Сансара
Может быть сон дурной или дежавю.
Страшно знакома, печально известна повесть:
Крылья не отрастить, не летать червю.
Не рассмотреть с горы лабиринта петли, –
Кто-то сравнял холмы и морской урез.
Господи, расскажи, если ход замедлить,
Станет ли ясным размытый пейзаж окрест?
Если разрезать липких привычек сети,
Сменится ли оскомина на нюанс?
Снова безумный поезд по рельсам едет.
Есть ли у пассажира какой-то шанс?
Свидетельство о публикации №125082504719
О, быть критиком! Какая роскошь — обладать профессиональной индульгенцией на цинизм. Можно писать «вилами по воде», можно разбирать текст на винтики с холодностью патологоанатома. Общественный договор гласит: если хвалишь — значит, либо подкуплен, либо пытаешься выслужиться, либо ведешь какую-то свою сложную игру. Лесть — это всегда угодничество.
Но я, увы, не критик. А потому, говоря о стихотворении, которое меня по-настоящему задело, я вынужден делать то, чего профессиональный рецензент никогда бы не сделал: признаться, в своей уязвимости. И вот я уже втянут в этот обязательный ритуал оправданий: почему именно Мария Валеева? Я вынужден объяснять, почему эти строки — не просто еще один текст, а точное картографирование внутреннего пейзажа, который, казалось, знал лишь я один. Что в нём такого особенного, чего нет у других? Эти вечные вопросы, на которые у нас никогда не находится внятного ответа. «Нравится — и все тут» — вот и весь самый честный ответ. Мы не хозяева своих симпатий, а заложники их произвола. Наша привязанность — это не выбор, а состояние.
Почему нам хочется одного, а не другого? Почему все восхищаются этим романом, этим фильмом, а ты — вон тем, тихим и странным? Все дело в уникальной настройке нашей психики, этой сложной прошивки ума и тела. Она самовольно решает, что нам нужно «вот это», и требует, убеждая нас, что без «вот этого» счастья не видать. И это подводит нас к главному, почти детскому вопросу: а зачем вообще нам стихи?
Жизнь часто ощущается как затянувшееся противоборство тела и духа. Тело жаждет стабильности, распорядка, комфорта, сытости. Оно живет по графику, отмеренному будильниками и списками дел.
Дух же — стихия, подобная волне. Успокоить волну — значит, убить ее. Покой для духа равносилен смерти.
И пока тело ищет уюта, душа гонит нас на поиски приключений, толкает на свершения и даже на безрассудства, соблазняет сменить обстановку, город, партнера. Она шепчет: если ничего не менять, то и счастья не будет! Словно это самое счастье — не миф.
«Снова и снова едет по рельсам поезд».
Это ощущение современной жизни, поставленное на рельсы: метро, автомобильные пробки, бесконечный скроллинг ленты, вереница тревожных новостей, цикл одних и тех же мыслей. Жизнь как интерфейс, в котором мы лишь пассажиры, лишенные права на отклонение от маршрута. «Может быть, сон дурной или дежавю» — да нет, это и есть наша реальность, ее основной ритм.
И главный вопрос, который задает себе любой, кто чувствует себя пассажиром этого поезда: «Есть ли у пассажира какой-то шанс?»
Поэзия, наверное, и существует для того, чтобы задавать такие вопросы. Пока наше тело покорно везет нас по расписанию из дома в офис и обратно, дух — этот мятежник — бунтует. Он и есть тот самый «червь», которому «крылья не отрастить», но который отчаянно хочет летать. Он тот, кто с тоской взирает на «лабиринта петли» своей жизни, не в силах разглядеть в них логику или красоту, потому что «кто-то сравнял холмы» — кто-то унифицировал ландшафт, лишив его перспективы и высоты.
Стихотворение — видимо и есть попытка «замедлить ход». Это остановка, выхваченная из потока, чтобы спросить: «Станет ли ясным размытый пейзаж окрест?» Она — усилитель контраста, попытка сменить «оскомину на нюанс».
Мы не можем все спрыгнуть с поезда — обязанности, ипотеки, графики. Но мы можем, читая такие стихи, мысленно притормозить его. Мы можем «разрезать липких привычек сети» хотя бы на миг, представив себя не пассивным пассажиром, а тем, кто смотрит в окно и задает вопросы.
Хорошее стихотворение всегда оставляет зазор для надежды, даже в самом отчаянии. Вопрос «Есть ли шанс?», вынесенный в финал, — уже и есть этот шанс. Сам акт вопрошания — уже форма сопротивления безумному движению поезда. В этот момент мы не просто существуем по графику — мы живем, потому что чувствуем и сомневаемся.
Дмитрий Куваев 27.10.2025 12:16 Заявить о нарушении
Прочитала всё внимательно и пошла перечитать себя с целью проверить, точно ли ты о "Сансаре".)
Мне, конечно, приятно! Эго так вообще танцует от радости.
Мне кажется, что ты смело можешь посылать свою критику в толстые литературные журналы. Браво! Вот что хочется сказать после прочтения.
Ну, и я рада, если понравилось)
С благодарностью,
Валеева Мария 28.10.2025 13:18 Заявить о нарушении