Эрнст Теодор Амадей Гофман

«Монолог Ансельма был прерван странным шуршанием, которое доносилось из куста бузины. Раздались звуки, похожие на звон хрустальных колокольчиков. Посмотрев наверх, Ансельм увидел трёх прелестных золотисто-зелёных змеек, обвивших ветви. Одна из трёх змеек протянула свою головку к нему и с нежностью взглянула на него чудными тёмно-голубыми глазами. Ансельма охватило чувство высочайшего блаженства и глубочайшей скорби».
Э.Т.А. Гофман. «Золотой горшок»

Темы и образы из Гофмана мучили меня практически всю жизнь, во всяком случае, о прелестных золотисто-зелёных змейках, о гнусном крошке Цахесе с двадцатью пуговками, о повелителе блох, и так далее. я постоянно читал и вспоминал с интересом и даже с любовью. Должен сказать, что мой интерес был не на ровном месте, точно на знаю, чего тут было больше, мода ли тогдашняя на Гофмана, это и на самом деле было, или моя покупка чудесного трехтомника Гофмана, а может быть влияние кого-то из моих друзей или подруг, тоже увлечённых Гофманом, но факт в том, что я действительно увлёкся тогда, да так, что сейчас мне кажется невероятным, особенно что-то вроде мистицизма от гофмановских образов, я еще вернусь к своему тогдашнему отношению, в частности, к своим стихам про дождь в Москве и золотистых змейках, а стихи – стихи да, стихи были и есть для меня несомненные свидетельства и доказательства, и я к этому ещё вернусь, как и говорил, но главное, я наконец понял, в чем дело с Гофманом. Несмотря на его странности, о чём я напишу в этом очерке, Гофман был не просто выдумщик и сказочник, он был поэтом!! Но давайте по порядку.

Жены и увлечения Гофмана.    

