Птицелов. Глава 2

          2.

А близ, в поместье генерала,

Без мамы Ольга подрастала.

Малютку выдав из утробы,

Мать не оправилась от родов.

И граф Орлов, ее отец,

Навеки горестный вдовец,

Любовь всю дочке отдавал,

И в отчем доме называл

Малышку милую с пелёнок

Потешно, Оля-Олененок.

В дочурке он души не чаял.

С мальства смышленность подмечая,

Привез с Европы просвещенной

Троих непризнанных ученых

(талант любых заслуг ценней),

И из Москвы учителей.

Припас для милой егозы

Наук естественных азы,

И философию Спинозы,

И математику, и звезды,

А также музыку и танцы

Для идеального баланса.

Таким был граф Орлов, родитель.


Науки добрый покровитель,

Закрытый клуб гостей ученых

Он собирал нередко дома,

В большом янтарном кабинете.

Столпы ученого совета

Могли свободно в этих стенах

Поспорить на любые темы,

Открыто обсудить проблемы
 
И просвещения плоды,

И вольность дерзких молодых

Умов, поскольку позарез

Отчизне нужен был прогресс.

Ученый клуб шумел изрядно,

А дочь всегда вертелась рядом

И задавала сто вопросов.

Денис Фонвизин, Ломоносов,

В пылу бесед и жарких прений

Сажали Олю на колени,

И та, не шибко понимая,

Речам усиленно внимала,

И научилась морщить лоб,

Взрослее им казаться чтоб.

В ее головке белокурой

Пускали корни без цензуры

Идеи дерзкого Руссо.

Передовых среди персон

И умных книг взрослела Ольга.



Впервые выйдя в свет лишь только,

Произвела до этих пор

Она невиданный фурор.

При том вела себя прескромно.

Дворцовый бальный зал огромный

Вдруг Ольгой будто осветился.

(Ах, как же ей отец гордился!)

Как хороша была она,

И горделива, и юна,

И как изысканы манеры!

(Отец гордился ей без меры)

Какая поступь! Грациозна,

Прекрасна, будто дивной розы

Бутон нежнейший расцветал

И лепестками трепетал

На тонком гибком стебельке.

Ее рука в отца руке,

Они вступили наконец

В их первый танец, полонез.

И всех, кто были просто рядом,

К себе приковывали взгляды.

А перед венским вальсом к Оле

Вдруг поспешили сразу трое.

«Какой невиданный пассаж!» -

Гудел роскошный бельэтаж.

Но Ольга наша не смутилась,

С улыбкой милой поклонилась,

(Как голубой ей был к лицу!)

Что вальс обещан был отцу.

Не нарушая этикета,

Вновь закружилась по паркету,

Оставив кавалерам польку…

Такой Андрей увидел Ольгу.



Он, во дворцовом зале тронном

Стоял, опершись о колонну,

И, глядя в темное окно,

Скучал отнюдь не напускно:

Одно и то же раз от разу,

Не зацепиться даже глазом,

Помпезно-приторно-чванливо,

Как взбитый крем из жирных сливок.

А ведь Андрей бы мог уйти,

Дебют блестящий пропустив.

Теперь же просто неотрывно

Он наблюдал за новой примой:

Гудит сей улей не напрасно,

Она поистине прекрасна,

А вкус каков, каков фасон,

Шекспира дивный летний сон...

Она парила над толпой

В легчайшей дымке голубой…

И звезды на небе, поверьте,

На фоне Оленьки померкли.

Ах, Олюшка, глаза, как лен…

(Андрей, ты часом не влюблен?

Или от серой скуки ты

Взалкал ажиотаж толпы?)

Тем временем, младая прима

Разгорячилась от кадрили,

Не уставая танцевать.

К ее щеке прибилась прядь,

И этот милый завиток

Ему напоминал цветок...

Лишь только улеглись волненья

От принесенья извинений,

Другой произошел конфуз:

Один заносчивый француз,

Посол военный из Марселя,

Решил сражаться на дуэли,

Изрядно перебрав вина.

Предмет раздора - вновь она!

Ах, Ольга, ты взболтала что-то

Со дна столичного болота...



Андрей боролся с искушеньем,

И принял верное решенье:

Дабы не стать одним из всех,

Избрать отложенный успех.

Что до обычной мелкой дичи,

Он мог составить методичку.

Но вот подход к такой «принцессе»

Верней искать по ходу пьесы.

Андрей, осознавал, однако,

Что был не в милости у графа.

Орлов, к несчастью, статус-кво

Андрея разглядел насквозь.

Вояка, вылазки врага

Распознавал издалека,

Малейший признак замечая.

