Упасть невозможно

СПАСИ
 
Всухомятку прожёвано много лет,
вкусом сахара жжёного  отдаёт,
неоправданно дорого за побег,
улыбается подлая — сама — бьёт.
 
Непосадочна взлётная полоса,
не выходят из пазух никак шасси,
оглушат приглушённые  голоса
безнадёжным и вымученным «спаси».
 
Не спасёт парашют, надувной жилет:
первый — спутает стропы,   второй -  прожжён.
Дартс играет кинжалами для джульетт,
новорожденный  вырвется на рожон.
 
Подогреют вчерашнее на свечах,
залатают поношенные носки,
окосеет косая сажень в плечах,
изогнется аршинным горбом с тоски.
 
Снег растает, и ласточки полетят,
гнёзд налепят  под крышей, пойдут птенцы.
Осень вытрясет душу  до самых пят,
спрячет  прорубь отрубленные концы.
 
 
ПОД ВОРОХОМ ОДЕЯЛ
 
Пить одной, начиная с невинного пива,
не пристало приличным дамам, но я — не дам.
То короткой,  а то  надоедливой длинной
перебежкой от таинств врат до  разврата ям.
 
Спать одной не грешно — неуютно  свободно,
ноги стынут в носках под ворохом одеял.
Раньше нравилось голой гулять  принародно,
горлопанить  и лихо рвать на себе баян.
 
Жизнь моя — тренировка, предчувствие смерти.
Лучше быстро цинично  выйти. Как ляжет масть —
так и будет. А я вольный вылюблю  ветер
до костей, до «не жалко теперь и пропасть»
 
 
ДОРОГИ РАЗОШЛИСЬ
 
Весенние дороги разошлись,
набрякла беспросветная зима,
подробности сезонных   антреприз
для содержанки взяты задарма.
 
Балетная несносная пурга,
навынос  непочатое тепло,
пестреют сноски глаз снеговика,
прикукло под снегами барахло.
 
Невидимой тропою волчьих стай
задворки перевязанные спят.
Черёмуховый вязкий привкус май
ночной сорочкой с головы до пят
 запеленал  в  холодном забытьи
извечных недоносков  нищеты.
Распаренным изюмом для кутьи
в снежинок рис ошметки черноты
 подмешивает  плакальщица ночь.
На ладан дышит струпчатый дымок.
От наговоров ледяных и порч
не в шутку занемог дверной замок.
 
Мои с весной дороги разошлись,
по нраву беспробудная зима.
Длинною в три метели эпикриз.
Ценою в три снежинки я сама
 
СВЕТОФОР
 
Убираю подальше  которое нежное хрупкое,
достаю напоказ  обнаглевшее  счастье своё,
забывают ладони, сложив назначение рупором,
закрывают сорвавшихся  с губ  соловьёв.
 
Взгляд рисует финал дорогой позолоченной клеткой,
зазеркальем сменив неприглядность  оборванных фраз,
и опять за спиной по лицу  мной не сдержанной веткой.
Надоела до чёрта вся эта игра напоказ.
 
Оставляю зарубки на мёртвых столбах и деревьях,
и на мокрой траве незаметный, но всё-таки след.
Причисляю себя к надоедливым  сукам и стервам,
променявшим не глядя на выход обет и обед.
 
На дубовом столе по лекалам раскроены крылья,
безразмерный размах ограничен сознаньем того,
что придётся махать, прилагая без смысла усилья,
потому что упасть  невозможно — отсутствует дно.
 
Потому что лететь можно вовсе не делая взмахов.
Надо просто шагнуть,  надо выдохнуть и не дышать.
Но порой тяжело смыть из памяти  вымыслы знаков,
запрещающих нам  кнопку с надписью over нажать.
 
Мы свободные птицы, стоящие на переходе
магистрали, проложенной кем-то давно не для нас.
Результат получаем желаемый в светодиоде,
регулируя время и факты  количеством масс.
 
Побегут на табло  светофоров  зелёные цифры.
На ходу вычисляя неправильность дроби в уме,
понесут человечки  решений обратные шифры,
от тюрьмы зарекаясь  в своей отреченной суме.
 
 
ТАМ
 
В школу хочу, в барак разрушенный
с запахом пирогов  невкусных  и чёрствых,
половики потолками придушены,
на подоконниках плесень чёрная,
 
крысами съедены половицы,
печки тепло  через час кончается,
ниток клубок  и проткнута спицей
по диагонали ладонь нечаянно,
 
календарь настенный, иголок кучка,
ставни, печка, кот, холодно ногам —
дрянь, конечно, но намного лучше
(моего сегодняшнего)  там.
 
 
БИЛЕТ НА СЧАСТЬЕ
 
Роса оплакивала ночь
неповторимостью снежинок,
снов недосмотренных вершины
стремились звёзды истолочь,
 
обветрены луны уста —
так зацелована  морозом,
скулит в поленнице берёза,
и на спине следы хлыста
метелью выдранной дороги,
 
прибил к позорному столбу
преступный холод  наобум
из кучи мусорных  отродий
билет на счастье  твой — не мой,
хромой, переболев чумой,
слезился близоруко день
в глазах  истоптанных прохожих.
Талдыча об одном и том же,
тень натыкалась на плетень.
 
В иголку нитку продевал,
прореху света штопал вечер,
слепое  солнце искалечил,
но возразить мне было нечем,
и лень устроила скандал.
 
 
ЗАВТРАК В ПОСТЕЛЬ
 
Скучнее  ярость утра год от года,
не возбуждает пыль,
не бьются чашки,
и нестабильность психики погоды
эффекту идентична промокашки.
 
Не злят глупцы, не раздражают мухи,
презрение на задний план уходит,
не до всего дойти  успеют руки
в контексте  туристических проходок.
 
Шатаются  прогнившие подпорки
тысячелистных  шахтовых угодий,
труба подзорная  не лечит  дальнозоркость
в спектральном рассмотрении пародий.
 
Скучает на углу случайность связей,
врасплох застукав  неслучайный случай.
Не хочется из грязи топать в князи,
и чётко понимаешь: грязи — лучше.
 
 
Научишься шептаться с отражением,
на двух подушках спать одновременно,
и вслух себе расскажешь с выражением
стихотворение с пометкой «однодневно».
 
Закат проводишь и рассветы встретишь,
сварганишь завтрак и в постель притащишь,
внимательно исследуешь портреты,
прогонишь всех  — оставишь настоящих.
 
2021