1. Наверное, первой известной возлюбленной Гофмана была Амалия Нойман, он влюбился в нее еще школьником. Его друг Гиппель описал её на тот момент, как «здоровую духом и телом девочку», однако «здоровая духом и телом девочка» не обращала внимания на Гофмана и его сцены, которые устраивал ей юный Гофман. Она отвечала ему насмешками, и это было еще до его знакомства с Дорой Хатт. Фото Амалии Нойман я не нашел, но вряд ли это так уж важно.
2. Дора Хатт была женщиной замужней, старше Гофмана на девять лет, они познакомились в 1793 году, а замужем она была с 1783 года, когда, в возрасте семнадцати лет, она вышла замуж за пивовара Иоганнеса Хатта. Сама же Дора была дочерью житочного торговца тканями. Дорин муж был на восемнадцать лет старше ее и не пользовался репутацией солидного человека, вследствие чего мачеха Доры, мечтавшая поскорее сбыть падчерицу с рук долой, позаботилась о том, чтобы при заключении брака было установлено раздельное пользование имуществом мужа и жены. В 1790 году Хатты завели знакомство с Дёрферами. Позднее Гофман рассказывал, как забавную историю, что при его конфирмации Дора была в гостях у его тети и находилась в соседней комнате. К тому времени у Доры уже было пятеро детей. В 1792 году, когда Гофман начал свою учебу в университете, Хатты переехали в дом Дёрферов, где жили до весны 1794 года. Дора была еще вполне привлекательна, а Гофман давал ей уроки пения и игры на фортепьяно. Тогда-то у Гофмана и вспыхнула любовь к ней, причем Дора, по рассказам того же Гиппеля, явно поощряла его, демонстрируя свою благосклонность. Для Гофмана это явилось сильным любовным переживанием, это была первая его взаимная любовь, и всё такое. Дора Хатт, во всяком случае, обратила на него свое внимание. Эта плотская любовь и доступ ее телу открыл ему его музыкальный талант. Первое время Гофман держал эти отношения в тайне, даже друг Гиппель не был посвящен в тайну. Лишь во время пребывания Гиппеля в Арнау, осенью 1794 года, Гофман открыл ему, что происходит. Друг Гиппель деликатно обратил внимание Гофмана на «необычность» этой любовной связи. Он посоветовал ему приглушить чувства и побороть вожделение, смешной, право-слово. Разумеется, эти советы не подействовали, тем не менее Гофман теперь старается держать себя в отношении друга более осмотрительно. Осенью 1795 года Дора родила своего шестого ребенка, причем в последние месяцы ее беременности несчастный Гофман мучился от ревности, и переживал от мыслей о сопернике, ревность Гофмана ищет нового выхода.
26 октября 1795 года он пишет о «спокойном пламени глубокого чувства», привязывающего его к Доре. Однако спустя два месяца возвращается фурия любви или, вернее говоря, ревности. Очевидно, Дора, не желая порвать ни с одним из своих любовников, дала ему повод. А об этой истории давно судачат все знакомые в Кёнигсберге, и Гиппель настоятельно советует приятелю переселиться к нему в Мариенвердер. Он даже снял для него комнату. Но до Гофмана невозможно достучаться, 10 января 1796 года он пишет Гиппелю: «Ты учел все, кроме того, что я ее безумно люблю и что именно в этом состоит мое несчастье». Наступило горькое для него прозрение: она отнюдь не любит его той необузданной любовью, и, покинь он Кёнигсберг, она, возможно, и поплачет денёк, чтобы потом забыть его, он же никогда не сможет забыть ее - и так далее. В конце января вновь происходит столкновение с соперником. Это случилось во время бала-маскарада и привлекает к себе всеобщее внимание. Гофман в точности описал эту, как он выразился, «сцену схватки быков», однако Гиппель при публикации писем опустил ее, поскольку она представлялась ему слишком непристойной. Так воспринимали ее и знакомые. «Прекращены всяческие отношения между ею и мной», — писал Гофман 23 января 1796 года. Отношения прекращены, но лишь официально.
    Положение Гофмана в Кёнигсберге невозможно более спасти, и ему надо уезжать. Теперь он и сам понимает это. В начале февраля 1796 года он заявляет родным, что собирается к другу в Мариенвердер. Дядя и тетя хотя и высокого мнения о Гиппеле, однако друг не кажется им достаточно надежным попечителем для их племянника. В конце концов принимается решение о переезде его к дяде в Глогау. Поначалу Гофман испытывает чувство облегчения. В течение еще какого-то времени Гофман пребывает в нерешительности, ехать ли в Глогау. Однако это еще не конец его любовной истории, в 1797 году страсть еще раз расцветет на краткий миг. Однако, эта любовная история сформировала его стиль, стала для него парадигмой большой любви, которая всегда должна оставаться нереализованной. «Я люблю, но проклятие природы лежит на этой любви», - пишет он в апреле 1797 года. «Проклятие природы» заключается для него в невозможности найти в любви то удовлетворение, которое она будто бы обещает. Из опыта отношений с Дорой он вынес, как свидетельствует Гиппель, «тоску по высокой любви» и вместе с тем убеждение, что эта «высокая любовь» невозможна. Все эти треволнения фактически из-за того, что Гофман не был красавцем.
     Любовь к Доре научила его еще и тому, что страсть должна рисковать, нарушая нравственные запреты и пренебрегая приличиями. Нельзя быть робким, если хочешь следовать зову собственного сердцу, и вообще он никогда не будет идти до конца, но как раз это и будет питать его творческие силы - это балансирование и блуждание между противоположностями. «Я приношу себя в жертву злосчастным условностям жизни и бегу с кровоточащим сердцем», - пишет он 18 июля 1796 года. (Смысл изложен по книге «Гофман» Рюдигер Сафрански, ссылка в конце очерка).

