КБШ 2. 8 Постельный трюк

<>  2.8.3  ПОСТЕЛЬНЫЙ ТРЮК <>

Молодой отпрыск древнего рода Бертрам, главный герой пьесы Шекспира «Всё хорошо, что хорошо кончается»,  горд своим высоким происхождением.  Умирает его отец, которого он горячо любил, а мать отдаёт сына воспитываться при Дворе, т.о. Бертрам становится «королевским сиротой».  История, полностью соответствующая судьбе Эдварда де Вера, который в 12 лет потерял любимого отца и так же, как Бертрам, стал «королевским сиротой». 

Вскоре юноша Бертрам просит отправить его на военную службу или путешествовать.  На его настойчивые просьбы ответ – отказ, или же решение откладывается на неопределённое время.  То же самое происходит и с Эдвардом де Вером.

Наконец Бертрам уезжает без разрешения (в 1574 году Эдвард де Вер также уезжает без разрешения, его тут же возвращают назад, но вскоре он всё-таки получает желанное разрешение).  Ко времени отъезда Бертрам уже женат на молодой девушке Елене, с которой они вместе выросли и которой принадлежит инициативная роль в их бракосочетании.  Эдвард де Вер тоже отправился в путешествия после женитьбы на Анне Сесил, дочери Лорда Бёрли, воспитанником которого он был и в доме которого рос. И Анна Сесил, так же, как и Елена, была главной движущей силой в деле заключения брачных уз.  Жёны обоих графов, Бертрама и Оксфорда, ниже своих мужей по происхождению, и это обстоятельство уязвляет самолюбие графов. По этому поводу Томас Лоуни пишет следующее[35]:

«Если верить современникам [Оксфорда], сходство обеих ситуаций доходит до весьма специфических деталей.  Елена стоит на социальной лестнице ниже Бертрама.  В начале пьесы он не обращает внимания на молодую женщину, которая в него влюблена, и именно она преследует цель замужества и достигает её.

Елена:
“Рожденьем я проста, а он возвышен;
Мой род безвестен – знатен род его.
Он дорогой мой господин, а мне
Его служанкой жить и умереть”.
    (Пер. Т. Щепкиной-Куперник)

Тут следует заметить, как трудно было бы поверить, что эти слова Елены написаны кем-то другим, а не аристократом, который горд своим происхождением и не скрывает этого.  Интересно также сравнить последние строчки этого отрывка с заключительной частью стихотворения Эдварда де Вера “Эхо”:

“Могу ль моей любовью я добиться его расположенья,
          коль он её захочет испытать?
Могу ль желать, чтоб  преданность моя
          была под стать его происхожденью?
Тогда я преданной ему умру”.
                (Подстрочный пер. И. Кант)

Большинство читателей согласится, что сходство здесь поразительное.  Для выходцев из развивающегося среднего класса, к которому принадлежит  Анна Сесил, большой соблазн породниться с одним из немногих уцелевших представителей древнего аристократического  рода, и мы имеем свидетельство современника Лорда Сент Джона о том, что “граф Оксенфорде раздобыл себе жену, а точнее жена изловила его.  Это – мисс Анна Сесил, и Королева дала своё согласие”».

Итак браки заключены, но молодые мужья (ни Бертрам, ни Оксфорд) не собираются выполнять свой «супружеский долг», то есть их жёны рискуют остаться девственницами навсегда.  Граф Оксфорд,  клянётся королеве Елизавете, что не имеет интимных отношений с женой (по свидетельству личного врача королевы Ричарда Мастерса в марте 1575 года)[36]:

«Если бы у Анны появилось дитя, то не от него [Оксфорда]». 

А молодая леди из пьесы, Елена,  прибегает к средству под названием «постельный трюк». 

Елена уговаривает Диану, в которую влюблён Бертрам, согласиться провести с ним ночь, но вместо Дианы к  графу приходит его жена.  Граф принимает жену за Диану и проводит с ней ночь, а результат этой ночи – рождение ребёнка.  Бертрам обрёл своё счастье, и на этом закончилась пьеса.  Несчастья четы Оксфордов не закончились после рождения ребёнка, молодому графу Оксфорду ещё предстояло стать прототипом главного героя следующей пьесы Шекспира «Отелло».

Было ли рождение старшей дочери Оксфорда следствием «постельного трюка» или нет – не ясно, но очень вероятно, что было.  В марте 1575 года Оксфорд уверял королеву, что не спал и не спит с женой, а позднее, узнав о рождении своего ребёнка, он уже обладал ценным знанием о том,  что в последний раз переспал с женой в октябре 1574 года.

