Триумвиры

Триумвиры


«…Конечно, в данном случае мы не идем дальше предположения, но даже некоторая возможность такого факта заставляет нас с чувством почтения глядеть на эти страницы: город Карфаген разрушен до основания, от него не осталось камня на камне; весь народ истреблен и не осталось ни единого памятника его существования; нет письмен, вряд ли сохранился из его языка хотя бы единый звук, который мог занять место в памяти человечества. Лишь история рассказывает о львином потомстве Гамилькара и разворачивает
перед нами жизнь Ганнибала, начиная с клятвы девятилетнего мальчика и кончая смертью измученного старца, собственной рукой покончившего счеты с жизнью, полной скитаний и мытарств. Разве это не вклад в сокровищницу человечества? А ведь подумать только, что в изображении величайшей победы нашел свое непосредственное выражение гений героя и что мы держим в руках единственный из развеянных листов, сохранившийся со времен существования некогда столь могучего Карфагена, боровшегося за свое мировое первенство»…

«История военного искусства», Дельбрюк Ганс (11 ноября 1848, Берген, о. Рюген – 14 июля 1929, Берлин)

«…Никогда еще не сражались между собою более могущественные государства и народы, никогда сражающиеся не стояли на более высокой ступени развития своих сил и своего могущества. Не могли они пускать в ход неведомые противникам приемы военного искусства, так как обе стороны познакомились одна с другой в Первую Пуническую войну; а до какой степени было изменчиво счастье войны и непостоянен исход сражений, видно уже из того, что гибель была наиболее близка именно к тем, которые вышли победителями. Но ненависть, с которой они сражались, была едва ли не выше самих сил: римляне были возмущены дерзостью побежденных, по собственному почину подымавших оружие против победителей; пунийцы – надменностью и жадностью, с которой победители, по их мнению, злоупотребляли свой властью над побежденными…»

«История Рима от основания города», Тит Ливий


«Помогите нам, Лары! Марс, Марс, не допускай, чтобы смерть и гибель обрушились на многих! Утоли свой голод, свирепый Марс! К отдельным братьям  вскочи на порог! Стой! Топчи его! Ко всем братьям  к семунам взывайте вы прежде, вы прежде, вы потом, — ко всем! Марс, Марс, помоги нам! К отдельным  братьям скачи!»


















































Часть 1
               
Акт 1
               
Сцена 1

Римский лагерь в Провинции Галлия. Преторий. Палатка римского проконсула Гая Юлия Цезаря. Проконсул вслух перечитывает написанное им, легату  Дециму Юнию Бруту.

Ганнибал

«…Залог спасенья Карфагена – гибель Рима.
Суффеты, речь идёт о нашем выживанье!
Когда борьба будет вестись непримиримо,
Над Ойкуменой пунам власть мечом стяжаем!

Ганнон
(Насмешливо)

Иным отцы рабов и земли завещают,
Нам же война досталась с леном Гамилькара.

Ганнибал

Ганнон, твоих стенаний небо не вмещает,
Оплачь Сиканию, к чему терзаться даром.

Ганнон

Таннит пока благоволит к тебе, сын Барки,
Но финикиян недруг пчёл трудолобивей.
Век гордецов, иберов бич, бывает кратким.

Ганнибал

Кто, скажем, мой укоротит, Ганнон, не ты ли?
Баал! Последний договор составлен Римом
И Риму, стало быть, единственно угоден!

Ганнон

Но мира выгоды для нас неоспоримы?!

Ганнибал

Война – единственно возможный путь к свободе.
Презренье римлянам внушает наша слабость.
Тому причиною утрата двух колоний.
Всё то, что прежде Карфагену доставлялось,
Теперь издержки его недругов покроет.
Суффеты, в гаванях гниют пентеры пунов,
А между тем латинян флот в Тирренском море…

Ганнон

Галаты Лаций донимают – страх надуман.

