Нептуна гарпун

   
Произведение находится в процессе написания



С такою думою печальной
Сидел я днями у Ручья,
И зуд в ней был суицидальный -
Никчёмной стала жизнь моя.
Кружились мысли и об Ане -
Жива ли хоть? О, дай то бог!
С ней встречи миг когда ль настанет?...
Каким получится итог?

На горизонте ж громыхало -
Природа ли тому виной?!
Меня сие уж не пугало -

Хотелось встретиться с Войной.
Покинув райскую обитель,
Навстречу двинулся смертям;
В мозгу бравировал воитель:
Ух, накручу я хвост чертям!
А кто они, того не ведал -
Там разберусь, придя на бой;
О том вертелось столько бреда! -
Случилось что-то с головой.
Я воевал, как в фильме Рембо,
Врага играючи круша,
Воитель не моё хоть кредо –
Жил, от родяся драк страшась.

Меж тем всё ближе громыхало,
Пожарищ виделись дымы,
Всё небо нечто распахало
Средь птиц, жужжащих, кутерьмы.
Они кружили недалече,
На землю падая порой,
Губя живое и калеча;
В живот мой ринулся герой.
В кусты стремглав я удалился,
Штаны спустивши на ходу,
И Господу при сём молился,
И маму вспомнил в том ряду.
Одна из птиц ко мне рванула –
За дерево я мигом шасть,
Она его как долбанула –
Сквозь землю жаждалось пропасть.
Лежал я взрывом оглушённый,
Совсем недружный с головой –
Мой взор затмил дым смрадный чёрный,
А рядом разгорался бой.
Окрест всё бухало стреляло
И материлось, сердце рвя –
Душой моею обуяло,
В ней страхи малость подавя.
И – я пополз к призывным крикам:
«Трехсотый я, патронов нет»...
Другой орал от боли  дико,
Аж содрогался белый свет.
Схватив его вооруженье,
Завидя ярого врага,
Стреляя, с ним вступил в сраженье –
Не падает, бес, ни фига.
Как будто он заговорённый,
Иль киборг дьявольский какой?
Был внуком Бабушки Едрёной?
И - вот уж магазин пустой.
Да как попасть, тот враг троился,
Плясал на мушке гопака,
От гари черной взор мутился,
Да… и давал я слабака.
Меня трясло, как в лихорадке,
Враг подошёл ко мне, смеясь:
«Москаль, та шо ж такый ты гадкый?!
Лахматный, як дыкарь… Ну здрасть.»
Меня он снял на телефоне,
Да и отправил в Интернет,
А я к нему стоял в поклоне,
Готовый будто на минет.
Наверх докладывал вражина:
Последний, дескать, взят рубеж;
«Неужто, что за чертовщина?
России войско ныне где ж?»

Вражина жрать расположился,
Шматочек  сала дал и мне;
Ел с омерзеньем, им давился,
Враг был же на своей волне.
«Шо сало ешь, Бен Ганн, як мыло – (Персонаж из "Остров сокровищ")
Дывысь, того и блювонэш»
Меня же до смерти мутило,
Тот: «шо, биз чаркы ны ковтнэшь?»
Подал мне кружку с самогоном:
«За пырымогу нашу пый! -
В меня ж нацелил телефоном,
Не поняв щёсь? – Якый тупый.
Войни конэц, спыклася Раша –
Она така тэпэрь, як ты,
Ны зря рыхмуетця: "параша" –
Виконались мои мычты! (Сбылись)
Знай, батьку свЯтый мий Бандера! -
Икону, ось, ёго цылуй…
Наморщився яркого хера?
Москаль, с цим дуже ны шуткуй!
А то вон вздёрну на гыляки,
Алы порижу на рымни,
Втоплю  в болотнои муляки…
Твои думкЫ об ём дурни.
О-хо! прыйшла мини идея:
Тебя я в Куив повызу -
Як зараз ты – вси обалдеют:
Ну, чудо-юдо на возу!
В тий воз впряжу свынэй я тройку
Покрашу их в твий трыколор -
Пункт назначения - помойка»...
Он тот ещё был фантазёр!
Как обратился я в Бен Ганна,
Глумясь, он спрашивал меня,
Узнавши, обозвал болваном,
И подытожил всё: "Брыхня".
Враги, меж тем, окрест бродили,
Моей страны солдат ища,
В сарай дымящийся сводили, гуманностью к ним не блеща.