3. В 1798 состоялась помолвка Гофмана с кузиной Минной Дёрфер. Мне не известно, какие у Гофмана были чувства к Минне, может пропустил, но, скажем, не встретил ничего. Однако, в начале марта 1802 года Гофман помолвку с Минной Дёрфер разорвал и немедленно женился на польке Михалине Рорер-Тжчиньской. Летом супруги переехали в Плоцк.
4. Михалина Рорер-Тшциньская (Рорер-Тжчиньская) - жена Гофмана, которую он ласково (или не ласково) называл «Мишей» (как Мишка у меня во дворе). Они поженились в 1802 году (повторяюсь, сорри). Она была полькой и дочерью городского писаря в Познани.    Любовь была столь сильной, что Гофман согласился сменить веру и перешёл из лютеранства в католичество. В браке с Михалиной Гофман состоял до конца своих дней, и жизнь их была не особенно счастливой, были и очень трагические моменты. Во время наполеоновских войн Гофман служил судьёй в Варшаве. Когда Наполеон уволил всех чиновников, семья оказалась в очень сложных условиях. Чтобы спасти близких от голода, Гофман отправил Михалину и дочь Цецилию к родственникам в Познань. По дороге карета перевернулась, дочь погибла, а Михалина получила серьёзную травму головы. Тут есть ещё важный момент, у Гофмана часто были запои, к тому же, он заразился сифилисом. Где и когда это произошло - точно неизвестно, может быть ещё госпожа Дора Хатт посодействовала, но большинство исследователей считает, что это случилось позже, в 1820-х годах, когда Гофману было плохо со всех сторон, он пользовался проститутками и не вылезал из запоев. В любом случае, в конечном счёте болезнь и алкоголь свели Гофмана в могилу. Дело может быть и в ужасном способе лечения сифилиса - для этого использовали препараты, содержащие ртуть. Наверное, все эти обстоятельства способствовали изощрённым гофмановским фантазиям, а может быть и нет! Тысячи людей использовали эти лекарства, а Крошку Цахеса написал только Гофман.
5. Последним серьезным увлечением Гофмана, о котором стоит сказать, была его ученица Юлия Марк, которой он давал частные уроки. Это было в 1811 году, разница в возрасте была колоссальной, ей было всего 13, а Гофману уже исполнилось 35 лет. Взаимности не было, Юлия, похоже, не подозревала о страсти Гофмана, для которого стало трагедией ее замужество. В вечер знакомства с Юлией он сказался жене больным. Теперь он жил от урока до урока, только на занятиях он мог увидеть обожаемую свою Юлию. Однажды он сел за фортепьяно в доме консульши Марк, стал громко импровизировать на тему композиций Глюка, чтобы не было слышно его слов, и взволнованно сказал Юлии: "Я должен вам сказать одну странную вещь... Третьего дня я брел в одиночестве вдоль реки Регниц, в том живописном месте, где она делится на два рукава, и вдруг меня догнал незнакомец лет пятидесяти...»
    Они разговаривали о музыке, и Гофман пригласил барышню в свой небольшой домик, стоявший у подножия холма. Гофман показал ей пожелтевшие страницы партитур - "Орфея", "Армиду" и "Ифгению в Тавриде". У него было полное собрание сочинений Глюка. Гофман рассказывал ей о Глюке и его музыке, она внимательно и завороженно слушала. После этого странного рассказа Юлия не сочла учителя сумасшедшим, не посмеялась над ним, и не стала его бояться, а наоборот, стала доверять ему больше и ждала новых уроков. Гофман же, поощряемый Юлией, стал делиться с ней своими фантазиями. Гофман рассказал Юлии про фантастическое королевство морского царя и про Песочного человека и путешествие с ним в царство сна... Юлия полагала, что маэстро делится с ней идеями своих будущих либретто и упивалась сказками, которые обожала слушать. Кстати, поделившись с Юлией своей историей и получив одобрение, Гофман отправил свою первую пробу пера "Кавалер Глюк" в "Лейпцигскую газету". Критики нашли рассказ превосходным.
В личном дневнике Гофман признается в любви к Юлии. Чтобы жена не догадалась, он называет Юлию "Кунст" (по-немецки - "искусство"). На пятнадцатилетие Гофман подарил девушке небывалой величины букет роз, чем смутил ее маменьку, и написанный специально для Юлии сонет.
   Однако позже Михалина прочитала дневник Гофмана и сильно ругалась: где это видано, чтобы мужчина признавался в любви к искусству так, словно речь шла о женщине? Михалина догадалась об одержимости Гофмана Юлией.
     В доме Марк разыгрывается сцена, после которой Гофман дает зарок не появляться больше у них. Ревность накинулась на него словно бешеный цепной пес и было никуда не спрятаться от нее. Однако спустя несколько дней Гофман опять там, у Юлии. Тем временем консульша Марк провела с Юлией следующую беседу: типа, их финансовое положение после смерти отца оставляет желать лучшего и есть один молодой человек по фамилии Греппель, любезный и элегантный, а главное - очень богатый коммерсант, владелец одной из крупных фирм в Гамбурге. Короче, предполагалось, что Юлия немедленно согласится выйти за него замуж. Юлия и выходит замуж, Гофман порывает с семейством Марк, все закончилось очередным запоем, а следы образа Юлии Гофман можно почувствовать в "Золотом горшке", "Крейслериане", "Коте Мурре". Менее чем за девять лет он напишет полтора десятка томов полуфантастической прозы. Его будут сравнивать с Руссо, говорить, что он предвосхитил Эдгара По и Бодлера. Потом он узнал, что Юлия несчастна, бездетна, больна и что бесконечные страдания убивают ее душу. А ведь все могло сложиться иначе, если бы не его безобразная внешность, ставшая непреодолимым препятствием для великой любви. Из своего тела он сделал козла отпущения - он издевался над ним, как мог, не обращая ровно никакого внимания на боли и бесчисленные сигналы приближающейся катастрофы. Несмотря на просьбы и мольбы супруги, Эрнст вливал в себя столько рома, сколько самый здоровый организм не мог выдержать.
     На самом деле, для любого романтика, особенно немецкого романтика того периода, обычная история, но вы только подумайте, какие последствия для литературы!

