Про паучка кузю

     Всю ночь паучок плёл паутину. Днём её рвал ветер. Но с завидным упрямством он сплетал новую, больше прежней.  И однажды утром над нашим забором повисло тончайшее кружево величиной с бабушкин пухо-вый платок. Кружево тянулось вдоль забора, искрясь под солнцем от мел-ких дождинок.
     — Это Кузя! — сказала мне шестилетняя девочка-соседка. Так она назы-вала всех своих животных. И козёл у неё был Кузя, и кот Кузя, и даже неожиданно ощенившаяся собачка. И паучка она решила так же назвать, тем обозначив на него свои права.
     — Он живёт под нашей крышей, — кивнула я на свой дом.
     — Как?! — Машенька собрала губки трубочкой, собираясь обидеться. По-ка она раздумывала на кого правильней обижаться: на меня или на Кузю, я добавила:
     — Очень хорошо живёт!  Днём спит, а ночью охотится.
     — Как? — снова произнесла Машенька, но без обиды, а с удивление.
     — А вот увидишь…
     И вечером мы увидели: Кузя осторожно выбрался из-под крыши, сплани-ровал на паутину и аккуратно, и сосредоточенно принялся штопать по-рванные места. Отвлекался он лишь на мгновение, когда в его лапах оказы-валась муха. Это походило на работу фокусника, когда из пустой шляпы вдруг появляется живой кролик. Мы видим только пустую шляпу и кроли-ка. Но откуда он появляется в пустой шляпе, не знаем. Так и Кузя штопает прорехи в паутинке, и, вдруг, в его лапках — муха. С мухой он моментально разделывается, брезгливо отбрасывает остатки и снова за работу.
    Стало темнеть. Мы взяли фонарик. Свет Кузю не испугал. Но когда при-несли фотокамеру, вдруг, лапки подобрал и замер. Был паук, и нет. Вместо него шарик.
   Мы тоже замерли и решили ждать. Ждали, ждали и первыми ждать уста-ли. Кузя нас все-таки переждал. Пришлось расстаться с ним до утра.
     А наутро дождь пошел да такой, что из дома не выглянешь. Шёл он два дня и две ночи. От прежней паутинки и следа не осталось, а новая не появ-лялась.  Когда от дождя просохла земля, мы решили, что паучок погиб. Столько дней без еды самый крепкий паучища не выживет.
     Однако паутинка появилась вновь. Однажды утром мы увидели в ней объедки Кузиного ночного пиршества и так обрадовались, что приклеили к паутине пару зазевавшихся мошек.
      Осенью нам пришлось уехать. Весной, когда вернулись, обнаружили пау-тинку на прежнем месте. По-прежнему ночи напролёт Кузя плёл и плёл её. И не понятно, где и как он пережил зиму?! Может быть, это уже не Кузя был, а кто-нибудь из его детей?