"Старшой, дывысь, спиймав я бабу" -
Вдруг закричал один из них,
Тоби высты, алы до штабу,
Она кажыся из врачих?
"Сюды выды, на баб я падкый,
Побалуемся от души..."
Я ж изучал окрест украдкой,
Отселя дёру дать, решив.

Врача вели, связав ей руки -
Давала волю, видно, им...
Узрел в ней Аню! Думал глюки
Любовью же блистал за сим.
Мы с нею встретились глазами
И - взор её застыл на мне! -
Явилось тайных чувств цунами,
Родившихся меж нас в давне.

"Старшой", смеясь, облапил Аню,
Его схватил я автомат -
Да и задал вражинам баню;
Изведал крови аромат!
Старшого ж долбанул прикладом,
Анюту вскинул на плечо,
В лесок рванул с орлиным взглядом;
Как в сердце было горячо!

Отдались в нём безумной страсти,
Враги метались же окрест,
Да во хмелю на наше счастье,
На "перемоге" ставя крест.
"Русня, русня!" Они кричали,
Друг в друга, окосев, паля,
До штабу своего бежали,
В нём панику посеять для.

Рвались гранаты, пули пели,
Но было нам не до того -
Дитя мы сотворить приспели,
Иль никогда - скорей всего.

Закончив, с Аней мы пустились
Своих освобождать бойцов...
А те прощально уж молились,
Стыдясь пред памятью дедов.
Нежданно возымев свободу,
Они рванули снова в бой!
И - штабом овладели сходу...
То действо шло порой ночной.
Через поля враги бежали,
Всю технику оставив нам...
Мои ж вновь начались печали -
От них не упасла война.

Я за убийства был гонимый -
Аж три висело их на мне,
Да злостные - властями мнимо -
Долгонько с тем лежал на дне.
Опять бы мне в бега податься,
Да как же Аню в глушь вести?!
Решил на божью милость сдаться -
Гражданство снова обрести.

С приходом наших выясненью
Подвергся я - кто    таков,
Предался подвиг мой сомненью -
На вид я был из простаков.
Одёжкой был бомжа похуже...
И Ане не внимал никто,
Меня хоть называла мужем;
Ей веры не было почто?
Она ж была врачём военным,
Орденоноскою, причём!
Дала свободу нашим пленным,
Докладывали те о чём.

Предвзятым был мой дознаватель,
И в помощь был ему "Инет",
Я в коем - сала пожиратель -
Посмешище на целый свет!
И тот взял это за основу
В предположении, кто я;
Как вывернулось всё хреново!
А я взят Анечкой в мужья.
Она мне это объяснила:
"Ты сохранил ум совесть честь -
В них притягательная сила;
Без них России не расцвесть."

Мне ж дознаватель шил измену:
Мол я "укроповский" шпион,
В вещь док подсунул мне антену -
В гробу вертелся Пинкертон!
Я подписал всё, не читая -
Мне не хотелось больше жить,
Анюта зрела то, рыдая,
Хлебнув неправедности всыть.

Всё кончилось судом открытым,
Присяжных было шесть особ
С видухою надменной сытой -
Двадцатку я от них огрёб!
И это тем обосновали:
Каких, мол, погубил людей -
Они при жизни их з
навали...
То клуб один был, в общем, змей.
"Раскабаневшие амёбы" -
В отчаянье я крикнул им,
"Чудовищами вы жерёбы -
И вас прибить пора за сим."
В их рожах "Главврача я видел
Которую пришиб в сердцах,
И потому такое выдал;
За блеск алмазов в их ушах.
Их дух стяжательский жидовий
Смертельно был противен мне...
Уж лучше б нюхать зад воловий,
Быть по уши в его говне.
Они не люди - биомасса,
На Ум Честь Совесть им плевать,
На рожах их добра гримаса,
И о наживе дум печать.