   Ну, возьмем, например, «Золотой горшок». (Я не могу короче, так что можно просто пропустить). Студент Ансельм проживал в Дрездене, и случился с ним следующее: однажды на берегу Эльбы он встретил трёх золотисто-зелёных змеек, которые обитали возле бузинного куста. Так он немедленно влюбился в одну из этих змеек, как впоследствии оказалась, в младшую сестру Серпентину с чудными тёмно-голубыми глазками. Отец Серпентины был Саламандром, как в последствии оказалось, и все сестрёнки и папашка-Саламандер были связаны с Атлантидой. С другой стороны, студент Ансельм очень нравился девушке Веронике, которая вообразила, что Ансельм скоро станет надворным советником, к тому же сама влюбилась в него со страшной силой. Вот такой компот, попробуем понять этот бред.
.   После встречи со змейками на берегу Эльбы, мы знакомимся с друзьями Ансельма - регистратором Геербрандом и конректором Паульманом. Геербранд предложил Ансельму за приличные деньги наняться писцом к архивариусу Линдгорсту, который искал каллиграфа для копирования манускриптов. Утром следующего дня Ансельм отправился к Линдгорсту, и только он хотел взяться за дверной молоток на двери дома архивариуса, как вдруг бронзовое лицо молотка искривилось и превратилось в старуху, чьи яблоки ещё раньше Ансельм рассыпал у Чёрных ворот. Ансельм схватился за шнурок звонка и в его звоне студенту послышались слова: «Быть тебе уж в стекле, в хрустале». Шнур звонка спустился вниз и оказался белою змеёю (тут я подумал, что со змеями в тексте – перебор). Она сдавила его так, что кровь брызнула, проникая в тело змеи и окрашивая его в красный цвет. Змея подняла голову и положила свой язык из раскалённого железа на грудь Ансельма. От боли он лишился чувств и очнулся только в своей постели, а над ним стоял конректор Паульман. С целью познакомить Ансельма и Линдгорста поближе, регистратор Геербранд вечером устроил им встречу в кофейне.
    А дочь конректора Паульмана Вероника, случайно услышав о том, что Ансельм может стать надворным советником, стала мечтать о роли надворной советницы и его супруги. В самый разгар своих мечтаний она услышала скрипучий голос, который произнёс: «Не будет он твоим мужем!». Узнав от подруги, что в Дрездене живёт старая гадалка фрау Рауэрин, Вероника решилась обратиться к ней за советом. «Оставь Ансельма, — сказала девушке ведунья. - Он скверный человек, он связался с моим врагом, злым стариком. Он влюблён в его дочку, зелёную змейку. Он никогда не будет надворным советником». Недовольная словами гадалки, Вероника хотела уйти, но тут гадалка превратилась в старую няньку девушки, Лизу. Чтобы задержать Веронику, нянька сказала, что постарается исцелить Ансельма от чар колдуна. Для этого девушка должна прийти к ней ночью. Тем временем Ансельм приступил к работе у архивариуса. Линдгорст велел копировать арабский манускрипт. С каждым словом возрастала храбрость Ансельма, а с нею — и умение. А Вероника в ночь равноденствия пришла с гадалкой в поле. Ведьма развела огонь под котлом и бросила в него те странные тела, которые принесла с собой в корзине, и локон с головы Вероники и её кольцо. Ведьма велела девушке не отрываясь смотреть в кипящее варево. Вдруг из глубины котла вышел Ансельм и протянул Веронике руку. Старуха открыла кран у котла, и в подставленную форму потёк расплавленный металл. В ту же минуту над её головой раздался громовой голос: «Прочь, скорей!» Старуха с воем упала наземь, а Вероника лишилась чувств. Придя в себя дома, на своей кушетке, она обнаружила в кармане насквозь промокшего плаща серебряное зеркальце, которое было минувшей ночью отлито гадалкой. Из зеркальца, как ночью из кипящего котла, на девушку смотрел её возлюбленный.
   А в это время студент Ансельм уже много дней работал у архивариуса. Он всё время чувствовал рядом с собой Серпентину, вскоре Серпентина явилась студенту и рассказала, что её отец на самом деле происходит из племени Саламандр, он полюбил зелёную змейку, дочь лилии, которая росла в саду князя духов Фосфора. Саламандр заключил змейку в объятия, она распалась в пепел, из него родилось крылатое существо и улетело прочь. Саламандр побежал по саду, опустошая его огнём. Фосфор, князь страны Атлантиды, разгневался, потушил пламя Саламандра, обрёк его на жизнь в образе человека, но оставил ему волшебный дар. Только тогда Саламандр сбросит это тяжкое бремя, когда найдутся юноши, которые услышат пение трёх его дочерей и полюбят их. В приданое они получат Золотой горшок. В минуту обручения из горшка вырастет огненная лилия, юноша поймёт её язык, постигнет все, что открыто бесплотным духам, и со своей возлюбленной станет жить в Атлантиде. Вернётся туда и получивший наконец прощение Саламандр. 
