Прощальное письмо жены

Конечно, этот скандал, эта истерика, которую  я тебе закатила, не стоила бы и полушки, если бы не двадцатипятилетняя предыстория нашей семейно-постельной жизни. Я вдруг только вчера вечером осознала сказанную тобой однажды фразу, что ты завидуешь Гоше  Тарантасычу, которому есть к кому прийти, поплакаться в жилетку, душу открыть, а вот у тебя этого всего в жизни нет. Возможно, что смысл этой фразы , которую ты сегодня опять походя обронил, был для тебя самый прямой, и ты не имел меня ввиду, но наше подсознание редко обманывает нас, и оно, подсказав тебе эти слова, вдруг открыло для меня то , о чем ты мечтаешь.
А мечтаешь ты вот о чём. Чтобы мы жили в разных местах, а ты приходил ко мне изредка как Тарантасыч, который на двадцать пять лет меня старше, и  достоин уважения, но не более того. Или как твой друг Миша, жадный эгоцентрик, который вызывает у меня единственное чувство - чувство презрительной жалости. Как, впрочем, и  другие мои обожатели мужского и женского пола, которых я иногда принимаю у нас дома, потому что моё сострадание и  дружеское участие в их судьбах не позволяет мне послать их всех подальше, хотя иногда очень этого хочется. Трата душевных сил, времени, иногда раздражение от пустых и не нужных мне разговоров не доставляют никакой радости, но я помню закон бумеранга, меня тоже могут послать, когда мне понадобится чьё-то плечо, поэтому я терплю их посещения, и вот всем им ты и завидуешь?
Ты тоже хотел бы страдать где-то, но время от времени тайно прибегать ко мне? Прибегать с подарками, как Тарантасыч, или с  намерено с пустыми руками, как , например, твой друг Миша, который ещё старается  сэкономить на ужине, съесть как можно больше, да ещё и с собой попросить, потому что уже не влезает, вёл бы как они умные или дурацкие беседы, восхищался бы моими умом, рассудительностью и другими талантами, а также женской недоступностью, которая распаляла бы весь вечер твои плотские фантазии, а ты долго,  и с отвратительными для меня подробностями рассказывал бы о неладах в своей семейной жизни с толстой и глупой женой, которую ты дрючишь по пять раз за ночь, а она лежит как деревянная колода, и хоть бы шевельнула разик своей жирной задницей. А я буду делать вид, что меня вовсе не обижает слишком сладострастное смакование твоей постельной жизни,  моё собственное странно-бесполое существование,  и как бы невзначай брошенная тобой фраза "пять раз за ночь", и короткий испытующий взгляд на моё лицо при этих словах, а потом и  дальше с небрежным и недовольным видом ты будешь повествовать о своих непутёвых детях, пряча в голосе тайную гордость за то, что умом они всё-таки уродились в папочку, и явное огорчение , что они  жирные как их мать. А уходя от меня сытым и возбужденным, долго смотреть  в мои  глаза влажным от умиления и любви  взглядом, вздыхать, что встречи так редки, целовать с явным вожделением мою руку или щеку, и убегать домой , где можно быть великодушным, добрым и любящим, и, вспоминая меня, с удвоенным  усердием  дрючить свою жирную, сонную жену, прощая ей её равнодушие и холодность. Мне вдруг стало понятно, зачем ты приглашаешь своих друзей в гости, а сам по разным, якобы уважительным причинам приходишь на два часа позже, их сексуальное возбуждение  после бесед со мной тебя заводит! А по другому у тебя ничего не поднимается! Ты извращенец, вуайер!
В этом твоя  беда.  Тебе хорошо со мной, как с другом - гулять, болтать, ужинать, или как с доброй мамой - жаловаться на болячки, требовать понимания, заботы  и материнской ласки,  чистого белья, вкусного обеда и неизменного порядка. Удержаться от откровений ты уже не можешь, но вот после - стоп! С другом и мамой не спят!