По официальным данным девочка родилась 2 июля 1575 года, то есть Оксфорд вполне мог быть её отцом, а, учитывая характер жены графа и её любовь к нему и преданность, наверняка, и был им.  Записи, взятые из придворных архивов королевы Елизаветы, свидетельствуют о том, что девочку крестили 14 июля, а королева была её крёстной[37].  И Оксфорд, которого известие о рождении дочери застало на Континенте, сначала поверил своей жене.  Но вскоре его псевдодругу-осведомителю удалось убедить Оксфорда в том, что граф был обманут, ему якобы сообщили ложную дату рождения дочери.  По словам информатора выходило, что девочка родилась гораздо позже и крестили её не ранее, чем 29 сентября 1575 года[38], а, следовательно, она была зачата не в октябрьскую ночь, а позднее, то есть кем-то другим, а не графом.

Сплетня о «постельном трюке» навсегда приклеилась к имени графа Оксфорда, но современники и более поздние историки внесли в это дело путаницу, и теперь уже трудно сказать наверняка, кто из детей графа оказался плодом этого трюка.  Возможно,  старшая дочь графа Елизавета (говорил же граф королеве Елизавете, что не спит с женой и, вероятно, сам думал, что не спит), возможно, сын графа, который умер в младенчестве (если верить Райту, написавшему «Историю Эссекса» [графства Эссекс]), а кое-кто утверждал, что младшая дочь графа Сьюзен.  Вот что пишет по этому поводу основоположник оксфордианства Томас Лоуни[39]:

«Следующий пассаж из “Истории Эссекса”  представляет нам абсолютно неожиданное свидетельство и доводит до кульминационной точки и без того уже удивительное сходство, так что в первое мгновение мы не верим своим собственным глазам… Рассказывая о разрыве между графом Оксфордом и его женой, Райт говорит, что “Он (Оксфорд) отказался делить постель со своей женой, но отец Леди Анны придумал хитрый ход: её муж должен переспать с ней, не сознавая, с кем спит, и принимая её за другую женщину. В результате этой встречи она родила ему сына”[40]. Единственный сын Леди Анны, кстати сказать, умер в младенческом возрасте».

А вот ещё одно историческое свидетельство, или точнее – сплетня.  Случайно или намеренно перепутав старшую дочь Оксфорда Елизавету с младшей Сьюзен, один из слуг графа Монтгомери (супруга Сьюзен де Вер) и его недоброжелатель, Фрэнсис Осборн,  написал в своих мемуарах[41]:

«… эта дочь покойного графа Оксфорда, чья Леди попала в его постель под видом его любовницы, и в результате такого добродетельного обмана она [жена графа Монтгомери], как говорят, и родилась». 

Нет дыма без огня, и, хотя бы, один из трёх, приписываемых молодой жене графа Оксфорда постельных трюков, был разыгран на самом деле.

Сходство ситуаций и характеров – удивительное, а к нему добавляется ещё и внешнее сходство.  Читаем Томаса Лоуни[42]:

«Подтверждение сходства между Леди Оксфорд и Еленой… мы находим в письмах коллекции под названием Хэтфилдские рукописи, в которых говорится о том, что Анна Сесил была небольшого роста и обладала очень приятными манерами. Двое различных писателей упоминают о ней, как о “любезной маленькой графине Оксфорд”, точно также описывается и Елена: “маленькая Елена” (“Всё хорошо, что хорошо кончается”,I, 1) и “любезная Елена” (V, 3); на последнем эпитете поставлен акцент, так как он повторён несколько раз.

Думаю, что в английской литературе, было бы трудно найти более тесную аналогию между особыми приметами вымышленного персонажа и детальными записями о жизни современника, чем сходство Бертрама и графа Оксфорда».

Шекспироведы предполагают, что пьеса «Всё хорошо, что хорошо кончается» первоначально называлась «Вознаграждённые усилия любви» (“Love’s Labour’s Won”).  Пьесу под таким названием упоминал Фрэнсис Мерез в 1598 году в своём знаменитом списке шекспировских пьес, но в Первом фолио пьесы под таким названием не оказалось, так что естественно предположить, что она вошла в него под другим именем.  Пьеса «Всё хорошо, что хорошо кончается» более не упоминалась никем из современников Шекспира, не ставилась в театрах или при Дворе, не печаталась,  и только в Первом фолио, спустя 19 лет после смерти Оксфорда, она появилась под другим названием.  Такое длительное забвение легко объяснимо, так как пьеса «публично стирала нижнее бельё», то есть интимные подробности жизни графа Оксфорда, а особенно «постельный трюк», слишком откровенно говорили о тех, которые являлись главными героями реального жизненного спектакля.