Серпентина предостерегла Ансельма: «Берегись старухи, она тебе враждебна, так как твой детски чистый нрав уже уничтожил много её злых чар». В заключение поцелуй обжог губы Ансельма. Очнувшись, студент обнаружил, что рассказ Серпентины запечатлён на его копии таинственного манускрипта.
А в это время, старуха-ведьма стремилась к обладанию золотым горшком, и, хотя душа Ансельма была обращена к дорогой Серпентине, он иногда невольно думал и о Веронике. Вскоре Вероника начинает являться ему во сне и постепенно завладевает его мыслями. Однажды утром вместо того, чтобы идти к архивариусу, он отправился в гости к Паульману, где провёл весь день. Там он случайно увидел волшебное зеркальце, в которое стал смотреться вместе с Вероникой. В Ансельме началась борьба, а потом ему стало ясно, что он всегда думал только о Веронике. Горячий поцелуй сделал чувство студента более прочными, и Ансельм пообещал Веронике жениться на ней.
    После обеда явился регистратор Геербранд со всем, что требуется для приготовления пунша. С первым глотком напитка чудеса последних недель вновь восстали перед Ансельмом. Он начал вслух грезить о Серпентине. Неожиданно вслед за ним хозяин и Геербранд принимаются кричать и реветь, точно бесноватые: «Да здравствует Саламандр! Да сгинет старуха!» Вероника напрасно пыталась убедить их, что старая Лиза непременно одолеет чародея. В безумном ужасе Ансельм убежал в свою коморку и заснул. Проснувшись, он снова начал мечтать о своей женитьбе на Веронике. Теперь ни сад архивариуса, ни сам Линдгорст уже не казались ему такими волшебными.
     На следующий день студент продолжил свою работу у архивариуса, но теперь ему показалось, что пергамент рукописи покрыт не буквами, а запутанными закорючками. Пытаясь скопировать букву, Ансельм капнул на рукопись чернилами. Из пятна вылетела голубая молния, в густом тумане появился архивариус и жестоко наказал студента за ошибку. Линдгорст заточил Ансельма в одну из тех хрустальных банок, что стояли на столе в кабинете архивариуса. Рядом с ним стояло ещё пять склянок, в которых юноша увидел трёх школяров и двух писцов, когда-то тоже работавших на архивариуса. Они стали насмехаться над Ансельмом: «Безумец воображает, будто сидит в склянке, а сам стоит на мосту и смотрит на своё отражение в реке!». Смеялись они и над полоумным стариком, осыпающим их золотом за то, что они рисуют для него каракули. Ансельм отвернулся от легкомысленных товарищей по несчастью и направил все мысли и чувства на дорогую Серпентину, которая по-прежнему любила его и старалась, как могла, облегчить положение Ансельма. Вдруг Ансельм услышал глухое ворчание и в старом кофейнике, стоящем напротив, узнал ведьму. Она пообещала ему спасение, если он женится на Веронике. Ансельм гордо отказался. Тогда старуха схватила золотой горшок и попыталась скрыться, но её настиг архивариус. В следующий миг студент увидел смертный бой между чародеем и старухой, из которого Саламандр вышел победителем, а ведьма превратилась в гадкую свёклу. В этот миг торжества перед Ансельмом явилась Серпентина, возвещая ему о дарованном прощении. Стекло треснуло, и он упал в объятия прелестной Серпентины. Прошло много месяцев. В день именин Вероники в дом Паульмана пришёл новоиспечённый надворный советник Геербранд и предложил девушке руку и сердце. Она согласилась и рассказала будущему мужу о своей любви к Ансельму и о колдунье. Несколько недель спустя госпожа надворная советница Геербранд поселилась в прекрасном доме на Новом рынке.
Ну, и наконец, автор получил письмо от архивариуса Линдгорста с разрешением предать публичной огласке историю странной судьбы его зятя, бывшего студента, а в настоящее время — поэта Ансельма, и с приглашением завершить повесть о Золотом горшке в той самой зале его дома, где трудился достославный студент Ансельм. Сам же Ансельм обручился с Серпентиной в прекрасном храме, вдохнул аромат лилии, которая выросла из золотого горшка, и обрёл вечное блаженство в Атлантиде.