А тут тебе приходится ложиться в постель с женщиной , которой ты только что рассказывал, как грубая повариха в столовой никак не хочет понять, что ты ей симпатизируешь, и абсолютно не реагирует на твои комплименты. И все эти вечерние откровения вдруг начинают мешать тебе в постели. И ты уже не чувствуешь себя волшебником, всемогущим,  щедрым на чувства и ласки, ведь я давным-давно знаю все твои слабости и проблемы, и пусть я о них в постели забываю, но ты-то о них помнишь, и думаешь. И от этих мыслей уже ничего не встаёт нигде и никак, и появляется досада, что надо  прилагать нечеловеческие усилия, и  от этой досады  желание  умирает, так и не появившись,  и уже не радуют  ни упругие сиськи, ни аппетитная попка, и я сама  уже  вызываю лишь  жалость, а не вожделение и страсть.
О! Если б ты мог меня разделить на две незнакомые друг с другом половинки! С одной быть откровенным и говорить обо всём без стеснения,  а с другой просто заниматься сексом ... Ах, если бы...
А мне от этого всего хочется повеситься, потому что выхода нет, вернее он есть, но для тебя он  невозможен. Невозможен потому, что все  многочисленные связи на стороне не дают тебе того комфорта, который ты ждёшь. Того комфорта, который ты испытываешь со мной, выворачивая передо мной даже самые низменные твои желания. Мимолетный секс, удовольствие от которого быстро проходит не даёт тебе такого удовлетворения, потому что  эти женщины не хотят слушать твоих многочасовых излияний, от которых ты получаешь гораздо больше радости.  Одноразовым дамам твои трындения не интересны и не нужны. И ты снова и снова возвращается ко мне . Ты не импотент, которым всегда хотел казаться,и в которого давно превратился, ты  хуже, ты - моральный урод! Ты мучаешь  меня двадцать пять лет, а я ведь когда-то любила тебя без памяти, и никого не хотела , как тебя. У меня легко сочеталась и дружба с тобой, и любовь.  А ты смеялся над ней,  называя мою любовь африканской страстью, которая меня делает похожей на проститутку. Я не знаю, в отличие от тебя, какие страсти испытывают проститутки, и знать не хочу! Хотя логично предположить, что эти дамы ловко играют страсть, им не нужен твой любимый бесконечный кунилингус, который так тебе мил, потому что не надо заботиться об эрекции, и к которому я имею стойкое отвращение. Дамам этим нужно зарабатывать, поэтому им, вероятно нет дела до настоящих страстей.
Мне же  всего-то хотелось быть желанной,  хотелось, чтобы ты также задыхался от нежности и желания близости, как и я. Но ты насмешками, издевательствами, бесконечными изменами, уходами и возвращениями, рассказами о своих похождениях убивал мою любовь, убивал во мне всё женское, вероятно, уже сознательно, хотел,  чтобы я и сама умерла, потому что тебе было давно плохо со мной также, как без меня. Но тебе не удалось меня убить, правда, в чем-то твои усилия увенчались успехом , ты научил меня ненавидеть. Ненавидеть тебя! Ненависть - это то, чего я больше всего боялась. Это столь разрушающее чувство, что вряд ли я смогу теперь кого-то полюбить, но зато я точно смогу жить без тебя. Я могу теперь открыто сказать тебе , что ты полное дерьмо абсолютно спокойно, сказать тебе  в лицо всё, что я чувствую без сердцебиения и дрожания рук и ног. Ты давно вызываешь во мне лишь отвращение.  Ты не только не жил сам, ты не давал нормально жить мне. Не смогу никогда простить тебе наших нерожденных детей. Ты помнишь как тащил меня в абортарий, когда я забеременела вторым ребенком? Первому сыну тогда было полтора года. Я очень хотела оставить и родить второго. Но ты визжал, как свинья, что тебе не нужны мои дети! Я не понимала, почему они мои , а не наши. Но ты объяснять ничего не хотел. Просто привез молча меня в больницу записываться на аборт, я рыдала, я не хотела, даже врач смотрела на тебя, как на фашиста, и хоть срок уже был для этого мероприятия критический, врач согласилась меня взять, когда услышала твой визг.
