Любовь-опричнина

Лета 7074 от сотворения мира
Дня осьмога серпеня,
На шуицу молодого опричника -
Тимохи Кистеня
Незаметно подлетела
И приземлилась смело
на длань прямо
Стрекотуха длиннокрылая,
как Ярило червонное,
На закате в аере
Кроваво-огненная
Крылами блестела.
Уставилась очами
Иссиня-черными борзо
На лик Тимохи,
Словно молвить хотела что-то,
Но передумала после
И прочь улетела.

ЧуднО!
Молвил ближний приятель Тимофея -
Федька, Гвоздырь - по прозвищу.
Глянь - божье создание. Ишь!
Мала собой, а великого не боится!

- А мне боязно!
На душе неспокойно вдругорядь,
Слышь!
Признался Кистень.

- А чаво так?
Спросил Федька,
Разглядывая настырного
Муравья.
Смахнув его с рыжей бОроды
Наземь
И слегка оглушил десницей поверху.

- Помнишь, мы по приказу Государя
Двор думного дьяка жгли и ломали?
Ну, штоб смуту царскую пресечь
Делом и словом.
Правду искали -
Письма шукали ево подлые,
Что он якобы князю литовскому
 сочинял из-под полы.

- А то!  Как не запомнить такое!
Ловко ты ему тогда
уста распечатать хотел скоро.
Да  в висок попал кулаком ненароком.
Царство небесное,
Упокой душу раба божьего!
Перекрестился двумя перстами
Гвоздырь, глядя на яхонт небосвода
Словно альков для взгляда мягкий,
Как перины пуховые,
Только бездонный.

- Да взял грех на душу!
Покаялся Тимоха.
Не нашли тогда мы крамолу.
Кажись, ничаво, что искали так долго.
Только дочь мне евоная
больно понравилась!
Как вспомню, всё обратно воротится,
Забыть ея, не могу снова.
К ней словно в омут тянет с головою.
До сих пор вижу,
Словно грёзу:
Очи угольные дерзкие
И губы алые,
Слаще мёда оные!

- Да ты в медведЯ косолапого
Так превратишься скоро,
Образ человеческий потерявши.
Усмехнулся Гвоздырь.
Вспомнив нечаянно
Как  в прошлом годе,
Нашёл берлогу с сиротами-медвежатами.
Один покрупнее был да злее брата,
Накинулся смело и сапог прокусил до мяса.
Поэтому не заставишь его
Себя уже бояться
Даже из-под палки.
Зверь дикий, кровь вкусивший
Однажды,
Неблагодарный знамо,
В отличии от человека.
Этого дерзкого наглеца Гвоздырь
Мудро по-хозяйски
 сам придушил руками
На месте, не мешкая сердцем.
А второго тихого и мелкого
Да больно тощего бродягу
 отнёс домой ради забавы.
Выкормил
Чадам на потеху,
А опосля на цепь посадил,
Дабы службу нес исправно,
Аки пёс за харч предано,
верный для хозяина-государя.
Хорошо, что медведицы
не было тогда уже рядом.
Видать кто-то ее
До Гвоздыря нашёл ране
И приговорил честно
В поединке.
Кому-то шуба жаркая досталась
Добротная и ценная.
Страсть в тебе взыграла что ли?
Удивился Гвоздырь,
Тимоху спрашивая,
И ловким ударом
Комара назойливого прихлопнул
С первого раза
На загоревшей вые.

- А может и так!
Я не волен ей
Отныне.

- Ну, любовный морок
Он не к добру,
Как заговор приворотный.
Ежели поддался единожды яму,
Пиши пропало всё!
Утоп как покойник в водовороте!
Назад уже не воротишься.
Вот наш Государь- надёжа и опора
Любит Русь токмо!
Отечество наше -
Удел святой Богородицы.
И нам любовь к Отчизне
Завещал, внушил
Словом и делом!
Гойда!
Горнее нет  ничего земного.
А на небеси, когда однажды
По воле Господней сподобимся,
В рай попадем алчу вместе с тобой.
Другому Царю дюже строгому
Будя службу нести.
Так же охранять Царство божье -
Райские чертоги
И порядок блюсти!
Перекрестился Гвоздырь
Троекратно в пояс,
Касаясь земли рукой,
Отгоняя заодно  слепней-кровососов.
Иначе забыв про долг свой,
от чувств сердечных телесных
Ты мягким становишься, известно,
Словно воск от лучины жара,
Значит из тебя сразу
Что угодно слепить можно:
Хошь свечу за упокой,
Али мазь целебную
Для гузна! Ха-ха-ха!
Загоготал Гвоздырь гусем яро.
Собственным глумом довольный.

- Да и рад бы забыть свою муку.
Признался Тимоха старшому другу:
Только прелесть сердечная эта
Боле люта Государя указа.
Его то, когда ослушаешься
Казнят сразу
В Приказе тайном.
Ну для порядка в начале
Может попытают малость.
Токмо тело смертное
Разлучат с главой кудрявой.
Не велик грех тот.
А тут егда наперекор встанешь
Велению сердца
глупого и мягкого,
Словно душу казнят
Страсти-каты.
Куда злее это дело!
Жжёт внутри пожаром,
Будто бесов пламя
Аще жарче!

- Ну, Кистень,
Мой тебе совет тогда,
Ежели так
Брось ее лучше  тотчас,
Выкинь из ума прямо!
Думай о делах государственных
И Отчина о тебе не забудет.
Истинно  рече наш Государь:
Сорную траву употребить в начале надо.
Измену - сатанинское отродье,
Иудово семя, которое в землю уже упало.
Всё греховное выкосить разом!
Без милосердия и жалости,
дабы чисто и светло стало,
А где снаружи- лепо
Там и внутри мир и благодать
Наступит сразу же.
Чуешь мысль правую не праздную?
И мы сильнее будем.
Враг то вокруг не дремлет.
поэтому и рыщет, яко волк,
 в поисках душ заблудших вскую.
А мы должны быть бодры духом,
Всегда начеку дежурить.
Кинжал лучше
За пазухой держать
Ближе к груди,
А не в сердце -
Вражеской рукой воткнутый
Исподтишка, незаметно.
Смекаешь? Истину земную.
Вот о чем прежде
Думу надо думать!
А страсть энта,
Как стрекотуха, которая прилетала -
Удивился Гвоздырь
Собственному уму-разуму.
Улетела и нет ея!
А Отчизна наша святая
Всегда с нами,
Никуда не денется.
И мы с ней едино – навеки останемся!

- Прав ты, Федор Иванович!
Согласился Кистень.
И опустил долу главу
Словно на плаху.

Только и седмицы не прошло
С того раза,
Как нашли Кистеня  в канаве
с горлом перерезанным
багряно-кровавым.
А другие люди
Сказывали втайне,
Перешептывались оглядываясь,
По углам сплетничая
К уху руку прикладывая,
будто видели Тимофея накануне
С той самой дочерью
Покойного дьяка убиенного.
Не смог Кистень страсть
Свою обуздать втуне,
Следовательно пропал напрасно.
Вот и погубила она яво верно.
А возлюбленная то
Опричная сердцем
Пропала с того времени.
Никто не видел ее боле.
Словно стрекотуха
Прилетела на одно мгновение
И улетела прочь
Восвояси
Навечно
В ночь.
В год 7074 от сотворения мира
Лета
Месяца серпеня – на земную жатву богатого:
Ночью, как кинжал холодного,
А днем -  страсть, как жаркого
На Святой Руси-матушке.