Шесть дней и вечный апгрейд

Я развалился в плюшевом кресле-симуляторе уюта на кухне, пытаясь сгенерировать патч для вселенной в формате стиха. Мой внутренний интерфейс выдал первые две строчки: «Шесть дней потратил Бог толково, чтоб мир зацвел, как абрикос!»
А Бог сидел на подоконнике, этом крае реальности, и грыз орехи. Потом решил влезть в мой BIOS и прошил две новые строчки: «а перед этим было слово, которое и есть Христос».
— Не мешай, — буркнул я, — мой юзерпилот сам справится.
— А ты уверен, что это не я всегда вожу твоим курсором по экрану бытия? — Обрати внимание, кстати, в этих строчках ключевое слово — «СЛОВО», — скаламбурил он.
Слово, если вдуматься, было первым релизом прошивки, ТЗ на проект «Вселенная v.1.0». Но, как водится у заказчика, техническое задание было составлено на салфетке в состоянии измененного сознания. «Хочу свет», — сказал Заказчик. А что такое свет? Пришлось кодить вслепую, методом тыка в темный космос. «Хочу твердь», — продолжил он. Пришлось компилировать эту самую твердь, которая, если запустить отладчик, оказалась просто более разреженной версией информационного шума.

Да, мы живем с моим Богом в одной квартире.
Сейчас он смотрит в заляпанное мухой окно на панельный двор и помешивает пятую за день чашку «Нескафе». Он носит застиранную футболку с портретом Ницше и надписью «Бог умер», которую я ему подарил на прошлое Рождество. Иронию он оценил.

Квартира – это наш ковчег. Пахнет старой пылью, остывшей яичницей и метафизической усталостью. По углам клубятся несотворенные миры, похожие на клочья пыли. Иногда я наступаю на один – и где-то гаснет звезда.

– Слушай, – говорит Бог, не отрываясь от окна. – А ведь абрикос – это сильно. Цветущий абрикос. Это был неплохой ход. Я тогда еще думал: сделаю-ка я им что-то красивое, пусть полюбуются. А они что?
– Они сделали из него абрикосовую водку и мармелад, – отвечаю я, пытаясь найти хоть один носок без дырки в груде немытого белья.
– Мармелад! – Он с ненавистью помешивает кофе. – Это даже не уровень падающего индекса Доу-Джонса! Это уровень… уровня… О, Господи!
Он обращается к себе по имени, когда расстроен. Это его форма мата.
– В чем смысл? – спрашиваю я его, достав пачку сигарет из-под стопки книг по квантовой механике. – Ну, в глобальном? Мы так и не договорили.
Бог вздыхает, смотрит на свои пальцы. Они вечно в кофейной гуще.
– Смысл был в Слове. Оно было идеально. Чистая информация. Элегантно, лаконично, без этих вот… – он делает широкий жест, указывая на всю квартиру, на двор с кривыми качелями, на весь мир… – без этих материальных издержек! Пахнет, ломается, стареет, требует уборки. Кофе заканчивается. Носки рвутся. Я, можно сказать, заапгрейдил чистую идею до версии 1.0 с кучей багов.
– А зачем апгрейдить идеальную идею? – интересуюсь я, закуривая. Дым клубится и образует в луче света нечто, отдаленно напоминающее ангела. Через секунду он рассыпается.
– Скучно было! – почти кричит Бог. – Представь: есть только Ты и Твое Слово. Вечность. Ноль реакции. Ноль лайков, нулевой обратной связи. Это как сидеть в пустом чате с самим собой. Я написал «Да будет свет». И некому было ответить «ок» или «спасибо, кэп»! Пришлось лезть в сам код, в материю, создавать интерфейсы, пользователей…
– То есть мы, люди, – это такой побочный эффект твоего одиночества? Баг, ставший фичей?
Бог задумчиво смотрит на меня.
– Скорее, я пытался создать кого-то, с кем можно будет обсудить, как же клево получилось то самое Изначальное Слово. Но вы увлеклись мармеладом. И водкой. И вот этим всем. – Он брезгливо указывает на экран моего ноутбука с котиком. — Ну почему уж тогда не поставить заставку, скажем, с Ниагарским водопадом? Кстати, он у меня получился восхитительным…
В этом я с ним не спорю.
Наступает молчание. Слышно, как за стеной сосед сверлит. Бог вздрагивает.
– Опять? Он что, вечно этот перфоратор в стену вбивает?
– Он пытается найти несущую стену, – говорю я. – Чтобы повесить новый телевизор.
– Видишь? – Бог качает головой. – Ищет опору в мироздании, чтобы повесить на нее мерцающую картинку. Это гениально. Это так по-вашему. Я мог бы придумать такое? Нет. Я только абрикосы цветущие могу.

Он допивает кофе и ставит чашку на пол.
– Ладно, – говорит он вдруг бодро. – Хватит ныть. Давай сделаем перезапуск. Новый апгрейд. Мир 2.0.
– Опять шесть дней? – спрашиваю я без энтузиазма.
– Да ну, что ты. За шесть дней сейчас только асфальт на нашей улице кладут. Сделаем все быстрее. За шесть минут. И без этого утомительного «сотворения из ничего». Возьмем за основу вот это. – Он указывает на хаос в комнате. – И сделаем из него… не знаю… что-нибудь осмысленное.
– Например?
– Например… – он оглядывается, и его взгляд падает на пульт от телевизора, – …например, кнопку «Выкл». Одну единственную кнопку. Чтобы можно было просто взять и нажать. И все.
– И что будет?
– Будет тишина. И изначальное Слово. Как и задумывалось. Наконец-то.

Он тянется за пультом. Я смотрю на него, потом на пыль, клубящуюся в углу, на носок без пары, на экран с котиком.
– Знаешь что, – говорю я. – Давай лучше пиццу закажем. И приберись наконец в своем углу со своими несотворенными мирами. А то уже дышать невозможно.
Бог задумывается, затем откладывает пульт.
– С анчоусами?
– С анчоусами.

Он кивает, и в его глазах мелькает все та же древняя, вечная тоска. Тоска по простому и понятному материальному миру, где есть пицца и есть кто-то, с кем можно ее разделить. Пусть даже этот кто-то – всего лишь его собственный баг...


Шесть дней потратил Бог толково,
чтоб мир зацвел, как абрикос!
А перед этим было слово,
которое и есть Христос.

И в этом сотворённом мире
на перепутье бытия
в давно неубранной квартире
жизнь коротаем — Бог и я…