— Мы не хотим быть съеденными, — сказали они хором. — Мы хотим покоя.

— Но вы же… еда, — пробормотал Сережка.

— Нет. Мы — свидетельство. Мы — остатки. Может, мясо перепутали. Может, сознание наше — это остаточный шок. Но мы просим: не ешь нас. Похорони. В маленьком гробике. По-человечески.

Сережка не стал спорить. Он схватил тарелку, побежал в туалет и слил всё в унитаз. Нажал на спуск . Пельмени прокрутились и исчезли с бульком, как будто никогда не существовали.

Он сел на край ванны, дрожа. Потом встал, вытер лицо и сказал себе вслух:

— Никогда больше. Ни одного пельменя.