Ещё несколько слов о змейках, это мое стихотворение столетней давности, моё искреннее признание Гофману и его повести «Золотой горшок»

Сырой асфальт, скамейки под дождем,
Мы ждем судьбы, размокшие от лени,
А где-то там забытые колени,
Сидят, быть может, с кем-нибудь вдвоем,

На третьем этаже или шестом,
В истоме предвечерней млеют ноги,
Отбив с утра ненужные пороги,
Монтеня перелистывают том.

Нам хорошо, судьбу мы подождем,
Блестят под лампами намокшие скамейки,
И льются с неба огненные змейки,
Нам хорошо под зонтиком вдвоем.
(с сокращениями))

Итак, Эрнст Теодор Амадей Гофман (настоящее имя — Эрнст Теодор Вильгельм) —
(24 января 1776, Кёнигсберг - 25 июня 1822 Берлин) — немецкий писатель-романтик, сказочник и композитор. Отец Гофмана - прусский адвокат Кристоф Людвиг Гофман (1736—1797), мать — Луиза Альбертина Дёрфер (1748—1796). Его родители разошлись, когда мальчику было три года, дальше он воспитывался в доме бабушки под влиянием своего дяди Отто Вильгельма Дёрфера. Гофман рано продемонстрировал способности к музыке и рисованию. В двух словах жизненный путь был достаточно запутанным. В 1786 году он познакомился с Теодором Готлибом Гиппелем (1775—1843), и эта дружба продолжится на всю жизнь. Будучи студентом, Гофман пишет, сочиняет музыку и рисует, причём музыку считает основным своим делом.
    27 марта 1800 года Гофман сдал третий экзамен по юриспруденции в Кёнигсбергском университете и в мае был назначен на должность асессора в познанском окружном суде. В начале лета Гофман путешествует вместе с Гиппелем, а затем прибыл в Познань. В 1802 году Гофман нарисовал карикатуры на некоторых лиц познанского высшего общества, в результате последовавшего за этим скандала Гофмана перевели в порядке наказания в Плоцк. В июле1805 года на свет появляется дочь Цецилия - первый и единственный ребёнок Гофмана. В 1806 года Гофман занимается оформлением дворца Мнишков, приобретённом «Музыкальным обществом», сам расписывает многие его помещения. На торжественном открытии дворца Гофман дирижирует своей симфонией ми-бемоль мажор. 28 ноября Варшаву занимают французы, прусские учреждения были закрыты, и Гофман лишился должности и зарплаты.
    В январе 1807 года Миша с Цецилией уезжают в Познань, к родственникам. Гофман селится в мансарде дворца Мнишков и тяжело болеет, из-за этого срывается его переезд в Вену, и Гофман едет в Берлин, рассчитывая на помощь друзей. У него нет работы, и он пытается зарабатывать на жизнь исключительно искусством, начались тяжёлые времена нужды и голода. В середине августа в Познани умирает его дочь Цецилия после ДТП с каретой. 9 июня 1808 года Гофман уезжает из Берлина и забирает Мишу из Познани.
