Барвiнок

Трудно быть...
Угу. Вообще и – как-то конкретно. Если – всерьёз.

Стало трудно быть евреем.
Даже страшно, чёрт возьми!
Значит, мы опять звереем –
До погромов и резни.
Значит, мало холокоста,
Чтоб очнулся человек
И загнал в пещеру монстра.
Вот и вылез Амалек.
Вылез где-то на Кавказе,
С разъярённою толпой.
За «бомбас» в опальной Газе,
Да с водою перебой.
Что была намедни в кране,
И которой нынче нет.
Кто у нас на это крайний?!
Предлагают документ.
Про сионских семиглавых,
Кровожадных мудрецов.
Про безродных эскулапов
И ермолку с бубенцом.
С Эрдоганом и Раиси
Заключить готовы пакт.
Степень дикости к мантиссе
Упакована в колпак.
Вот поймали басурмана.
Оказалось, что узбек.
Врач. Толпа к нему – гуманна.
Высылают за Казбек.
D;j; vu?! Пестрят нюансы.
Крем-брюле похож на грим.
А в Кремле считают шансы
В «если надо – повторим».

 (D;j; vu. Незадолго до Дня народного единства, 30.10.2023)

Это – своё. И – даже не в «дразнилку» Аркадию и Борису.
К «еврейскому вопросу» у знатока черносотенства я, мабыть, ещё и вернусь. А моё многосерийное «труднобытие» – стругацко-германово – занялось в конце июля прошлого года. Начиная с «Преамбулы» и – дальше (вдоль и поперек). Если что и притяну оттуда, то только стишки. Дабы не загромождать.

Тусклый Дождь...
                Романы от Дюма.
Мир Полудня. Волны гасят Ветер.
Солью не потраченный Лиман.
Допотопный парус на Корвете.
Серых будней призрачная Мреть
Устилает ложесна Зачатья.
Множится Предваршее на Впредь
За седьмой отверстою Печатью.
(30.07.2024)

Накануне «Преамбулы». К Стругацким (Герману) подогнал Бергмана и что-то ещё.
А первый сериал (в прозу) звался у меня «Один и без оружия».
Каким-то боком, между сериями, вклинилось такое

Не пишется...
Не то, чтобы совсем, однако –
возраст.
Блеск очарованья давно ушёл.
Остался, разве, дым.
Вернее – дымка:
Бывших наслаждений, обманных грёз и вычурных причуд.

Унынья нет. Удел – всему един.
Вины на нас – не больше, чем на предках.
Земные боги... Разума зевок.
Любили, мучились, урывками – творили.
Пока на то хватало сил и чувств.

А вымысел – не грех.
Иначе – серость. Окрошка атомов и пена Пустоты.
А с ними – тяга раболепно убивать
В угоду зависти и призраков Величья,
По прихоти ничтожнейших вождей,
Поспешно поднятых клевретами на знамя.

Не пишется...
Но ангелу-душе оставим незакрытое окошко
В последнюю из суетных утех.
(Не пишется, 9.08.2024)

А вот шестая серия («Один и без оружия 6», 14.08) сугубо в стих легла.

Прищёлкнув Германа Сокуровым,
Зачем-то «Солнце» просмотрев,
Я снова с камерой-обскурою
Туза обнюхиваю Треф.
Успех?! Удача... Как получится!
Осенним вечером. Вдвоём...
И кто на то твоя Попутчица –
Ответа Туз не выдаёт.
Казённый дом?! – Ну, это – лишнее...
В иной расклад. Иным концом.
Пуруши бред на пару с Кришною.
Какой-то фейковый пацан...
Там «Русский мир» (без Бога, с Богом ли...)
Окурком сморщенным скворчит.
И чёрт рябой, на пару с Гоголем,
Уголья шоркает в печи.
«А что – в Судетах? Много наших ли?!
Мы их в обиду не дадим!»...
Рябой по горенке похаживал,
Смакуя ладан из кадил.

Н-да... Поскольку Герман там собственно Стругацких перешибал, в «ОБО» у меня по полной зашёл и «Хрусталёв, машину!» (1998).
Стихи... Стихи (в тот период) шли рядом. Около. Недурные... Но – таки чуть по иному поводу.
У Игоря (к Алексееву)...
О «вешках» я уже говорил. В «крымнаш» (по 2014-м), как и положено, он крепко наехал на хохлов и всякое там «нато».
Крепко! – За Русь Святую, с Георгием Победоносцем и его пикой наперевес («Воинство Георгия святого», 24.05). Но сюда пристрою чуть более раннее. «Послекрымие» (25.03).

Орлы разлетелись, козлы разбежались,
А мы, где стояли, стоять и остались:
Одни – с красным флагом, другие – с иконой,
Единою, сбитою наспех колонной.

Россия – всё шире, в ней русских – всё больше,
Боятся нас в мире, особенно в Польше,
Так что ж мы стране своей, как неродные:
Боль топим в вине, перед мразью гнём выи.

Скажи-ка Москва нам и Питер ответь –
Когда по-английски мы начали петь?
Как русский язык неродным объявили
Те, кто перед нами вчера лебезили?

Кто в бой нас поднимет, окликнув сурово, –
Где русское имя, где русское слово?
С дырявой сумою ввязались мы в драку:
Нам поздно домой, но нам рано в атаку.

Гори – не сгорай наша воля к победе:
Мы в «западный рай» на медведе приедем,
Когда разберёмся, кто в доме хозяин, –
От южных морей – и до самых окраин.

Ниии... Я таких проимперских в свои те «колебания» и близко не навешивал.
А хохлов, если и щемил, то – конкретно. Радикалов.

У Дмитро Корчинского
Не в чести закон.
Смуту и бесчинства
Почитает он.
Оскверняет истину
Кровью и войной.
Тешится убийствами,
Гноем параной.
Веру христианскую
Впутал в Хезболлу.
Корчи окаянства,
Подлый поцелуй.
Зенки, что промаслены.
Щерится в усы.
Промышляет баснями
Сущий сукин сын.
(Портрет. Ще не вмерла Украина, 9.04.2014)

Так, за мной, уже по тем часам, и иной завиток высвечивался (силу набирал). Скромный, но...
Впрочем, у Игоря даже в этом какая-то критическая нотка ощущается. К тому, что «в родной стране». А всё одно – ретиво. Рьяно. Угрожающе-рыкающе!
Такая уж «вешка» под вожжу попала.
А «Барвінок»... 24.09.2014

Что, барвiнок, скрючился
Посреди дороги?
По беде соскучился?
Попадёшь под ноги...

С васильками «сельскими»
Ты уже не знаешься:
В «розы» европейские
Нынче выбиваешься.

Долго не протянешь ведь
В почве обезвоженной,
Руки мрази будешь греть,
С сорняками скошенный.

Были мы посеяны
Из одного семени,
Что ж теперь развеяны
Средь чужого племени?

Нам ли степи вольные
На горшки выменивать,
Души хлебосольные
Сварой обесценивать.

Нам ли корни общие
Рвать с майданным матом,
Вместе жить не проще ли
Под покровом святым?

Проще-не проще... А вже не вийде. Тут – як би розійтися. Щоб по-людськи

26.06.2025