 Я в тот день увидела изнутри, как издеваются в этом жутком месте над женщинами. Все делалось без обезболивания,они падали в обморок прямо на лестнице, и лежали в жутких ночнушках с окровавленными ногами, и к ним никто не подходил. Я пришла домой черная от увиденного, и от тебя, такого безжалостного и страшного, и  жить мне не хотелось. От какого-то помрачения или отчаяния вечером вставила в матку катетер, а спустя три дня  истекала кровью, когда наконец случился  выкидыш, ты заботливо и нежно выливал кровавые тазы, и ты был счастлив. А я держала на ладони того, кто умер не родившись, и клялась , что никогда тебе этого не прощу. Я два года после этого сильно болела. А больше всего не могла простить себя за этот поступок. Мне казалось тогда,  что я умерла вместе с этим не родившимся сыном. Почему я тебя не выгнала тогда, до сих пор не могу понять.
А наши последние пять лет я молилась, чтоб Господь дал мне сил поставить на ноги тех детей,которые вопреки твоим желаниям все-таки появились на свет, молилась, чтобы мои птенцы выросли и смогли сами добывать себе пропитание. И тогда я смогу освободиться от тебя! И я это сделала ! Ей богу, это случилось бы гораздо раньше, если бы не проклятый квартирный вопрос. Дети были маленькие, куда бы я с ними пошла? Бросить их на тебя было бы верхом предательства, наши дети тебя никогда глубоко не волновали. А ты всё уходил насовсем, и опять возвращался! Кому ты был нужен,  спившийся лодырь, нищий и давно больной в прямом и переносном смысле? Ты думал,  принцы выглядят именно так? Я уходила в работу. Это, во-первых, деньги, ты последние годы вообще не приносил домой ни рубля, но дома ужинал и рубашку чистую требовал, во-вторых, работа позволяла мне не сойти с ума от того кошмара, который ты мне устроил. Ты думал, я не знала, что ты обЕгал в поисках бесплатных удовольствий всех моих подруг? Те, которые тебе отказывали, потом звонили, и мне приходилось им что-то лепетать в оправдание твоих грязных предложений, сгорая от стыда и унижения.
Но тебе было всё мало! Ты стал обходить моих родственниц! Почему ты в итоге не сошёлся насовсем с моей двоюродной племянницей? Ваш летний роман гремел на весь провинциальный  город, куда ты ездил якобы проведать старшего сына, гостившего летом у моей  тёти. Ваши обжимания с этой малолеткой, страстные поцелуи под каждым фонарём, ваши  отлучки на оба выходных на лодочке на ближние острова... Моя тётка звонила мне и просила забрать и сына, и тебя, чтоб ты не позорил нашу фамилию в этой провинции, где все знали нашу семью. Эта семнадцатилетняя дурочка, ты бы мог , наконец, как Пигмалион, сделать из моей  племянницы то, что хотел бы видеть рядом с тобой. Она же была влюблена в тебя как кошка,она приезжала к нам спустя год , просила меня тебя отпустить . Я ответила - забирай! Ты же стоял рядом, ты помнишь ее лицо, когда ты отказался с ней уйти? Слишком тупая? Читала мало? Ну, да, тебя же интересовали исключительно интеллектуалки! Как, например, моя мама, которая за свою жизнь прочла всего пару книг, и ни разу не была в театре.  Но ты не побрезговал закрутить с ней адьюльтер, пока я находилась в роддоме, рожая второго ребёнка. Ты думаешь, я об этом не знала? Я догадалась об этом почти сразу, догадалась и о том, что ты так мстил мне, что я все же родила второго сына, ты же так его не хотел!  