И стоит она тенью недвижимой истукановой...

И стоит она тенью недвижимой истукановой. Говорит ей Господь:
– Здравствуй, Марьюшка, свет, Ивановна! Как жилось тебе на Земле, сотворенной мной? Ты видала вулканы, гейзеры, гор вершины, черепах с добрый бак садовый величиной? 
– Да когда же, Господи? Дети, кредит, машина, ипотека, муж, коты и судьбы ушибы! Но я решилась однажды в отпуске…
 много в парке большом гулять.
– Щукаглядь! – говорит Господь, хоть и то ему не по чину
в общении с отпрысками.
–  Ну, хотя б на Камчатке была? Там касаток видела? Я из снега их да из угля толченого выделал. Оттого такие гладкие, черно-белые, рассекают студеные синие волны пенные.
– Мой кот был расцветки касатковой – звали Беня.
–  А секвои, секвои! Творил их я трое суток! Столько иголок по первости дереву, знаешь, не шутки! Это потом уж и ёлки, кедры и кипарисы, когда на секвоетворительстве навострился. А жирафы! Это же магия чистом виде, как панцири мидий,
как шум ветров у вечности на репиде...
А еще я горд водопадами, звездопадами, сиянием северным, скальными анфиладами, бессмертьем медуз, великим драконовым деревом, небом, что не имеет в себе пределов… Ведь тебе было выдано целых годков шестьдесят, неужели за них было мир поглядеть нельзя?
– На работе повысили, как из декрета вышла. Всё до этого мало платили как серой мышке...
–  Ну, быть может, любовь? Так, чтоб сердце цвело и пело, чтобы алая кровь по извилистым венам кипела? Чтобы страсть, что костер, в коем разум сгорал без остатка?
– Как-то сразу случилось дите. Беспокойная выдалась Натка. Я ночей не спала, муж дневал-ночевал на работе. Вместо книжных страстей мы искали по скидке «Боботик». А когда подросла, родились мои Ромка с Егорушкой - мои сладкие мальчики-зайчики, яркие солнышки. Садик, школа, кружки, репетиторы, ВУЗ да свадебки. Как женился Егор, муж вздохнул: «Для себя пожить стало надо бы!». Я кивала, и думала – съезжу в Египет невиданный, прокачусь на верблюдице рядышком с пирамидами в лёгком платье муслиновом, в мюли кричаще малиновых, пока солнце на блюдечке неба лежит апельсином...
Но кольнуло в груди. Прости Господи, грешную бабу. Теперь только «если бы», «как-нибудь», «где бы», «как же» да «кабы»! Теперь, верно, я, встречусь скоро с покойной собакой –  моей звонкой Мухой, большущею полулайкой. Или как тут устроено, Господи? Я не знаю...

Под ногами – перистых облаков кутерьма резная. Марья в старом халате – всё жаль было новый купить ей – копили на взнос ипотечный для доченьки в Питере, чтобы жила, кровинушка, в шоколаде. В кармане – три мятых фантика от конфеты. Угощала соседкину внучку – двухлетнюю Свету. В другом – пакетик с творогом для синичек. Марья всегда, не жалея, кормила птичек.

–  Мухе скажу, что хозяйка её - балбесина.
Реинкарнационная ждёт тебя чудо-лестница.
Иди-ка ещё раз, Ивановна поживи –
погляди на касаток, секвойи, познай любви,
родись в этом мире на маковку сентября,
и прошу тебя, девочка, побудь сама для себя!

22-24 августа 2025 года