Ни для кого не была секретом любовь Эдварда де Вера к музыке, его дружеское покровительство композиторам и музыкантам.  В 1573-74 годах де Вер отписал своё родовое поместье Баттейлс Холл в графстве Эссекс музыканту Уильяму Бёрду, органисту Королевской Капеллы, талантами которого де Вер восхищался[43].  Кстати, Бёрд считается одним из лучших, если не самым лучшим, композитором Елизаветинской эпохи.  Клоун из пьесы «Всё хорошо, что хорошо кончается» отпускает неожиданную шутку:

«Я знаю человека, который… продал хорошее поместье за песню».

И действительно автор пьесы знал такого человека, так же хорошо, как самого себя.

Продолжим список наиболее ярких совпадений, связанных с пьесой «Всё хорошо, что хорошо кончается», и откроем книгу Уильяма Фэрины «Де Вер в качестве Шекспира»[44], и прочитаем:

«Бертрам,  второй после Гамлета среди шекспировских героев, демонстрирует пронзительное сходство с Эдвардом де Вером». 

Дополним наш список совпадений теми примерами из книги Уильяма Фэрины, которые не упоминались ранее.

Совпадение первое.  Пословица «Всё хорошо, что хорошо кончается» впервые появилась в печати на английском языке в 1579 году в книге поэта Улпиана Фулвелла “Ars Adulandi”.  Автор посвятил эту книгу тёще Эдварда де Вера, Леди Бёрли, так что Эдвард де Вер вне всяких сомнений прочёл эту книгу и наткнулся на пословицу.

Второе совпадение. Титул главного героя пьесы Бертрама – граф Руссильонский.  Когда в пятом акте пьесы Елена прибывает из Марселя в Руссильон, она описывает расстояние между этими городами, как «четыре-пять пролётов».  Шекспироведов эта «неточность» всегда ставила в тупик, так как расстояние между Марселем и городом Руссильон в районе Французских Пиреней (место, где происходило действие истории Джовани Боккаччио «Жилета Нарбонская» [«Декамерон», день третий, новелла десятая], признанного источника для написания шекспировской пьесы) – гораздо большее, чем «четыре-пять пролётов». Но во Франции есть ещё один город Руссильон, точнее маленький городок, несколько километров южнее Лиона.  Возвращаясь из Италии во Францию, де Вер, тем же путём, что и  Елена из пьесы, добирался из Марселя в Лион через Руссильон.  Этот маленький Руссиольон стал ему более знаком, чем Руссильон Боккаччио, где де Вер никогда не был.  В маленький Руссильон де Вер и перенёс действие своей пьесы.  И расстояние между Марселем и этим маленьким Руссильоном как раз подходящее.  Кроме того, замок 16-го века, до сих пор находящийся в маленьком Руссильоне, принадлежал в те времена графу Руссильонскому.

Третье совпадение. Де Вер был во Флоренции в 1575 году. Враги де Вера рассказывали о нём, что когда он напивался, то начинал хвастать о том, что временно был во главе кавалерийского подразделения во время конфликта между Флоренцией и Генуей.  Бертрам также волею герцога Флорентийского назначен «Генералом конницы» в тот период, когда «Флорентийцы и Сиенцы пытались оттянуть друг друга за уши» (I.ii.1).  Этой детали нет в первоисточнике Боккаччио.

Совпадение четвёртое.  Имя отрицательного персонажа пьесы Пароля (Parolles) в переводе с французского означает «слова», и действительно, Пароль – специалист по словам, которые не подкрепляет делами.  В окружении де Вера был человек, который удивительно точно подходил к описанию Пароля. Это «невыразимо отталкивающий Генри Говард, кузен де Вера, самая неприятная фигура при королевском дворе».  Старший брат Генри Говарда, Томас, герцог Норфолк, был казнён, как бунтовщик, в 1572 году, а его брат Генри уцелел, «прикинувшись безвинной овечкой».  Как и де Вер, он был превосходно образован и путешествовал, но в отличие от де Вера, он не принял протестантскую сторону Лорда Бёрли.  Отношение де Вера к его кузену Генри Говарду резко изменилось в 1580 году.  Де Вер порвал с ним, объявив его заговорщиком и предателем перед лицом королевы Елизаветы.  Позднее де Вер отзывался о нём не иначе, как «самый отъявленный злодей из живших на
земле»[45].

Интересные факты приводит Эдвард Холмс в своей книге «Открывая Шекспира», ссылаясь на исследования французского учёного Джорджа Ламбина.  В четвёртом акте пьесы «Всё хорошо, что хорошо кончается» (сцена 3) Пароль, говоря о численности пехоты добровольцев,  готовых служить герцогу флорентийскому, упоминает имена 11 командиров отрядов. Странные имена, которые ставили в тупик шекспироведов: Спурио, Лодовико, Читофер и другие.  Джордж Ламбин дал объяснение этим именам.

