Сенека приветствует Луцилия!

На Римские холмы спускался сумрак неизбежный,
С собой несущий дар в дыханьях светлоликих муз.
Чуть колыхается огонь, рассеивая тьму от ночи приходящей.
Сидит Сенека над папирусом, слагая философский труд!

В словах рождался смысл, наполняя строки.
Как ожерелье драгоценное, которое с жемчужин собиралось.
Луцилию слагается письмо, подарком в философском монологе,
Наследство благородных стоиков во письмах начерталось:

Сенека приветствует Луцилия!

Я узнаю тебя таким, каким ты обещался быть.
Иди душевному порыву вслед, помимо общепринятого блага.
К вершине добродетели стремись, стань тем, кем помышляешь стать…
Не больше и не выше идеалов жить, иного для тебя не пожелаю.

Когда ты мудрость в основанье полагал, то начинаний не стеснялся! 
Веди порыв свой до конца к тому, на что ты замахнулся.
На дело всё пусти, что есть в твоей душе, всё то, чем наполнялся,
Вся мудрость, что в тебе, со всем с чем прикоснулся.

Ты станешь мудрецом, коль слух твой закрываешь воском!
Подобно Улиссу, что запечатал уши спутникам своим,
Дабы не слышать голосов, которые доносятся не только над утёсом…
Но и со всех концов текут,подобно вожделенным побужденьям.

Но ныне нужно нечто, что плотнее и надёжней,
Чтоб голос, что дарует наслажденья, обойти.
Не только пение сирен пройти, но всё опасное засадой.
Будь глух даже для тех, кто пожелает благо поднести.

Они, имея лучшее намеренье, дурное, не желая, подают.
Коль хочешь счастлив быть, моли не получить, что для тебя желают.
Не благо то, чем с лучшими намереньем тебя так щедро осыпают.
Но те, что полагаются всецело на себя, есть те, кто хоть чего-то стоят. –

Есть благо полагаться на себя! оно же, что источник для счастливой жизни.
Но такового нет возможности достичь, не презирая тягот и лишений.
И тяготы ничто! –  из тех вещей, что есть ни хороши, ни плохи;
Как не бывает так, чтобы одно  имело множество различных проявлений.

И тяготы не благо! Но что же тогда благо? презренье к таковым!
Поэтому я порицаю тех, кто занят праздными делами.
Но теми восхищаюсь более, чем большие усилья затрачены до цели…
И менее позволили себе пустому предаваться и застрять на месте!

Я восклицаю: «Хорошо! Наполни грудь и на дыханье ту вершину одолей».
Лишь тяготы питание благородных душ и значит то, о чём молились предки…
Тебе уже не выбирать и сам себе сих благ не пожелай;
Постыдно, кто к высотам восходил, чтобы желанья исполняли боги!

Что нужды в повторении молитв, ты сам себя счастливым сделай.
Это по силам и тебе, когда поймёшь - в том   благо, где есть добродетель,
Но то, что сопричастно злу, та деятельность постыдна,
Как бронза не блестит, когда не отражается от света.

Как не бывает темным то, что сумрак не впитает,
Как то, что без огня, не будет теплоты.
Так и без воздуха морозного к нам холод не приходит.
Так добродетель или зло благое совершит или создаст плохим.

Где благо есть? – Все блага в знаниях способны открываться!
Где порожденье зла? –  Всё зло в незнаниях таится!
Когда есть выбор пред тобой: одно отринешь, но к иному восприятье,
Без страха отсекаешь зло и добродетелью не жаждешь восхищаться.

Душа таких людей своею высотой непобедима. 
Поэтому тебе я запрещаю унывать и сокрушаться.
Ничтожно не отречься от труда, идти на поиски его необходимо.
Напротив, от забот пустых желанно отвергаться.

Ну что же, – спросишь ты, - тот труд, что пуст и никому не нужен?
Тот труд, что был ничтожно малою причиной вызван.
Но в маленьком труде нет зла, как и в труде, что к высшему затрачен.
Все дело в стойкости души, что тяготы способна понести.

Стойкость души способно вдохновить  на действие благое.
Ты мешкаешь в пути? Взбодрись, мужчине пот не страшен!
Чтоб добродетель совершенной сотворить, тому необходимо:
Пусть будет твоя жизнь в одном с той жизнью, что в тебе.

Не должно, чтоб душа и жизнь в борьбе друг пред другом встали.
И это примиренье совершить – без знаний и искусства невозможно.   
Они открытием своим, что от вершин, а что от человека показали,
С тем благодетель сотворив, быть не просителем, но равному богам возможно.

«И как же к высшему прийти?» —на это меня спросишь.
Не через Греческий хребет или высокие Пенины.
Гористую Кандавию нету нужды с трудами обходить.
Не надо Сциллу и Харибду проходить на гребне от пучины.

Хоть все ты это одолел для жалких  прокураторских  забот,
Но не так сложен путь, который приведёт к вершинам!
Дорога эта безопасна и легка, тебя ведёт по ней  сама природа.
С рождения тебя снабдила всем, чтобы достигнуть  равенства богам!

Не деньги и легенды сотворят тебя, приравненным с богами.
Бог прост и цел; пред Ним –  всё пусто в благах материальных;
Не сделает тебя молва, ни имя, ни уменье показать себя народу.
Бог неизвестен никому, поэтому о Нём, так много домыслов противных!
 
Не возвышает и толпа рабов, таскающих твои носилки!
Сам Бог могуществом велик, Он сам всем движет в мирозданье!
Не сила с красотой блаженство  не способно сотворить,
Ведь сила с красотой уступит старческим дыханьям.

Нужно быть в поисках того, что день за днём препятствиям не властно.
Но что же это? – то душа! Что благородством непреклонна в высоте!
И можно ли назвать такую душу не иначе Богом…
Нашедшего приют, в живущем теле и в возвышенной душе?

Возвышенной душой может владеть не только римский всадник.
Вольноотпущенник и раб не чужды благодетельных порывов.
Ну кто такие всадник римский, вольноотпущенник и раб?
Лишь имена, от честолюбья рождены и суть несправедливы.

От тесного угла возможно и до неба вознестись.
Воспрянь и дух, достойный Бога, прояви!
Не нужно злата,  серебра, чтоб образ божества отлить.
Чтобы взирали благосклонно боги, довольно и из глины сотворить.

 Будь здоров!