А понять все было не трудно, во-первых, ты ни разу не появился в роддоме, даже не соизволил встретить меня с новорожденным, а когда я появилась дома со свертком, где спал наш малыш, ты вместо того, чтоб поздравить меня с этим событием, сбежал из дома, потому как рядом со мной стояла сияющая моя маманя, любовно и восхищенно на тебя глядя. Я даже усомнилась тогда на секунду , я ли рожала нашего младшего? Во вторых, мать вдруг резко изменила к тебе своё отношение, до этого она тебя на дух не переносила, а тут вдруг воспылала к тебе нежной заботой и любовью, да и у тебя вдруг теща золотой стала. Вы с ней думали, что делаете мне больно, когда сбегали вдвоем якобы в кино? Я радовалась от души, потому что  могла отдохнуть эти пару часов от вас обоих. И это продолжалось почти год. Да и некогда мне было думать о вашей связи, второй  ребёнок родился серьезно больным ( твое поганое наследство ), и все мои мысли были о том, как быстрее его вылечить. Я уже тогда к тебе ничего не испытывала, кроме омерзения , и ничего хорошего от тебя не ждала. Так что, твои потуги нанести мне очередную рану не увенчались успехом! Но ты остановиться уже не мог. Ты думаешь , я не знаю про ваши сексуальные встречи с соседкой по нашей "дружной" коммунальной квартире? Вы вдвоем запирались в ее комнате на целый час и больше, чтобы посчитать расходы на электроэнергию для наших двух семей. И через час выползали красные, лохматые, осоловелые, видимо, подсчет киловатт давался вам обоим крайне трудно. Но она мне все рассказала через год, как вы считали эти киловатты. Я только что смогла научиться ходить после паралича без костылей,  и сама давно догадалась о вашей интрижке, и мне было жалко смотреть, как соседка от возмущения, что я хожу ( ты ей так опрометчиво пообещал мою скорую кончину, об этом она тоже мне поведала ), орала и брызгала слюной, красная как рак от гнева кричала мне в лицо, что вы уже распределили вашу совместную жизнь и финансово и в бытовом плане. И что я ей должна, за то, что она так облажалась, удовлетворяя тебя, в надежде что, в скором времени вся наша квартира станет её. Я с трудом сдерживала смех, и мне было ее искренне жаль. А сколько раз мне приходилось лечиться от привезенных тобой из отпусков неприличных болячек! Мой гинеколог однажды посоветовала кастрировать тебя, чтобы я и она смогли отдохнуть, но позже мы пришли к выводу, что это, к сожалению, тебе не поможет, Тебе уже ничто не могло помочь. Беготня в поисках сексуального идеала, а на самом деле в поисках бесплатной выпивки и обожающих тебя, я помню твой вечный и якобы шутливый призыв - " оближите мне все дырочки долго и нежно", все это  стало твоей навязчивой идеей, манией. А слухи о твоих секспоходах уже расползались по ближнему кругу, и чтоб оправдать себя, ты всем стал рассказывать, что дети наши не от тебя, что я изменяю тебе у каждого фонаря, что мне всё равно с кем спать, потому что я сумасшедшая и постоянно хочу мужика, вот этих гадких врак, этих помоев, которые изрыгал твой  в прямом смысле воспаленный паранойей  мозг, и потуги  черной души твоей, которая корчилась  в изобретательности пыточных кандалов для меня, вот всего этого я тебе не прощу никогда! И никогда не прощу тебе, что эти свои грязные инсинуации ты излагал и детям. Слава Господу, что я воспитала нормальных сыновей, которые видели , как и чем я живу, и они  не допустили  даже на секунду плохих мыслей обо мне. Надеюсь твоя паранойя и шизофрения обойдут их! Но я тебе этого не прощу даже после моей кончины! Я сто раз мысленно убивала тебя, с горечью понимая,  что спокойствия  настоящая смерть твоя мне  не принесет. Ведь раскаяться и объяснить всем, перед кем ты меня оболгал, в первую очередь сыновьям, что твои выдумки являются именно выдумками,  в случае твоей кончины ты уже не сможешь. Но самое страшное, что раскаяние твое в этой жизни для меня уже мало что может изменить...

27.01.2003 г.