И это ныне их Россия,
Рифмуется с парашей что,
Копьём пора пронзить уж "Змия";
Прославится вновь этим кто?
На Путина была надежда,
Но тот витает в облаках,
На нём изящная одежда -
Народу люб он в ней. Пока.
За что? - Россию рьяно любит -
Её во всём бдит интерес,
Беднягу ж ненароком сгубит -
Идеи Праведности без.

Так оказался я на зоне,
Невдалеке от мест родных;
Мои ладони все в мозолях,
А думы Анею полны.
Дом строили мы генеральский,
Речушка около текла,
Был праздник разрешён - купальский...
Вдруг банку вижу - во дела!

В ней рукопись моя, о, Боже!!!
Ты вОт к ней как меня привёл;
Увидит свет она, похоже!
К нему путь выдался тяжёл.
"О нём поведаю бумаге" -
Не долго думая, решил,
Писак не мало есть в тюряге,
Коллег мой труд не смешит.
А тут и весть пришла от Ани:
Дочурку ждёт, мол, от меня!!!
Начальство просит о свиданье
На три и боле, может, дня.

О! что тогда со мной творилось -
Словами и не передать,
Тюряга радужно светилась,
С Судьбой я сжился ж лишь страдать.
Я в эту весточку не верил -
Прекрасный сон!... Очередной;
Душа была в небесной сфере,
Мой разум стал как внеземной!
Он вырвался в простор Вселенной -
В ней дух Всевышнего снискав;
Смотрел я в небо, как блаженный...
Товарищи ко мне: ты здрав?
Творца ж я вопрошал безмолвно:
За что такое счастье мне? -
Глас слышал матери подобный:
"Живёшь стяжательства вовне.
Оно есть распрей всех основа,
Транжирит благости Земли,
Не сотворить какие снова -
То апокалипсис сулит.

Ум Совесть Честь в тебе хранятся -
Как яд Стяжательству они;
В твоей дочурке возродятся,
Но... многотрудны с ними дни.
От них не возымеешь злата,
Дворцов и яхт не наживёшь,
Быть мною чтимым, их награда,
И святость духа обретёшь.
Поможет он в делах достойных
Людского званья - Человек,
Какие не приводят к войнам -
Наступит Новый Светлый Век!
Дай дочке имя - Россияна,
Людских насмешек не страшась -
В его звучанье нет изъяна;
Полюбиться, наступит час."

"Да, видно ждёт меня психушка,
Чуть охладев, подумал я,
То не Творец гласил - кукушка,
С ней к Ане как идти в мужья?!
Я должен ей сказать об этом...
А рукопись - как с нею быть?! -
Она достойна ль бела света...?
Безумцем как бы не прослыть."

Я перечёл её раз десять -
Сомненья только возросли;
Психушка привязалась грезить,
Кресты мерещились вдали.
Сжечь рукопись, пришла мыслишка -
У топки сгорбленный сижу...
Как свыше слышу: "Эх, трусишка,
Ум Совесть Честь изжил, гляжу".

"Да кто ж сие опубликует?
Читатели найдутся ли?
Ум Совесть Честь кого волнуют? -
Без них сколь, о, как расцвели.
Сосед мой с "дури" дом отгрохал,
Нажился друг с "купи-продай";
Для них я был "совком" да "лохом",
Не терпящий в стране раздрай.
Я предал их огню - в отчае,
Их издевательств не стерпев,
(Сам смерти был тогда в закрае)
О том до сель не пожалев.

Сию историю дурную
Я в рукописи изложил;
Любовь свою ей неземную
Хранить на веки поручил.
Сжечь и её?! - Помилуй, Боже,
Увидеть свет ей помоги,
Я тронулся умом, похоже -
Кипят, аж пар идёт, мозги".

"Её отдай, болезный, Ане -
Пойдёт всё, как решит она;
Размолвки будете на грани -
Грехами рукопись полна.
Ты искупил их в мере - полной,
Свободу в жертву принеся,
Но мысль твоя пусть будет вольной!
Пока идейно не иссяк.
Россию жаждешь видеть чистой
От обезумевших хапуг;
К расцвету путь задать ей истый
Печёшься - ссохся от потуг.
От них, и малость, толку нету,
Ты тронулся почти умом,
Но веришь в Разума Победу,
Храня Его в себе самом.
Глаголь же им, где только можно -
И психбольницы не боясь;
Мир стал подобен ей, безбожно,
За лишний жирный кус дерясь.