(Уходит в сопровождении одного из суффетов)

Ганнибал
(С недоброй усмешкой)

Почтит, уверен в числе прочих дом твой вскоре
Сенат в лице железноруких легионов,
Едва они проникнут в Ливию с востока.
Я отплываю на рассвете, долг исполнив.
В надеждах, между тем обманутый жестоко.

Суффет

Совет услышал, Ганнибал, тебя, напротив,
Но нужно знать: благоволит ли пунам небо?

Ганнибал

Не искушай богов, дел прежде не устроив,
Кроме войны, иной путь к славе мне неведом.
Я чту богов, однако время скоротечно.
Сраженья – воинам, суффет, жрецам – камланья.
На поле брани неизбежна с Римом встреча.
Не обрекайте прежде Город на закланье.

Суффет

Суффет не вправе объявлять войну, сын Барки.
Дождись решения Совета.

Ганнибал

Что, все триста?!
Подозреваю, обсужденье будет жарким:
У Ганнонидов должников довольно в Бирсе.
Я не нуждаюсь в одобрении старейшин.
Разве Иберия не кормит этот Город?
Вскоре ничто, суффет, уже не будет прежним,
Так для чего мне делать вид, будто я тронут?
Отец учил меня: «Спеши ударить первым.
Будь прежде там, куда стремится неприятель.
В приязни к недругам врагов не ведай меры:
Они – залог успеха дерзких предприятий…»
Пока геронты пререкаются в Совете,
Для нападения момент будет упущен.
Заката отблеск в яркий полдень не заметен.
Небытия неразличима тень в грядущем.
Благополучие нас делает слабее
И Карфаген, в конце концов, будет разрушен
До основанья легионами плебеев.
Вообразить исход борьбы возможно ль хуже?!
Покуда нам покорны полчища ливийцев,
За благосклонность кельтских кланов я ручаюсь,
Но если высадка латинян повторится,
Кто обуздает их безудержную ярость?
Это по силам только сыну Гамилькара,
Ибо, дав клятву сотрясти основы мира,
Я своей кровью окропил алтарь Баала,
По гроб врагом став для богов и смертных Рима!
Не я нуждаюсь в Карфагене, видит небо.
И одобрение Совета лишь формальность.
Я отправляюсь нынче в Лаций за победой,
Ибо делиться славой не намереваюсь…»

Легат Децим Юний Брут

Увековечить тщишься память финикийца,
Не находя из числа квиритов достойных?

Проконсул Гай Юлий Цезарь

Жаль самому мне не судилось с ним сразиться:
Достойны прежде полководцев были войны.
Семнадцать лет Баркид блуждал по Апеннинам,
Вспять неизменно обращая легионы,
Кто, Брут, из римлян был настолько дальновидным,
Чтобы богам своим столь долго быть угодным?
Кому из консулов, ответь мне, удавалось
Достичь того же, что и «Милости Баала»?

Легат Децим Юний Брут

Что изумляет тебя больше: Рима слабость
Или же то, над чем она возобладала?
Примеров доблести патрициев немало,
Равно как эквитов и лучших из плебеев
Хранят коллегии понтификов Анналы.

Проконсул Гай Юлий Цезарь

Не будем спорить, чьи покойники бледнее.

Легат Децим Юний Брут

Мир покорялся прежде только Александру,
Но сын Филиппа нёс Востоку просвещенье.
А победи сегодня Пун, что было б завтра?
Едва ли то, что впрямь достойно восхищенья.

Проконсул Гай Юлий Цезарь

Самниты, бретии, инсумбры, капуяне,
Все кланы кельтов по ту сторону Ибера
Как Риму прежде, Ганнибалу изменяли?
Нет, ибо слыл он полководцем беспримерным.
Варрон и Павел с ним скрестили меч при Каннах,
Семпроний Лонг и Сципион немногим раньше –
В полях Этрурии – могиле римлян славных,
Не по своей вине сраженья проигравших.
Не всё, увы, достойно в Риме восхваленья,
Однако худший из пороков – жажда власти.
Надменность консулов, вне всякого сомненья
Врагов всех мыслимых, легат, куда опасней.
Клянусь Юпитером, в претории Баркида
В помине не было ни ссор, ни разногласий.
Душою предан, каждый должен быть, не придан.
Иначе труд на всяком поприще напрасен.

Легат Децим Юний Брут

С меня довольно славы Фабиев и Корва,
А паче оных, разве только – Сципиона.

Проконсул Гай Юлий Цезарь

Доблесть всех названных тобою, Брут, бесспорна,
Но моя вера в гений Пуна безусловна!
Я превзойти его смогу, утешься, Децим,
И квирит станет величайшим из живущих.

(Уходит)

Легат Децим Юний Брут
(Нахмурившись)

О, я б на это не поставил и сестерций,
В противном случае же Риму сгинуть лучше!
Тысячу раз был прав Марк Юний, утверждая,
Что после кельтов Цезарь двинется на Лаций!
Спеша ко времени уборки урожая,
Чтоб на Этрурию в походе опираться.
Не чужды славы и два прочих триумвира,
Но Цезарь милостью отмечен Всеблагого.
К несчастью, консул тяготится днями мира,
И, что прискорбнее гораздо – чувством долга.
Сенат раскается ещё в своём решенье.
Молюсь, чтоб это не случилось слишком поздно.
Не станут консулы бороться с искушеньем
Сойтись в сражении настолько грандиозном,
Что даже боги в величайшем изумленье
С небес воззрятся на бесчисленные толпы,
Смертям выказывавших большее презренье,
Чем праотцов великих манов сонм бесплотный!

(Занавес)
















Сцена 2

Из не дошедших до наших дней сочинений Гая Юлия Цезаря о Второй Пунической войне

Ганнибал

… «Ты обречён, Сагунт,  твердыня эдитанов
Пасть жертвой ярости орд пунов прежде прочих,
В прах обратиться под ударами таранов,
На миг став помыслов великих средоточьем.
Всё, что вмещает этот город уже ваше,
А нищета – удел глупцов и малодушных.
Не всякий выживший разделит долю павших:
Я всё до асса отдаю на смерть идущим.
Враг – это каждый устремивший взор на запад,
Любой с мечом в руке, зовущий себя «квирит».
После Сагунта, пуны, нет пути назад нам – 
Рим неизбежно Карфагена вызов примет.
Не позволяйте им заделывать проломы!
К исходу дня злосчастный город должен сдаться!
Иберы пали духом, будьте непреклонны.
Не эдитанов копий нужно вам бояться:
Страшитесь стать причиной гнева Ганнибала.
На место каждого десятки себя прочат.
Войны, подобной этой прежде не бывало.
Вершатся судьбы всего мира нынче ночью!
Весть об успешном завершении осады
Число союзников, наверное, умножит.
Страх будет гнать их прочь от Рима словно стадо,
Покуда мы мечей своих не вложим в ножны!
Эллада, Скания, Этрурия и Самний:
Пристрастно счёт ведут победам финикиян.
К кому фаланги их примкнут, решайте сами.
Да будет каждый в своём выборе повинен.
Власть Карфагену обещал над целым миром,
А вы единственный добыть не в силах город!?
Каким богам молиться мне, каким кумирам,
Чтоб быть уверенным, что пуны впредь не дрогнут!?
Имея всё, что только в силах дать вам смертный,
Вы преуспели разве в пьянстве и обжорстве.
С таким началом завершенье будет скверным.
Врагу достанется победа слишком просто.
Когда акрополь устоит, с восходом солнца
Каждый десятый мною будет обезглавлен.
И пусть Сагунт в крови пунийской захлебнётся,
Когда бессильно уничтожить его пламя.
Завидна участь полководцев эдитанов:
Им нет нужды их умолять свой долг исполнить!
Дерётся спейра с хилиархией на равных?!
Обрёл я в варварах соперников достойных.
Велеть знамёна через стены перебросить,
Как это принято у римлян и латинов?
О, вы ничтожнее той жалкой праха горсти,
Что оставляем по себе, со света сгинув!
Ливийцы, дети раскалённых дюн пустыни,
Зачем с мечом в руке к Сагунту вы явились?
Когда у вас от вида крови сердце стынет,
Как драться мыслили, скажите мне на милость?!
Астуры, вакцеи, веттоны, турдетаны,
Узрите Рима вожделенные границы!
Там, за Ибером ждут всех вас дворцы и храмы,
А вы готовы в свои норы возвратиться?!
Покуда шли сюда, поля лишь засевали,
Сагунт не взят, хотя настало время жатвы.
Не тяготеет ли проклятие над вами?
Или Сатурна сын, Баала кровожадней?!
«Священной тысяче» стеречь ворота в лагерь!
Пять сотен пращников пусть встанут перед строем.
Не подпускать живых и тех, кто едва ранен.
Так мы число бойцов под стенами утроим.
Перед проломами собрать все катапульты,
Возобновить подкопы, вывести тараны!
Уничтожение должно быть абсолютным:
Триумф бесславный, стать не должен безотрадным.
Магон, веди за реку алы нумидийцев:
Убей любого, кто хоть как-то связан с Римом!
Готовым власти Карфагена покориться
Вели до взятия Сагунта сидеть смирно.