Хоть за Андрея поручались,

С любимой дочкой не знакомил,

Душевного не нарушал покоя.

Но, вскоре, с Оленькой вдвоем

На губернаторский прием

В честь именин или крестин

Кого-то из его детин,

Наш генерал был приглашен.

Андрей (как без него?) пришел,

Но не по делу, а поскольку

Рассчитывал увидеть Ольгу.

Он разыграл партейку виста

С самим финансовым министром,

С сенатором пробил украдкой

К закону новую поправку,

Дав слово «вашеблагородству»

Не обнародовать банкротство,

(успев нарушить это слово

уже к  прибытию Орловых).

Ему фартило, если он

Хотя б немного был влюблен.

И только вдруг, на полуслове,

Бросает беглый взгляд, (каков

хитрец , Андрей наш, «Птицелов»).

С достоинством, без всякой лести,

Поклон приветственный отвесил,

Опять, не ниже, чем пристало.

Тончайшей кружевной перчатки

Милейшей Ольги лишь коснулся,

И протокольно улыбнулся,

Скрывая жадный интерес.

Мол, политес есть политес,

Не обойтись без реверансов,

Ведь вечер только начинался…

Так, не форсируя процесс,

Андрей держал на мушке цель.

Перемещаясь по гостиным,

Беседовал благочестиво

То тут, то там, то с тем, то с этим.

Лишь только Ольгу заприметив,

Шутил без видимой причины

Особенно красноречиво.

Прием, традиционно пресный,

Стал чрезвычайно интересным

Для опыта в любовных чарах.

Пока шептался в кулуарах

Орлов с ядром военсовета,

Наш «Птицелов», раскинув сети,

Все ближе подбирался к дичи,

Стараясь не спугнуть добычу.



И вот, уже окончен ужин.

Он наблюдал, как Ольга крУжит

В фонтане рыбкой золотой.

Играя с дамами в Лото,

(замена старым добрым картам),

Она была полна азарта,

Веселости в глазах и жестах.

Кому-то лучшая невеста

Достанется по Божьей воле...

Андрей не мог дождаться боле,

Когда благоволит сам случай.

Прием ему давно наскучил,

Но, благо, в музыкальной зале,

Пииты юные дерзали

Привлечь на стихотворном поле

Внимание прекрасной Оли.

В парчу и бархат разодеты,

С десяток прытких претендентов

Успели выстроить осаду,

Создав живую баррикаду

Из пылких глаз, горящих щек.

Им, бедным, было невдомек,

Как побеждать в борьбе без правил,

И напирали, напирали

Как деревенские задиры

На поэтическом турнире,

(и хорошо, не на дуэли

они сражаться захотели,

так можно целую страну

втянуть в гражданскую войну),

Не понимая, как плохИ,

Их дилетанские стихи.

И вынуждали Ольгу слушать,

Надеясь на великодушье

Богини Каллиопы*, жрицы,              *муза эпической поэзии, науки и философии

Страдающей от скверной рифмы

Кривляк и пламенных сатиров...

Стал победителем в турнире

(... ужели выбрала она?)

Гусар, в усах и орденах.

И что ей в нем, неужто шрам? -

Отнюдь не стихотворный срам:

«Ряды редели от картечи,

А я от Вас лишился речи».

Каков пиит, гусак, нахал!

На Ольгу глядя, воздыхал

Болван, вояка бесталанный,

Уже, похоже, строил планы...

Ну, что за беспричинный бред,

Андрею он не конкурент.

Хотя, как знать, чего бояться,

Ведь повод есть подстраховаться

(когда жар-птица на кону),

Его отправить на войну.

Награда пусть найдет героя

На настоящем поле боя.




Пора, настал его черед.

Итоги зная наперед,

Андрей поймал за общим чаем

Взгляд Оленьки, (как бы случайно),

И задержал совсем слегка,

Так, чтобы уж наверняка.

Ему ответила «принцесса»

Лишь из простого интереса:

«Как странен этот долгий взгляд.

О нем худое говорят,

Что он коварен и опасен,

И лишь на первый взор прекрасен

Лицом и тонким обхожденьем.

Его дурное поведенье

Снискало славу ловеласа.

Мне он не кажется опасным,

Хотя, в глазах мелькнуло что-то

То ли от Бога, то ли черта...

Но мне угроза не страшна,

Ведь я в него не влюблена».



Чуть припоздавши, входит он

В овальный розовый салон.

Здесь Ольга, милая подруга,

Недаром снова в центре круга.

