Роман Переплёт т. 1, ч. 4, гл. 6

А ещё неделю спустя, Даша ему вдруг призналась, что её на самом деле всё больше увлекает литература. В особенности русские классики. И это несмотря на то, как скучно и бесцветно о них рассказывает на своих уроках Марго.   
- Марго? – переспросил Тверской. – То есть ты имеешь в виду…
- Да, я про нашу классную, Маргариту Романовну. Мы в классе её обычно так и называем. О, если б вы только знали, какой это страшный человек.
- Маргарита Романовна?
- Да, Маргарита Романовна.
- Ну вот, что, - слегка нахмурился он. – Ты знаешь, ты всё-таки не забывайся. И вообще, держи себя, пожалуйста, в руках. Ты же не думаешь, что я стану обсуждать с тобой своего коллегу?
- А почему бы и нет? Вы что, боитесь?
- Да при чём тут это, - поморщился он. – Страх тут ни при чём. Просто существует такое понятие, как профессиональная этика. Небось, слыхала о такой? 
- Да, что-то такое слышала. И, что?
- А то что, я не вправе обсуждать своих коллег. Ни с кем, понимаешь? И уж тем более со своими учениками. 
- Да, но ведь она же действительно преступница.
- Что! – у Тверского даже вытянулось лицо. - Ещё не лучше. Да ты… да ты хоть соображаешь, что ты такое городишь!
- Отлично соображаю. И, между прочим, не одно я так думаю. А что, разве это не преступление? Разве не преступление, когда учитель литературы вместо того, чтобы прививать ученикам любовь к литературе, делает как раз всё наоборот и всеми силами убивает всякое самое желание читать. Причём занимается этим каждодневно.
Тверской снова попытался было её урезонить, и даже пробовал убедить её не делать столь скоропалительных, да ещё и неоправданно резких выводов. Но то ли он не слишком старался, то ли в ней это уже настолько накипело, что на неё просто уже не действовали никакие доводы. 
- Вам хорошо рассуждать, - дрожащим от волнения голосом продолжала Майорова после того, как, миновав Дом Советов, они перешли через улицу 50 лет Октября. – А вы бы хоть разок посидели на её уроке, то я бы на вас посмотрела. Вечно обложится какими-то сумищами и авоськами, так что даже головы её почти не видно, и бубнит оттуда, как пономарь. Вы себе не представляете, какая мука её слушать! У всех даже глаза начинают слипаться. А попробуй только задремать или что-нибудь сказать  хотя бы даже и шёпотом. Боже, что тут тогда начинается! К тому же она ещё такая злопамятная, просто ужас.   
- Ну, знаешь, - дипломатично отозвался Тверской, - ты тут нарисовала прямо не человека, а какого-то монстра. Ну, а то, что сумки… так ведь она же - женщина, а всем женщинам, как известно, присуще бегать по магазинам и запасаться продуктами. Что тут уж такого предосудительного?   
- Присуще, говорите! – кисло скривилась Даша. – А только всем, да не всем. Вон Раиса Павловна, наша химичка… так у неё, между прочим, ничего, кроме дамской сумочки я никогда не замечала. И кстати, предмет она свой ведёт, не то, что некоторые. Уж точно с Марго её никак не сравнить.
- Ну, хорошо, допустим, - примиряюще заметил Тверской. – Однако, давай, на этом и закончим. Я тебе уже сказал, я не стану с тобой обсуждать подобные темы. В конце концов, это даже не педагогично.   
- Говорите, не педагогично! – воскликнула Даша. – А позволять такой, как она, создавать искажённое представление о литературе, о великих произведениях, это по-вашему педагогично!   
- Ну, хватит же, я сказал! – резко осадил её Тверской. – В конце концов, ты и без меня всё отлично понимаешь. Или что, тебе понадобился соучастник? Ну, так знай, я на эту роль уж никак не гожусь.
- Хорошо, - с явной неохотой согласилась Даша, - хорошо, я постараюсь себя сдерживать. В конце концов, может, вы в чём-то и правы.
- Спасибо и на том, - усмехнулся он. 
Однако, не прошло и двух недель, как эта тема возникла вновь. Перед этим они шли по привычному своему маршруту, обсуждая весёлую французскую комедию. Её в те дни крутили почти во всех кинотеатрах города. Речь шла о фильме «Разиня», с Луи де Фюнесом в одной из главных ролей.
И тут, во время обсуждения, Даша на минутку как бы задумалась, а потом вдруг неожиданно рассмеялась.
Тверской умолк на полуслове и посмотрел на неё с недоумением.    
- Извините, Сергей Петрович, я совсем забыла, а ведь у нас сегодня произошло такое… такое… вы просто не поверите.
- Ну, почему же не поверю, - усмехнулся он. – Общаясь с тобой, я уже привык ничему не удивляться. Так что вряд ли тебе удастся меня чем-то ошарашить.
- А вот и удастся. – Снова рассмеялась она.
И верно, история, которую она рассказала и впрямь произвела на него впечатление.   