Магон

Куда заложников отправить?

Ганнибал

В Кварт Хадашту.
Это заставит быть сговорчивее Бирсу
И не позволит знать о шаге нашем каждом.
Исполни сказанное мной предельно быстро.
Спустя четыре дня, жди кельтов Магарбалла.
Едва вы встретитесь, отправишься на север.
Возьмёшь под руку в Пиренеях перевалы.

Магон

Я удержать не в силах, брат мой, только ветер.

Ганнибал

Ливийцы будут зимовать на побережье:
Сто квинкверем уже идут из Карфагена.
Иберы к семьям возвратятся и, как прежде,
Мы созовём их вновь, когда настанет время.

Магон

Пускай тебе во всём сопутствует удача.

Ганнибал

«Семейство львиное» не знает поражений!
Богами, Риму я в соперники назначен.

Магон

Враг ни один его, тебе, не ровня прежний!»

Цизпаданская Галлия. Ставка римского проконсула Гая Юлия Цезаря. Входит народный трибун Гай Скрибоний Курион.

Проконсул Гай Юлий Цезарь

Что происходит, Курион, на Палатине?
О болтовне в стенах Сената мне известно.

Народный трибун Гай Скрибоний Курион

Единодушия ждать нобелей наивней,
Чем благочестия от жриц из храма Весты.
Рим на борьбу с самим собой даст легионы?!
Проконсул, я бы не рассчитывал на это.
Но если тщишься стать всем трибам негодным,
Уволь меня от обличения наветов.

Проконсул Гай Юлий Цезарь

Все ли комиции во власти оптиматов?

Народный трибун Гай Скрибоний Курион

Куда важней, с кем муниципии, проконсул.
Одной провинции довольно для солдата.

Проконсул Гай Юлий Цезарь

Желанье большего даётся мне не просто.

Народный трибун Гай Скрибоний Курион

Ты убедил всех в том, во что и сам не веришь?!
Столько усилий и, выходит, всё впустую!?

Проконсул Гай Юлий Цезарь
(В сторону)

Такую преданность теперь нечасто встретишь,
Но, видит небо: ещё большего взыскую.

Народный трибун Гай Скрибоний Курион

Проконсул Рима волен стать Помпея тенью.
К чему желать тогда продленья полномочий?
Тиран, обласканный Фортуной на мгновенье
Мнит богоравным себя, Цезарь, между прочим.

Проконсул Гай Юлий Цезарь

Лишь Суллы руки обагряла кровь сограждан.

Народный трибун Гай Скрибоний Курион

Быть победителю пристало милосердным.
Пусть канет Рим в небытие с убитым каждым
И возродится вновь, очищенный от скверны.

Проконсул Гай Юлий Цезарь

Десятки тысяч обрекая на закланье,
На верность выживших рассчитывать не смею.