   В 1810 году Гофман выступает в качестве композитора, драматурга и помощника директора Бамбергского театра, переживающего свой расцвет. В феврале 1813 года Гофмана приглашают на должность музыкального директора оперной труппы Йозефа Секонды. 20 мая приезжает в Лейпциг, где находится оперная труппа Секонды, и приступает к исполнению обязанностей её директора. 24-25 июня вместе с труппой Гофман перебирается в Дрезден, где становится свидетелем битвы под городом (26-27 августа). 4 ноября Гофман дирижирует оперой Моцарта «Волшебная флейта» в осаждённом Дрездене и вскоре начинает повесть-сказку «Золотой горшок». После поражения Наполеона (10 декабря) Гофман возвращается с труппой в Лейпциг.
    15 февраля 1814 Гофман заканчивает «Золотой горшок». Секонда увольняет Гофмана, обвинив его в некомпетентности. Гофман вновь нуждается и пытается заработать на жизнь антинаполеоновскими карикатурами и рецензиями. 5 августа 1814 года завершил оперу «Ундина». В сентябре министерство юстиции Пруссии предлагает Гофману должность государственного чиновника, и Гофман приехал в Берлин, 27 мая 1815 года «Ундина» принимается для постановки на сцене Национального театра.   3 августа 1816 года играют премьеру «Ундины»; музыка Гофмана имеет успех.
   В том же году вышла в свет книга «Детские сказки» с текстами Гофмана, Контессы и Фуке, она содержит текст сказки «Щелкунчик и Мышиный король». Финансовые дела Гофмана поправляются: он популярен как композитор и литератор; 27 июля играют 14-е (последнее) представление «Ундины»; 29 июля пожар уничтожает театр, при этом сгорают декорации «Ундины». Гофман не заходит более в литературные салоны, вместо этого он становится частым гостем питейных заведений, особенно винного погребка «Люттер и Вегнер».
    В 1818 Гофман возникает замысел сборника рассказов «Серапионовы братья». Весной Гофман тяжело болеет; у него появляется замысел «Крошки Цахеса». Летом Гофман заводит кота и называет его Мурр. В мае 1819 года Гофман начинает роман «Житейские воззрения кота Мурра». К началу лета 1820 года Гофман оканчивает «Принцессу Брамбиллу». В августе 1821 года Гофман приступает к работе над 2-м томом «Житейских воззрений кота Мурра» и к началу декабря заканчивает его. В начале ноября Гофман посылает издателю Вильмансу первые страницы «Повелителя блох». В ночь с 29 на 30 ноября у Гофмана умирает любимый кот Мурр, не дождавшись издания 2-го тома «Житейских воззрений» (середина декабря).
     Приблизительно 18 января 1822 года Гофман тяжело заболел. 23 января по распоряжению прусского правительства рукопись и уже отпечатанные листы «Повелителя блох» были конфискованы. По ходатайству Гиппеля допрос Гофмана откладывается. 23 февраля больной Гофман диктует речь в свою защиту; 28 февраля он диктует окончание «Повелителя блох».
    Короче, Гофман умирал тяжело, у него был алкоголизм и сифилис. Да плюс нервы за «Повелителя», говорят, что король приказал отстать то Гофмана. 26 марта Гофман составляет завещание, вслед за этим у него наступает паралич. В апреле писатель диктует новеллу «Угловое окно». В свет выходит «Повелитель блох» (в урезанном варианте). Примерно 10 июня Гофман диктует рассказ «Враг» (оставшийся незаконченным) и анекдот «Наивность». 24 июня паралич достигает шеи. 25 июня в 11 часов утра Гофман умер в возрасте 46 лет.