Ещё раньше уже упоминался некто Венька Свечкин, ученик того же класса, в котором училась и Даша. Баламут и умница, у которого был отлично подвешан язык, он был просто неиссякаем на разного рода выдумки и проказы. Впрочем, вполне безобидные, хотя и смешные. Может быть, ещё и поэтому он пользовался в классе немалым авторитетом. 
Так вот, что учудил он на этот раз. Ему как-то в руки попала небольшая книженция, больше похожая на брошюру, которая оказалась «Методическим пособием», предназначенным для учителей литературы в старших классах. В ней сухим академическим языком рассказывалось, как и что говорить на уроке по той или иной теме. И всё это в виде лекций. 
А этот самый Свечкин, он ещё и раньше утверждал, что Косицина во время уроков говорит вовсе не своими словами, а читает прямо с уже готовых текстов. И даже брался раздобыть книжку, из которой она черпает эти самые тексты.
И раздобыл. Но этим он не ограничился, а решил провести эксперимент, чтобы уж окончательно убедить всех в своей правоте.  Он дождался, когда Косицина явилась на урок и, обложившись сумками, снова принялась монотонно бубнить, как бы объясняя очередную тему.
В принесённой с собой «методичке» Свечкин отыскал то место, где она читала и, ловко подделавшись под её голос, в унисон с нею тоже начал читать вслух. 
Примечательно,  что Маргарита Романовна какое-то время ничего такого не замечала. Она продолжала читать минут, может быть, пятнадцать, а весь класс буквально лопался от сдерживаемого смех. В конце концов, то тут, то там стали прорываться хохотки. Правда, едва слышные. А Маргарита Романовна тем временем продолжала бубнить. А с нею вместе и Венька Свечкин.
Но тут в какой-то момент она, видимо, что-то услышала и резко прекратила чтение. Её тонкие, в золотой оправе очки, сверкнули над сумками. Тогда как Венька настолько увлёкся, что, ничего этого не заметил и продолжал читать, как ни в чём не бывало. Сначала Маргарита Романовна потрясённо молчала, сверля Свечкина своими побелевшими от бешенства глазами. И тут же вдруг такое началось. Сдерживать смех больше уже ни у кого не было сил, и класс словно взорвался от хохота. Косицина, как разъярённая фурия, выскочив из-за стола, бросилась к Свечкину. Тот тоже вскочил и ошалело смотрел на неё, беззвучно шевеля губами. При этом она вопила так, что в окнах дребезжали  стёкла. И во всё время, пока она изрыгала на него свои проклятья, лицо её, сделавшись тёмно-бардовым, дрожало и тряслось, как в припадке.
- Мы все ужасно испугались, - перестав улыбаться, заметила Даша, - нам казалось, что её вот-вот хватит удар. Вы бы только слышали, как она вопила!
- И как, обошлось? – без тени улыбки поинтересовался Тверской.
- Да, кажется.   
- Ну, а что с Венькой? – тонкая усмешка пробежала по его губам. - Бедняга, я себе представляю…
- А что, с ним сделается, - с беспечным видом отмахнулась Даша. – Да и не такой уж он бедняга. Нет, Марго, конечно, вышибла его из класса. И даже пригрозила ему педсоветом. Да, какой там педсовет, ведь все же знали, что и на этот раз всё сойдёт ему с рук. 
- То есть, как? – удивился Тверской. – Это почему?
- Да очень просто. А вы разве не знаете, кто у Веньки отец?
- Вообще-то, понятия не имею.
- Не знаете, да? - рассмеялась Даша. - А вот Марго наша знает. Поэтому я и говорю, что ничего ему не будет.
- Ну, так и кто же у него отец?
- Я точно не знаю, как эта должность называется, но знаю, что он вроде как очень важный начальник где-то не то в обкоме, не то в облисполкоме. У нас в классе таких немало, у кого родители большие начальники. И вот как раз их наша Марго никогда не трогает. Она даже ругать их опасается, что бы они ни натворили. Ну, разве самую малость, да и то больше для виду. Что вы так смотрите, я правду говорю, - задиристо выпалила она. – И все это знают. И вообще, она только изображает из себя такую принципиальную, болеющую душой за дело, а на самом деле… Да, что об этом говорить.
- Понятно, понятно, - прервал её Тверской. - Так ты говоришь, что всё, в конце концов, обошлось?
- Ну, я не знаю, говорить ещё пока рано. Ведь это только позавчера всё случилось. Но я почти не сомневаюсь, что всё это сойдёт ему с рук. он выкрутится. Ну, может, для виду его и пожурят, но всё это так, пустяки. Скорее же всего, он опять отделается лёгким испугом. Недаром  же он у неё ходит в любимчиках.
- Кто? Свечкин? Вот бы никогда не подумал.
- Да я бы и сама не подумала, если бы не знала точно. А, чего удивляться, у неё все, у кого важные родители, ходят в любимчиках. Зато с остальными она не больно церемонится и срывает на них зло за всякую мелочь. Меня, между прочим, она тоже не любит. Впрочем, у нас это взаимно, - рассеянно улыбнулась Даша.


Продолжение: