В никуда!

В никуда!

Вот кончается уже январь,
А печаль моя не кончается никак.
Синева, что жадно смотрит вдаль —
Не уходит, а су;тся в следующие месяца.
И не будет у меня весны.
И не будет у меня луны.
Синева сплела жемчужинову нить —
И я в ней —
Лихой —
Поник.

А за месяцем проходят будни и моря.
Океаны, чёрные, как смерть.
Паралич —
Он бредит,
Как всегда.
И на жалко, бедному, ничью иную жизнь.

Он привык справляться ложью февраля,
И украдкой март в себе топить.
Без контекста ты не смотришься никак —
А в контексте — бренная от мира пыль.

И летят, летят могильные конфетки;
Рюмочка, водяра и цветы.
На моих поминках будут только розы,
От которых прячешь взгляды ты свои.

Лик твой мрачен, имя — не прочт;шь.
Отчего с святой воды такой уставший?
Отчего поник опять твой нос?
Ты, бродяга, куревом пропахший,
В мой алтарь глазеешь —
А глаза не врут —
Не влюбл;н ты в Бога —
Так, слегка поддавший,
Говоришь предпраздничную ложь.

Праздник твой, бродяга, уже кончен.
Ст;рта книга жизни, судеб, памяти игра.
Ты застрял на лошади хромой и бледной,
Что привыкла мчаться в никуда.