Незримость

Просторной птицей,
перьями легкими словно под исповедью,
улетали поверьями ветра слоновой кости
на закате пылающих волн
наша с тобою любовь
и наши с тобою мечты.

На мачтах секунд уходящих,
как кремень выжигающий лес,
ты смотрела в глаза мои,
утверждая, ты знала,
что мы встретим ее на рассвете после долгого сна
и скатимся вместе с блесною росы,
что раскинул с луны ее кто-то,
кто-то поистине милый,
журчащий,
поющий,
походкой незримый,
таинственный путник судьбы.

Он кричал на нас: на абордаж!
мы должны ему тысячи ярдов
пленительных взоров полей,
иначе порей прорастет да и мы не заметим
его мелких,
тянущихся кверху теней,
заработав сотню пленительных взоров
я отдам половину тебе,
что уж может быть
так получится нам дольше прожить?
и быть может сворую ту просторную птицу,
что безмятежно любуется жизнью
за забором лучистых полей.

О, моя милая исповедь,
напою охмуренный я ей,
отпугну своим камерным голосом всех
чернобровых ворон и грачей,
и она,
позабыв всех стрелявших в ее легкие перья
безжалостных егерей,
без ответа
спуститься книзу
в мои мозольные руки
с центра воздушных карнизов,
избегая скалистых мысов,
не дожидаясь мучного рассвета
и пока взрастится порей.