Народный трибун Гай Скрибоний Курион

Alea jacta est.

Проконсул Гай Юлий Цезарь

Звучит, как заклинанье.

Народный трибун Гай Скрибоний Курион

Спеши, иначе Рим достанется Помпею.
Не жди, бездействуя галлийских легионов.
В Бибраке ты пошёл с шестью против гельветов,
А кельтов было против вас полмиллиона?!
Во имя будущего помни лишь об этом!

Проконсул Гай Юлий Цезарь

Кому могу я доверять?

Народный трибун Гай Скрибоний Курион

Антоний, Кассий,
Каллидий, Сулла, Брут и твой слуга покорный.
А что до недругов, проконсул: кто опасней
Наверняка узнаем там, за Рубиконом.

Проконсул Гай Юлий Цезарь

Я предпочёл бы битвам прения в Сенате,
Однако Гней Помпей к несчастью не оратор.
Он споры в курии Катону  предоставит:
Не осуждён, ибо не может быть оправдан.

Народный трибун Гай Скрибоний Курион

Серторий был ужасно в людях неразборчив –
В этом причина возвышения Помпея.

Проконсул Гай Юлий Цезарь

Перперна истинно – пороков средоточье,
Но и Помпей в делах земных богов надменней.

(Помолчав некоторое время)

Как только толпы беглецов достигнут Рима,
Сенат объявит о наборе легионов.
Сколько погибнет, Курион, во имя мира?

Народный трибун Гай Скрибоний Курион

Всё меньше тех, кто будет счастлив в мире новом.

Проконсул Гай Юлий Цезарь

Я не венца ищу, Трибун.

Народный трибун Гай Скрибоний Курион

Помилуй, Цезарь,
Что хорошо для Ростр, то другу – поношенье.

Проконсул Гай Юлий Цезарь

Но здесь не Рим, а ты, хвала богам не цензор.
Я жажду власти абсолютной, совершенной
Fata et cogitationes, Deus est, ego.
Запечатлев свой образ в памяти потомков,
Смогу бессмертье обрести на зависть небу
Или уйти в небытие, навеки смолкнув.

Народный трибун Гай Скрибоний Курион

Желанье меньшего почёл бы недостойным,
Того, чьё имя станет титулом монархов.
Кто ищет славы, обретает только войны
И до скончанья дней живёт во власти страхов.

(Занавес)



























Сцена 3

Из не дошедших до наших дней сочинений Гая Юлия Цезаря о Второй Пунической войне

                «…
Масинисса

Благословение богов на дом Баркидов.

Ганнибал

Пусть небо будет к Масиниссе милосердно.

Масинисса

Я слышал пуны, Рима доводы отринув,
На ратном поприще вновь трудятся усердно.
Как далеко готов зайти сын Гамилькара,
Когда Ганноном в Бирсе сказанное верно?

Ганнибал

Делиться славой, юный царь, покуда рано.

Масинисса

Тогда желаю, стать её достойным первым.

Ганнибал

Умножь злословие суффета многократно
И обрати в ничто посулы доброхотов.
То, что останется в итоге будет правдой,
Равно как самым вероятным из исходов.

Ганнибал

Я уничтожил сонмы воинов Сифакса,
Имея всадника из алы против сотни.

Гасдрубал

Судить не в силах о себе мы беспристрастно.

Масинисса
(В сторону)

Пунийский пёс, будь к Масиниссе благосклонней.

Ганнибал

Сколько массилиев с собой привёл сын Галы?

Масинисса

Со мной две сотни, ещё сорок ждут прилива.

Ганнибал

Хвала Таннит, молва Галида оболгала
И, кроме прочего с судьбой нас примирила.
Я буду вынужден, просить тебя остаться
И стать в Иберии десницей Гасдрубала.
Ибо не жизни брата ты лишил, а – царства.

Масинисса

Разве война иной исход предполагала?
Врага разумнее стремиться сделать другом.

