Мгновение артиста

Не нам решать, кому жить, кому умирать. Есть высшие силы, которые сопровождают каждое живое существо на протяжении всей жизни.

Друг, дружище, мы вместе! Я буду с тобой до последнего, до последнего твоего движения, буду рядом с тобой. Друг, ты самый родной, самый близкий мне питомец, член моей семьи,самый добрый артист. Мы с тобой прошли огромный путь,побывали во многих местах, объехали всю страну. Ты верный напарник. Будем вместе до конца твоей жизни. Ты приболел смертельно, жизнь теплится в твоём тельце. Ты хватаешься за жизнь, держись, бейся до последнего вздоха. Я с тобой, я не брошу тебя в одиночестве. Мы будем вместе, я провожу тебя, я буду с тобой, буду реветь и осуждать себя, что не уберёг, не смог защитить. Но, друг, я не позволю, не дам руке ветеринара усыпить тебя, лишить жизни. Не дам! Нет, это неправильно. Жизнь дана, и мы все живём, пока не придёт наш час, минута, секунда. Мы живём, пока нам дано. Приходит время, и нас призывают, забирают, только куда, пока никто не знает. Но мы верим, что Господь принимает нас всех, мы — Его творенье, ведь у Него есть свои планы на каждого из нас. И не нам решать, когда кому умирать. Нет, не нам.

Роилось в голове Шурика постоянным наваждением. Шурик склонился над Шери, и слёзы покатились по его щекам. Он смотрел на умирающего друга и не мог ничем помочь. Болезнь брала верх в схватке за жизнь. Шери открыла глаза и вильнула хвостиком, будто понимая речь и мысли Шурика. Шурик улыбнулся: "Привет, Шарлота, я здесь, с тобой". Хвостик завилял ещё сильнее. Шери лежала тяжело вбирая воздух ноздрями, глядя на Шурика карими глазами. Часто задышала и открыла пасть, вывалив язык. Ей жарко, воспаление усилилось, разрастались опухоли, Шери часто дышала, поскуливая. На душе было мрачно, к горлу вновь подкатил ком. От бессилия вновь покатились слёзы из багровых глаз Шурика. Руками приподняв голову Шери, ласково погладил по чёлке питомца.

Шурик напоил Шарлотту. Она жадно попила воду, как в последний раз. Приподняла голову и заглянула в глаза Шурика. Он увидел в её глазах не было страха, но читалась тоска и грусть. Глаза Шери слезились: она плакала от предстоящего расставания, или от того, что хозяин не усыпил её, или от радости, что Шурик рядом. Шурик понимал и чувствовал, что нельзя сдаваться. Не время, нет, оно для неё ещё не пришло. Аккуратно уложил Шери и засобирался в магазин.

Выйдя на улицу, солнце резануло по глазам яркими лучами, ослепив Шурика до слёз. "Вот так да, уже утро", — подумал Шурик и потопал дальше. По тротуару проходили прохожие, утро, суета. Повстречался сосед Вовка. "Привет!" — кричит Шурику Вовка. А Шурик прошёл мимо, глядя куда то в даль, и не заметил его. Шурик был мрачен и явно где-то не здесь. "Эй, Шурик, что, зазнался?" — крикнул Вовка, — "Или что случилось?" Только окрик привёл Шурика в реальность. "Во, здорово, сосед", — пробурчал Шурик обернувшись. Вовка в ответ громко спросил: "Ты что, такой хмурый?" — "Да Шери болеет". — "А, собака, что ли?" — "Ну, болеет и болеет. В ветеринарку своди, да был там, сказали неизлечимо больна, вынесли диагноз профессора. Там посоветовали усыпить. Я понимаю, что надо, но принять убийство друга, дать своё согласие... Да, Вовка, не могу никак, нет сил так поступить. Нет, никак. Пойми, Вовка, это не просто собака, это артист, член моей семьи. Ты же знаешь, нет у меня мелких, вот только есть моя Шерька". "Да, легче было бы", — говорит Вовка, — "но Шурик уже не с ним. Он вновь потерянно побрёл по тротуару. Мир вокруг пропал, исчез. Вновь в думах и переживаниях. Стоп, соберись, что раскис? Ты же в магазин пошёл. Гоняет мысли Шурик. А зачем? Всё же есть дома. Вон, бичпакет заварю, и всё. Хватит". И вновь подкатил ком в горле, запершило. Солнышко било прямо в лицо Шурику, он щурился, и вновь заиграла слякоть в ресницах. "Ты чего?" — подумал Шурик, развернулся и огляделся. Никого. Ладно, можно похлюпать. Нет, никаких слёз. "Эй, ты, соберись, тряпка, и домой. Там, наверное, уже Шери очнулась, а меня рядом нет. Будет переживать, расплескивать силы, а ей нужны эти силы. Всё, домой, домой. Нечего здесь бродить. Сейчас лечимся, а дальше видно будет", — решил Шурик.

Зайдя домой, Шурика встретила тишина. Неужели все? — подумал Шурик и увидел. Шарлота, превозмогая боль, сама поднялась и зовет гулять. Вот это сила! Вот это моя Шарлота, умничка! Бей, гони эту заразу, ишь пристала, отцепись! Мы еще повоюем, мы победим, ты поправишься. Взял Шарлоту на руки, понес на улицу гулять. Теперь точно повоюем, будем биться ещё сильнее. Шарлота, будем! Я с тобой. Слышу, как ты стонешь, плачешь, радуешься при встрече. Живи столько, сколько отмерено тебе Творцом, до последней секунды. Живи, это твоя жизнь, и не мне и никому другому не решать, когда тебе уходить. Живи, я рядом, я с тобой. Всю боль приму, буду рядом. Живи, создание Божье, Ему видней, когда придет пора уходить. Шурик воодушевился, видя, как Шери с аппетитом трескает еду после прогулки. Да, наверное, эти ветеринары там что-то попутали. Вон, Шерька как ожила! Радость не покидала Шурика. Ура, победа! Шаг за шагом, отстояли, мы еще поживём. Радовался Шурик. День промчался незаметно завечерело. Всё, спать надо, надо немного поспать.