Гляди-ка, юные гарпИи* 

Ее, как пчелы, облепили,

Сокрыв от глаз в густом лесу

Ее природную красу.

(Она сама не сознавала,

Какой убыток создавала

Им нежелательным соседством).

В салоне ожидалось действо:

За музыкальную корону

Эвтерпы* с Музами боролись.                *муза лирической поэзии и музыки

Теперь оценивали гранты

Девиц вокальные таланты.

Что ж, это было очень кстати.

Андрей, искусный наблюдатель,

Следил за Ольгой исподволь.

Фальшивый чей-то «ля бемоль»

Заставил запастись терпеньем.
 
Иные не так дурно пели,

Но время шло, желанной цели

Все еще не было на сцене.


И, полагаясь на авось,

Импровизировать пришлось:

«А что же Вы, позвольте, Ольга, 

Совсем не в голосе сегодня?»

Она нисколько не смутилась,

К Андрею смело обратилась,

Сказала : «Почему бы нет?

Под Ваш ли аккомпанемент?»

С кушетки встала, не смущаясь,

Пожав прекрасными плечами.

Но тут смутился он (впервой

за долгих двадцать лет с лихвой).

Она воспользовалась ловко

Заминкой краткой «Птицелова»,

Перехватив силки и сеть:

«Так петь мне вам или не петь?» -

Она спросила иронично

Весь зал, но показалось лично

Его, Андрея, вопросила.

Андрей парировал красиво:

«В четыре, может быть, руки?»

(ликуйте, злые языки).

Он поклонился этикетно

И Ольгу пропустил к банкетке,

Она присела грациозно,

Благоухая словно роза,

Со взглядом ироничным, гордым.

Он подхватил своим аккордом,

И вот, по клавишам рояля

Легко и трепетно порхали

В диковинном чудесном танце

Их трепетные птицы-пальцы,

Оставив на мгновенье тело,

Покуда Ольга не запела:

«Моя любовь во мне спала,
Твоя от дремы пробудила.
По венам тонкого ствола
Кровь молодая заструилась,
И проступил прозрачный сок
На белой беззащитной коже.
Мне лёгкий теплый ветерок
Всего на свете стал дороже.
Нет, он не лгал, он просто жил
Размашисто и беспечально,
Мои кудряшки ворошил
Беспечно летними ночами...
Но упорхнул мой ветерок,
Листва рассыпалась как ноты,
Его любви короткий срок
Был призрачным и мимолетным.
Объятья нежные сменил
Безжалостный холодный ветер,
Его порывы унесли
Жестоко сорванные плети...
В своей стыдливой наготе
Пред злыми ветрами стояла,
Покуда матушка-метель
Пушистым белым одеялом
Меня укрыла до весны,
И пела тонко и печально,
О том, что свет большой луны
Развеет колдовские чары,
Чудной Апрель расшевелит,
Пробудит сердце недотроги,
И о любви напомнят лишь
На белом черные ожоги...»


Волшебным голосом пленен,

Сражен бездушный «Птицелов».

Его незыблемый остов

На тонкой ноте подломился,

Внезапным счастьем увлажнился

Холодный глаз, и он застыл

В предчувствии большой беды,

Быть может, даже близкой смерти.

Андрей-охотник не заметил,

Как сам попал в чужие сети,

Как сильно Ольгой опьянен...

Да, это он - жестокий ветер,

Да, это он…


Как пал могучий Вавилон,

Так рухнула меж них преграда.

Но кто, добыча иль награда

Она ему теперь, как знать?

Ах, Ольга, я не смел желать

Любви такой, с тобой играя,

Я и теперь не понимаю,

Хочу ли я, но скор Претор*,

Уже подписан приговор…


(Похоже, ждать теперь беды...

Но кто осудит молодых

За то, что сердце рвется к свету,

Или к запретному предмету?

И мы когда-то были юны…)


В благоухающем июне,

Под сенью розовых плетей

Сошлись впервые тет-а-тет

Андрей и Ольга … в чудный вечер

На чрезвычайно тайной встрече.

Андрей не ведал, что творил,

Он говорил, и говорил,

Во всю хвалил ее вокал,

Руки ее не отпускал:

- Ведь мне всегда хотелось петь,

Но на ухо подсел медведь,

И в танце я совсем не грант,

Бог нЕ дал мне такой талант.


- Андрей, прошу вас, не смешите,

Против себя уж не грешите.

Вам равных нет ни на паркете,

Ни в целом, в светском этикете,

Спросите хоть любого. Знать,

Вам скромности не занимать.

Ужели и в масонской ложе

Так скромничать привыкли тоже?
 

Деревья в парке задрожали,

Прохладой легкой задышали...