Ганнибал

Но и мудрейшему на это нужно время.
Держать Нумидию в узде из Рима трудно,
А у Мелькортовых столпов стократ вернее.

Масинисса

Что я оставлю по себе сынам Атласа?
Лоскут земли между скалой и Океаном,
Где редкий год войной не ознаменовался,
А между кланами усобицей – подавно?
Или же Цирту, как столицу полумира,
Мечом в сражении добытую по праву?
Разве иберов доблесть пунов не смирила?
Царю массилиев вверяешь стад охрану?

Ганнибал

Тебе открою, в чём себе страшусь сознаться:
Исход войны ни мне, ни римлянам неведом.
Оставшись здесь, ты, сохранишь и жизнь и царство,
Но сопричастен будешь к славе и победам.
Сифакс не сможет заключить союза с Римом,
Пока вы вместе с Гасдрубалом в Кварт Хадашту.
Столиц могущество теперь соизмеримо
И удержание обеих крайне важно.

(Масинисса уходит)

Гасдрубал

Сулит немало пунам бед царя горячность.

Ганнибал

Без нумидийцев, Гасдрубал, он не опасен.
Пока удача нам сопутствует, ручаюсь:
Сын Галы станет нам служить со всею страстью.

Гасдрубал

На произвол судьбы Сифакс не бросил царство,
Ибо Нумидия – предел его мечтаний.
Лишь за неё он со всем миром станет драться.
Иные чаянья Галида отличают.

Ганнибал

Дикарь, чьё сердце преисполнено тщеславьем
Для дела нашего тем более опасен,
Чем сам себе он дольше будет предоставлен
В любой из двух своих никчемных ипостасей.
О дикарях, надеюсь сказано довольно.
Есть куда более насущные вопросы:
Сенат, проникшись исподволь Сагунта болью,
Фракийцев кровью обагрить желает Ростры.

Магон

Ганнон добился своего: посланник Рима
Предрёк Баркидам в Мамертине прозябанье.
Совет колеблется.

Ганнибал

Что ж, это поправимо.
Хвала богам, Магон, война – моё призванье.

Магон

Так отчего мы медлим? К слову о бессмертных:
Снега сошли на пиренейских перевалах.
Открылось несколько проходов, весьма скверных.
До Альп добраться без потерь надежды мало.
Пехота с горем пополам осилит тропы,
Число же всадников поход уменьшит вдвое.
Что до слонов, то изначально я был против
Возни с чудовищами. Слово за тобою.
Войну ведут между собою полководцы,
Но лишь от воинов исход её зависит.

Ганнибал

Никто из нас обратно прежним не вернётся.
Обычно к славе смертных путь весьма извилист.
За чередою бесконечных испытаний
Триумф, заслуженный достойных ожидает.
Кто торговаться о цене с богами станет?
Я не настолько безрассуден, между нами.
Готов ли жертвовать я вновь и вновь бойцами?
Да, как самим собой, Магон, без колебаний!
Однако кем рискует Рим? Семейств отцами.
Мы – дикарями. Равноценно, брат? Едва ли.
За кельтиберами последуют ливийцы,
Затем массиилии и всадники из Храма.
Так ни один из них не то, что возвратиться –
Клянусь, ступить не сможет влево или вправо.
Довольно взято ли заложников у горцев?

Магон

Мы сколь угодно в силах сдерживать их ярость:
Мертвец обратно под сень стягов не вернётся,
А в зиму здесь немало жизней оборвалось.

Гамилькон

Теперь и впредь вредна чрезмерная жестокость.
Кто знает, что нас ожидает в стане кельтов.

Магон

Уверен, варвары оценят твою кротость –
Убийцы пунов: от патрона до клиентов.

Ганнибал

Не убивая, Гамилькон, мы явим слабость.
Богам угодна без сомненья эта жертва.
К тому же нам не меньше варваров досталось.
Скорби о том, кто был отцам Хадашту верным.
Здесь, у подножья иберийских Пиренеев,
Подобно кельтам мы обязаны поклясться,
Что жизни недругов – Бааловы трофеи