В России ж постсоветской грешной
Ум Совесть Честь "мотают" срок -
Сгниёт, как овощ, неизбежно,
Виной - стяжательства порок.
Ты - камертон моих желаний...
На угасающей волне;
Минор твоей души звучаний
Не то, что нужно ныне мне.
Должны в ней быть грозы аккорды
И жажда бури роковой -
В элите властной воздух спёртый -
Ей не во здравие спокой.
В ней начинается гниенье
Во спячке, лёжа на боку -
С тем Буря - Времени веленье,
В России - раз хоть на веку.
Вновь герб её - Орёл Двуглавый -
Никчёмный пошлый архаизм,
Издёвка над Великой Славой -
Звездой, какой, был Коммунизм.
Он от сохи Россию вывел
К космическому дому "Мир",
Но власти этой он противен -
Капитализм её кумир.
Раскабаневшею амёбой
Россия может стать при нём -
Что будет для Меня стыдобой;
Такая пропади огнём!
Ей дОлжно быть Царевной-Лебедь
Со взором устремленных ввысь;
Судьба людей в бескрайнем небе"...
М-да, сбрендил я совсем, кажись.
Не может быть, что б сам
Всевышний
Всё это мне наговорил;
Душ ледяной мне б был не лишним -
В разнос пошла мысль, нету
сил.
Что ж о России так пекусь я,
Мозоли только лишь нажив,
Теперь посредством златоустья;
Клянусь: в нём пафос мой нелжив.
Он чтится ныне моветоном,
Как и слова: Ум Совесть Честь -
Сему как рады за кордоном!
Где жаждут так Россию съесть.
Возможно се, когда аморфность
Она без оных обретёт -
Изводят смыслы те тлетворность;
На них сарказма же начёт.
Мне ж видится: без них России
Пред хищником не устоять;
Ум Совесть Честь её Мессия -
Над ней им надо воссиять!!!

А Путин это понимает?
Что ж я за зря мотаю срок?
Трудяга лаптем щи хлебает - На Праведность сие плевок.
За ограбление народа
Никем не понесён ответ;
"Чубайсерам" дана свобода -
Собой те гадят белый свет.
Россия же за них в ответе -
Мир видит в них её лицо,
За сим она не в пиетете,
Хоть зрится Путин молодцом.

Как мне сказать ему об этом? -
Как было, разве что, во сне -
По ныне впечатлён тем бредом! -
Пришлось давать в нём дёру мне.

Про то есть в Рукописи место,
Да только кто её прочтёт -
Где быть ей: скажут все - известно,
В сортире - там! найдёт почёт.
Сие осознавая здраво,
Её решил, всё ж, дописать -
На зоне та ещё забава,
Тут Кафки все, ни дать ни взять.

Ну вот, и я в том засветился,
А с тем и Рукопись моя -
Люд здешний ею изумился
И - стал звездой тюремной я!
Тюрьма желала ей свободы -
Текла советов мне река,
(Чьего внимания только годны?!)
От них витал я в облаках.
Особо ж чумовые "Кафки"
Во мне узрели божество,
Но Рукопись подвергли правке,
Своё придав ей естество.

О чёрт! Я будто под гипнозом
Не воспротивился тому -
В любви за сим остался с носом,
Залив слезами всю тюрьму.
Случилось так: вот и свиданка -
Анюта прибыла ко мне!
Но славы я познал изнанку,
Я ж от любви кипел в огне.
И на её крылах Жар-Птицы
Я к Ане жаркий прилетел,
Дабы с ней воедино слиться...
Обломы же - вот мой удел.
Ведь Рукопись я взял с собою -
(Уж выше сказано зачем)
Что правилась всея тюрьмою,
Я ж был в прострации совсем.
Ей Аня воздала вниманье,
Завидев только. Почему?! -
Печально кончилось свиданье,
Что возмутило всю тюрьму.