Ночь. Тишина, лишь часы щёлкают: тик-так, тик-так. Шурик провалился в сон. Видит, как на прогулке с Шарлоткой бегают, играют в догонялки, апорт, кульбиты с радостью исполняет собака. Вот на сцене программа цирка: выход с собачками. Бежит Шерька по барьерам, крутится, весёлая такая, озорная артистка. Да, точно, там эти ветеринары напутали. Даже во сне Шурика не покидала такая мысль. Вновь цирк, манеж. Разгоняется собака, прыжок, летит с высоты к дрессировщику в объятья, бесстрашная Шарлотка. Раздаются аплодисменты! Они все твои, браво! Мгновенье — и вот в машине за рулём сидит, лапы на руль, рулит деловая такая, а я  обслуга, бегаю, заправляю. Народ идёт, улыбается, зафоткали: "Во, во, собака за рулём!" — удивляются. А вот мы едим в поезде. Ты такая развалилась на лежаке, дрыхнешь, с Тюмени тебя везу домой. Щеночек — милашка.

Проснулся Шурик, выспался, посветлел, а то как туча. Бубух-бубух ходил. Сразу посмотрел на Шери: спит пёсик, посапывает, но как-то не так как обычно. Да, видно, болезнь не отступила. Видно, вчера собрала все силы Шерька и провела время, порадовав Шурика встречей и прогулкой с ней, видать, в последний раз. Сейчас лежит, тяжело дышит — болезнь берёт верх. Шурик тяжело вздохнул от бессилия. Как вырвать из лап смерти Шарлотту, он не знал. Шурик сидел рядом с Шери и поглаживал её за ушком. Ей очень нравилось, завиляла хвостиком, проснулась, глядя в глаза Шурика, что-то говорила, что-то хотела донести до Шурика.

Мысли не покидали его — мысли о том, что надо было усыпить её, чтобы не мучилась, а быстро ушла. Но каждый раз Шурик гнал эти мысли. Не потому, что ему хотелось об этом не думать, а потому, что он несколько раз в порыве направлялся в ветеринарку договориться об эвтаназии, но каждый раз кто-то останавливал его: то дождь ливнем пойдёт, то обед у них, а как-то раз так вообще шёл, а оказался в другой стороне от ветеринарки, как и сам не понял. Ноги унесли. Всё звучало в голове: «Ей больно, страдает». Страдал Шурик вместе с ней. Она болеет — переживал все боли и Шурик. В груди всё сжималось болью, в голове отдавалось звоном и растекалось по телу. А каково Шери сейчас? Больно. И вновь защемило, засвербило в груди, в горле. Вновь накатила тоска, грусть, безысходность. Шурик укутал Шери накидкой, приподнял, взял на руки и направился к выходу. "Да пойду, отнесу, избавлю от болей", — думал Шурик. Шёл, ноги несли его сами. Шёл, разговаривал с Шери, как с человеком. Она его слышала и внимала всем его словам, будто понимала, и это было видно. Шери положила голову на кисть руки Шурику и засопела умиротворённо.

Шурик шёл и гонял в голове мысли: «Мы рождаемся все, и это чудо. Процессы, как всё это вокруг могло родиться просто случайностью химических процессов?» — звучало в голове Шурика. «Нет, никак», — неслучайно давал он сам себе ответ. «Никак, это проведение, это Бог создал всё, и он видит, и он знает, почему так происходит в данный момент именно так», — звучало в голове Шурика. Шёл и шёл. Дорога была длинная, будто час уже прошёл, хотя идти пять минут. Время остановилось для Шурика с Шарлотой. Он шёл, тонул в своих мыслях: мрачных думах они разрывали его на части. «Правильно ли делаю, принимая решение усыпить Шарлоту, отобрав её время жизни, её жизнь? Нет, приняв такое решение, ты нарушаешь план Творца, а может, это и есть его замысел? Ты зациклился, думал Шурик, не прошёл путь до конца, путь, прописанный не тобой, и не даёшь
пройти свой путь Шери до конца, до последнего вздоха». Шери жадно, глубоко вздохнула, и дрожь пробежала по её телу, она обмякла. Шурик стоял у ветеринарки с Шери на руках. «Вот и всё, вот и закончила свой путь Шери. Так Господь решил, как и где это произойдёт. Теперь ты встретишься с Творцом всего этого мира». Шурик стоял, и в душе, внутри него было спокойно за Шарлоту, она вернулась к Творцу. Всё, ушла. Вновь начали накатывать ком с тошнотой, и слёзы покатились из глаз Шурика. «Всё, твой путь, Шарлота, закончен здесь, на земле, а я иду дальше». Один.

Одиночество и чувство потери накрыли Шурика с головой, как-то сразу. Дом опустел, стало как в гостинице. Время летит, жизнь расставляет всё на свои места. Шурик шёл с работы мимо заброшенной стройки, начался буран, заметая всё вокруг. Вдруг он услышал повизгивание откуда-то издалека. Шурик прислушался, присмотрелся, увидел в сугробе щенка. Он пытался выбраться из снега на дорожку, белый как снег, маленький белый колобок, барахтается, скулит, холодно. Не задумываясь, Шурик взял его на руки и продолжил путь домой, бурча. Радостно спросил: «Как тебя зовут, Снежок?» И их глаза встретились. Щенок завилял хвостиком и прижался к Шурику, положив голову на кисть руки, умиротворённо засопел.