Сказка о тлеющем

В тёмном городе —
туман, неон, витрины без лиц.
Запах чужого равнодушия
режет память на куски.

Я стою —
как выкидыш из веры и зла,
как будто Бог промахнулся с глиной
и бросил остатки в подвал.

Все верили в свет.
Я верил в стены.
Мне вместо любви
достался стон.
Пока одни зубрили таблицу,
я вгрызался в челюсти боли.
Пока они целовали матерей —
я учился молчать, когда холодно.

Мне не дали срока —
но каждый день я мотал,
жевал тоску с макаронами
и молчал.

Не Бог,
а кошка со двора —
первая, кто смотрел без осуждения.
С мамой-смертью
в одинокой кухне
мы делим хлеб,
и я молчу.

Будет ли страшно,
в час одиночества,
узнать под конец,
что ты не стал счастливее
той, что курит у остановки
с тремя детьми
и тату под ребром?

Я видел, как сводит с ума
желание жить,
когда жить —
значит быть не собой.

И вот —
в подвалах души звенит эхо.
Даже Бог там шепчет:
«Не проси. Прощай».
Но я не прощаю.
Я знаю грани.
Если свет — не для нас,
пусть хотя бы петля.

А она…
Она курит на морозе,
и слова не нужны.
Шлюха ли, мать ли —
кто его знает?
Глаза её — синие,
как мои в детстве.
И в этой грязи —
что-то настоящее,
страшное —
и потому родное

Может, я бы остался.
Если бы она позвала