Капитан Спурио из полка Спинии: его прототип – Генри, герцог де Гиз, лидер экстремистской католической фракции Лоррэйна.  Во втором акте (сц. 1) упоминается «эмблема войны, которую он носит на левой щеке». Герцог де Гиз получил рану на левой щеке в Дорманской битве в 1575 году.  Там же он «заработал кличку Спурио [незаконнорождённый], так как претендовал на французскую корону» [46].  Шекспировский «полк Спинии» тоже назван так не случайно. «Спинии» (Spinii) по латыни означает «чертополох», а чертополох был эмблемой рода Лоррэйнов, таким образом, упомянутый Шекспиром французский полк принадлежал клану семейства Лоррэйнов.

Капитан Дюмен – это Дьюк де Мэйн,  брат  Генри де Гиза. Его Ламбин идентифицировал по приклеившемуся к нему ярлыку «подмастерье мясника». Этот ярлык – ссылка на его участие в кровавой резне Варфоломеевской ночью в 1572 году, где Генри де Гиз был «патроном мясников».

Третий брат – Кардинал Льюис – превратился в Лодовико (германская форма имени «Льюис») в шекспировской пьесе.

Читофер произошло от слова «читон», туники, которую носил Христос.  В шутовских процессиях ряженых, которые проводились в Париже при Генрихе III, роль Христа обычно доставалась Анри де Жуаезу, графу дю Бушажу. Он и есть Читофер.

Определившись со списком солдат, становится ясно, что реальное место действия пьесы Шекспира – это Флоренция 1575 года, период, когда герцог флорентийский находился в конфликте с Генуей (а в пьесе – с Сиеной), но после того, как он получил свой шрам.  И как раз в это время граф Оксфорд был во Флоренции.  Его пребывание при Флорентийском дворе хорошо задокументировано.  Судя по воспоминаниям современников, «стиль его жизни превосходил роскошью стиль жизни самого герцога. Под его командованием было 30,000 солдат, и однажды он чуть не добился мира, благодаря своему ораторскому искусству»[47].

Итак граф Оксфорд был очевидцем событий в то время, как:

- одиннадцатилетний Кристофер Марло посещал школу в Кентербери (столько же было Виллу Шаксперу);
- Фрэнсису Бэкону было 14, и он учился в Кембридже;
- Графу Дерби – 14, и он учился в Оксфорде;
- Графу Ратленду предстояло родиться через год.

Весну 1575 года граф Оксфорд провёл в Париже.  Французский двор праздновал в это время восхождение на престол нового короля Генриха III. Оксфорд проводил время в обществе французских господ, карикатурно представленных под псевдонимами в пьесе «Всё хорошо, что хорошо кончается».  Но не только в их обществе, а также вместе с главным героем пьесы Анри де Турноном, графом Руссильонским.  История сестры графа Элен де Турнон, которая так взволновала Шекспира, была описана мною раньше. Вместе с семейством де Турнон проживал ещё один важный прототип героя пьесы – советник короля, Дьюк де Ларошфуко.  В пьесе он замаскирован под именем Лафе. Имя Lafeu (Лафе) сконстуировано Шекспиром весьма простым способом из имени Ларошфуко:

LAroche FOUcauld = LAFEU. 

Когда граф Руссильонский находится в заблуждении, думая, что его жена Елена мертва, король даёт своё благословение на новую женитьбу графа на дочери Лафе, Мадлен:

«Вот по Елене погребальный звон.
Мир ей. Теперь шли свадебный подарок
Красавице Мадлен. Ты с ней сосватан».
(Пер. Михаила Донского)

К радости Бертрама, всех окружающих и зрителей пьесы, Елена оказывается живой и Бертраму не приходится жениться на Мадлен.  В действительности же Мадлен де Ларошфуко, дочь философа и советника короля, соединила свою судьбу с  графом Руссильонским в отеле де Гиз в Париже, 13 февраля 1583 года[48].  Эдвард де Вер лично знал всех этих людей, и скорее всего гостил в замке Турнон.

***

Примечания.
35. Looney, Том I, стр. 210-211.
36. “De Vere’s own account of his daughter’s conception, as reported by Her Majesty’s physician Richard Masters in a memorandum of March 7, 1575 (N.S.), was that “if [Anne] were with child it was not his.” См. Ward, стр. 114.
37. Steven W. May, The Elizabethan Courtier Poets, стр. 269.
38. Ogburn, “The Mysterious William Shakespeare,” стр. 575.
39. Looney, Том I, стр. 233-234.
40. Wright's "History of Essex," vol. 1, стр. 517.
41. Osborne.
42. Looney, Том I, стр. 233.
43. Anderson, “’Shakespeare’ by Another Name,” стр. 65-66.
44. Farina, стр. 77-80.
45. Nelson, стр.252, Ward, стр.117.
46. Holmes, стр. 5.
47. Holmes, стр. 7.
48. Holmes, стр. 9.


*********************************************************
<> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <>   
*********************************************************