Рио-Рита

Поклажа... Мудрагелісты багаж.
Баклажка с пивом. Скрыня баклажанов.
На мне – пижама. На жене – плюмаж.
А режиссёр... Пожалуй, Кулиджанов. *
Всё – как в кино. Не страшно умирать.
Без лишних слёз и блажи авантажа.
Магритта Зеркало. С Марьяновым – «Мираж».
Подделка Жизнь...
А то и вовсе –
Лажа.

8.07.2025
PS:
* На месте Кулиджанова мог оказаться и Параджанов (к чему и шло), но тогда пришлось бы пожертвовать «Не страшно умирать», и всё остальное выглядело бы несколько иначе.
В пользу Кулиджанова сыграло «л» в его прозвище (в созвучку к козырным «баклажанам»).
Вообще-то, тянуло откликнуться на стих Вали «Извечный путь...».
Вот он (с эпиграфом)

«И все должны мы неудержимо
Идти в последний смертный бой!»
(из песни времён Гражданской
войны «Красная Армия всех
сильней!»)
-----------------------------------------

Извечный путь сомнений и терзаний.
Мы смотрим в высь, а падаем на дно.
В плену коварства примитивных знаний
Не принимаем то, что нам дано.

Не важно – кем, ведь глубь и высь безбрежны,
Непостижима тайна бытия.
Жизнь – странный дар, слепая неизбежность,
В которой ты, а может быть и я,

Повинны в том, что верили наивно
В величие придуманных идей.
Знамёна рдели и звучали гимны.
Шли толпы оболваненных людей.

Но вечный бой был уготован сразу
Под лозунгом кровавым «Миру-мир!»,
А следом – «Смерть врагам!» И ум за разум
Зашёл, когда очередной вампир

Провозгласил себя царём и богом.
И все пошли безликою гурьбой
К зияющим вершинам по дорогам,
Что вновь ведут в последний смертный бой.

Но тут... Наложились своя блажь («баклажанная»), да мой перекид с Аллушкой (округ Рене Магритта).
В почту я ей (А. Л.) кинул и предыдущее (с мадам Рекамье), и (уже сегодня) такой «послеслов-предислов»:

Полистал (Рене М.)...
Его сюрреализм, конечно, поближе (если – на язык поэзии и – к символизму) к Малларме, чем к моему. Но... Всё одно – «собрат».
А там и Валя выставила («Извечный путь...»).
Если опять всё это переплести-перекликнуть, мог бы и из былого подтянуть

«Ассоциации»

И вечный бой… Я был когда-то Блоком.
Потом устал и
– в августе –
свалил.
Растаял в небе с дымкой-поволокой.
И вдруг воскрес в метаниях Дали.
В его несносных фобиях-причудах.
Играл ва-банк, раскачивал мосты.
Меня свои зачислили в «иуды».
А я опять наяривал в «христы».
Весь этот бред мне вскорости наскучил.
И «сюр», и сам замыленный Бретон.
Я – снова неприкаянный поручик.
Без Родины профуканной притом.
И снова мне мерещатся дуэли.
У Чёрной речки, на горе Машук.
Ах, да…
Я вспомнил и о Бэле.
И у неё прощение прошу.
(5.08.2016)

Отдав дань и Сан Санычу

… И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль...
Летит, летит степная кобылица
И мнёт ковыль...
И нет конца! Мелькают вёрсты, кручи...
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови...!

И – Иосифу Бродскому

Покой нам только снится.
И пусть ничто
не потревожит сны.
Седая ночь,
и дремлющие птицы
качаются от синей тишины.
И вечный бой.
Атаки на рассвете.
И пули,
разучившиеся петь,
кричали нам,
что есть еще Бессмертье…
… А мы хотели просто уцелеть.
Простите нас.
Мы до конца кипели,
и мир воспринимали,
как бруствер.
Сердца рвались,
метались и храпели,
как лошади,
попав под артобстрел.
…Скажите… там…
чтоб больше не будили.
Пускай ничто
не потревожит сны.
…Что из того,
что мы не победили,
что из того,
что не вернулись мы?..