Обречённые на любовь. За свинцовыми водами

Замедлив ход, "Святой Олаф" с тяжёлым скрежетом подходил к причалу Мариехамна.  Держась за поручни он вышел на палубу.

Яростный дождь превратился в колючую водяную пыль. Ветер, выдохшись, лишь изредка тормошил остовы яхт, стоящих в гавани.

На пирсе маячила знакомая фигура. Дорогой светло-серый плащ галериста промок почти  насквозь, сломанный зонт-трость валялся у ног. Увидев катер, галерист замер, вцепившись пальцами во влажные перила.

Первым с подрагивающего неустойчивого трапа на скользкие доски пирса шагнул он. Походка его была немного неуверенной, ноги ватными, точно тело всё ещё  продолжало жить в ритме качки. 

Обернувшись, он увидел, как журналистка неуверенно застыла перед трапом и протянул ей руку. Когда она уцепилась за его ладонь, он резко потянул на себя и она перебежала трап, даже не успев испугаться. Оказавшись на пирсе, она оглянулась по сторонам, отметив и галериста и стоящий неподалёку внедорожник.

–  Тёмные изнанки красивых фасадов.. Тебе ведь должно быть это интересно как художнику ? – она сделала шаг ближе, и он снова ощутил запах цветочных духов и пота. – Я голодна как волк.  Не составишь мне компанию за ужином ?  Обсудим выставку, искусство, тёмные истории… Мне нужен твой взгляд. Профессиональный. Я как раз забронировала столик в ресторане, здесь недалеко. В отзывах пишут, что там потрясающе готовят лосося с укропным соусом. Может, заглянем до твоей встречи со шведом?  Просто приятный вечер.

В устремлённом на него взгляде не было ни капли тепла или наигранного обожания, только расчётливый интерес.

–  Нет, у меня другие планы.

– Тогда до встречи на выставке, – она кивнула ему, будто поставив в уме какую-то галочку, развернулась и пошла в сторону огней города.

– Забыл вам сказать..

Она резко обернулась, в глазах вспыхнула надежда.

– ..Займитесь собой, своей личной жизнью, творчеством и..

– Оставь в покое любительницу белых котов ? – закончила она за него, и её голос внезапно стал язвительным, напряжённая улыбка тронула губы. – А я всё ждала, когда ты это скажешь.  Скажи ещё, что я всё выдумываю. Если бы её любовник сох по ней, то не бегал бы за мной и не цитировал меня где ни попадя. Ворует слова из моих статей целыми клубками. Он любитель шифровок, а я чтец шифровок, а человек со стороны, не знающий всех нюансов, не всегда способен распознать мотивы. Но пусть она будет спокойна, меня её любовник больше не интересует, терпеть не могу котов, а от него теперь несёт котами за версту.

Она повернулась и пошла прочь по мокрому пирсу, мимо галериста, растворяясь в серой дымке, словно призрак, не нашедший успокоения.

Галерист проводил её взглядом, в котором мелькнуло недоумение, но тут же развернулся к нему. На лице галериста расцвела широкая, деловая улыбка, хотя в глазах ещё оставался страх.

– Ну друг мой! – он распахнул объятия, но встретив взгляд художника, ограничился похлопыванием по плечу. –  Вот это я понимаю, настоящая преданность искусству ! Через такой ад ! Швед будет в восторге !

Он молча кивнул, снимая очки, чтобы протереть запотевшие линзы. Без них мир Мариехамна снова расплылся в пятно из цветных огней и оттенков серого.

– Машина ждёт, – галерист подхватил его под локоть и повёл к тёплому внедорожнику с работающим двигателем. – Как самочувствие ? Всё в порядке ? Картины, слава богу, уже здесь, их доставили вчера.

Он мысленно усмехнулся – ах ты, пройдоха, значит ты был уверен, что я соглашусь.

Они уселись в салон, и, откинув голову на подголовник, он закрыл глаза. В ушах, словно навязчивый аккомпанемент, всё ещё стоял гул мотора

– Кто это был ? – спросил галерист, с деланным любопытством кивнув в сторону, куда ушла женщина. – Может быть надо было её подвезти ?

– Никто, – ответил он, не открывая глаз. – Случайный попутчик.  Много шума из ничего.

Галерист удовлетворённо кивнул, мгновенно забыв о женщине.  Достав планшет, он уже зачитывал график:

– Так.. сейчас в гостиницу, а потом на выставку для своих.. вечерний бранч, только узкий круг.. завтра утром пресс-брифинг..

Он слушал вполуха, глядя в запотевшее окно. Мариехамн проплывал за стеклом, как снятый на плёнку сон.

Пустынная набережная.  Аккуратные игрушечные домики, выкрашенные в жёлтый и красный, с подслеповатыми окнами. Флюгеры, всё ещё бешено крутящиеся на крышах. Всё это казалось бутафорией, картонными декорациями после разбушевавшейся стихии, из которой ему удалось выбраться живым.

Но вопреки спасению, спасшимся он себя не чувствовал. Скорее, сейчас он чувствовал себя экспонатом, которого доставили к месту проведения следующей выставки. Лёгкость утра, горьковатая нотка сожаления – всё это растаяло там, за свинцовыми водами Балтики.

Осталась только привычная и даже местами любимая  маска, которую теперь предстояло надеть.

кадр назад:
http://stihi.ru/2025/08/24/4149