Она на миг закрыла веки,

Застыв лицом прекрасным кверху,

А он, поддавшись искушенью,

Поцеловал внезапно шею.


- «Ваш поцелуй был слишком вольным,

Вы поступили как разбойник.

Я Вам его не обещала,

И, хоть на этот раз прощаю,

Но за разбойный нрав и прыть

Вас стану воробьем дразнить:

«Андрей-воробушек», ха-ха,

Вот имечко для жениха!

Теперь я не могу остаться».

И закружилась в дивном танце,

Прочь удаляясь по аллее...


Они сближались все смелее,

Не торопясь, спешили все же,

Друг другу делаясь дороже.

И становилось все сложнее

Расстаться с Оленькой Андрею.

(Опомнись, дерзкий Казанова,

Она дитя ведь, право слово!

Застряла в сердце, как заноза,

Остановись, пока не поздно...

Да разве уж, тебе, АнджЕй

Не доставало виражей?)


Но снова Оленька с Андреем:

Кусты разлапистой сирени

Скрывают их любовный пыл.

(А если кто себя забыл,

тогда почаще вспоминайте,

и молодых не осуждайте,

тем более, прекрасной Ольги.)


- Андрей, Вы здесь совсем недолго,

Но всех уже очаровали...


- Я очарован, Ольга, Вами,

А Вы мной, кажется, нисколько.

Я Вас прервал, простите, Ольга.


- Очарование - как сон,

Проснешься - больше не влюблен...


- Что ж, я не стану просыпаться.

Ведь Вам всего еще семнадцать,

И не знакомо чувство это?


- Мне предостаточно поэтов,

Которые меня пленяют,

Любовь в сонетах восхваляя.


- Вы так пряма, чистосердечна,

 И не робеете при встречах...


- Есть то, чего не миновать,

Но что приходится скрывать

И прятать в сумерках от всех,

Как будто это смертный грех.


- Вы так умна и хороша...

Но если тянется душа

К другой душе, что ж тут плохого,

Иметь желанные оковы,

Преграды лишние презрев?


- Ведь вы женаты, так, Андрей?

Так говорят, а правда ль то?..


- Я не злодей, и не святой,

А эти узы - крест на шее,

Ведь даже не мое решенье.

Я был так молод и так рад

Служить отчизне без наград...

Звеном цепи я стал в итоге,

Женившись лишь из чувства долга.

Мне быть женатым до кончины

По политическим причинам.


- Вы видитесь?..


- В Европе, да.

Но лишь по долгу, иногда.

Придется в этом ноябре

С ней появиться при дворе.


- Вы уезжаете, надолго?..


- На сей раз где-то на полгода,

У мамы надо погостить,

И младших братьев навестить.

Ведь для меня семья - она,

А не формальная жена.

Ах, Ольга, милый ангел мой,

Что Вы наделали со мной?

Мне так легко и просто с Вами,

Ведь Вы меня околдовали,

Я заглянул лишь в эти очи  -

И снова чист и непорочен.


Внезапно Ольга загрустила,

Андрея руку отпустила:

- Ну, что ж, пора, пойдем скорее,

Как быстро нынче вечереет.

Нам не резон встречаться больше.

Езжайте к маме, мама в Польше?


- Теперь она и братья в Праге,

Ну, а дипмиссия - в Гааге.


Полгода... мама и держава...

Ее ресницы задрожали,

Затрепетали лепестками,

Ах, как бы ей хотелось к маме!

Обнять, поплакать на коленях,

Гулять по саду и аллеям,

И на скамейке вечерами

Рассказывать секреты маме.

Она сквозь силу улыбнулась,

Внезапным вдохом поперхнулась,

В тот миг почувствовав: Беда...

Сказала: «Стало холодать».

Вдаль улетали птичьи стаи,

И хризантемы отцветали,

Как же она, что с нею станет?..

Ей, право, нужно было время,

И сил, чтоб сделаться мудрее,

Но мудрость просто не давалась,

И времени не оставалось,

Лишь становилось все больнее.

Но без него что будет с нею?.. -

Она решилась в эту осень

Не видеться с Андреем вовсе.

Но, только будто, как нарочно,

Он был повсюду, грибом в роще

Вдруг вырастал из-под земли

Пред Ольгой. Просто не могли

Не встретиться они опять,

Ну, как могли они желать

Такого близкого конца? -

Судьба связала их сердца

Любви незримыми цепями,

Которые не разорвать руками...

Они встречались, вновь и вновь.

И тайной их была любовь,

Но ей казалось, всем заметна

Незримая на них отметка.