Произведения Гофмана.

«Ранехонько поутру ер поднялся сильный шум в сенях министерского дома. Старая женщина, в полинялом праздничном платье, пришла к швейцару, чтоб он свел ее сию же минуту к её возлюбленному сыночку, к крошке Цахесу. Швейцар заметил ей, что здесь живет его превосходительство министр Циннобер и кавалер зеленопятнистого тигра с двадцатью пуговками, и что крошки Цахеса нет даже и между служителями. Старуха начала кричать, как безумная, что сам г. министр с двадцатью пуговками её любезный сынок, её крошка Цахес. На крик старухи и громкую брань швейцара сбежались все служители, и шум возрастал с каждой минутой. Когда прибежал каммердинер, чтоб разогнать дерзких, осмелившихся нарушать утренний сон его превосходительства, люди вытолкали уже бедную старушку на улицу, приняв ее за сумасшедшую.»
Гофман. «Крошка Цахес, по прозванью Циннобер»

«Он быстро хватал рюмку своими лапами и даже подносил к своим синим губам и смеялся каким-то адским смехом, когда мы тихонько всхлипывали, не смея иначе выразить нашу досаду. Он всегда называл нас зверенышами; когда он бывал у нас, мы не смели произнести ни звука и ненавидели этого безобразного, злого человека, который, конечно, намеренно лишал нас наших маленьких радостей. Мать тоже, по-видимому, не меньше нас ненавидела противного Коппелиуса: как только он появлялся, все ее веселье и непринужденность пропадали, и она делалась печальна, серьезна и мрачна. Отец держался с ним так, как будто он был существом высшего порядка, от которого все нужно терпеливо сносить и всячески ему угождать. Он позволял себе только робкие замечания, и к столу подавались тонкие вина и любимые блюда адвоката.
Когда я увидел этого Коппелиуса, душа моя содрогнулась от мысли, что никто иной и не мог быть песочным человеком, но только этот песочный человек был для меня уже не сказочным пугалом, которое таскает детские глаза в совиное гнездо на луне, нет!;—;Это был ужасающий, призрачный колдун, который всюду, куда приходит, приносит горе, несчастье, временную и вечную гибель.»
Гофман. «Песочный человек»

Приложения
1. Песочный человек, Золотой горшок, Песочный человек, Майорат
https://www.youtube.com/watch?v=S23BilTMZUo
2. «Счастье игрока». Эрнст Теодор Амадей Гофман.
https://www.youtube.com/watch?v=2BWwCYABYR8
3. Эрнст Гофман - Крошка Цахес.
https://www.youtube.com/watch?v=ruumKPo9VP0
4. Эрнст Теодор Амадей Гофман: Золотой горшок
https://www.youtube.com/watch?v=otI74iTRpvE
5. Повелитель блох.
https://www.youtube.com/watch?v=RldIQyntXoo
6. "Закладка". Выпуск 12
https://www.youtube.com/watch?v=oMPrybHXUZs
Фото: Эрнст Теодор Амадей Гофман

24.8.2025