Взятый доблестью город

Сердце сделало паузу, сохраняя на миг онемением,
Забывая прикрыть мне, входящему в город, глаза,
Где едва ли вспугнуть звон в кармане встревоженной мелочи,
Где едва ли узреть не спасавшие жизнь образа.

Я вхожу в городок, взятый давеча ратною доблестью,
Чтоб расставить окрест переставшие лгать зеркала,
Что покажут мне явь новых дней от помёток и до неба,
Где треть жизни моей безмятежно когда-то прошла.

И чем больше зеркал ставил я, ожидая правдивости,
Тем мутнее они отражали исчезнувший вид...
Ибо там, где цвело и росло, ничего кроме дикости
К зеркалам не пришло, словно сдвинул их внутренний гид.

Даже пепел белел, насмехаясь над рвущейся жаждою,
Рассмотреть в пустоте, облачённой в ликующий крах,
Детский локон, пчелу на цветке, днём вспугнутые жалюзи,
Словно мат здесь отверг навсегда упреждающий шах.

Так хотелось взлететь, сторонясь прогремевшей здесь удали,
Приютившей во всех уголках соляные столбы,
Так хотелось глазам запретить сцены здешнего ужаса,
Вспоминая о тех, кто с землёй этой строил свой быт.

Каждый шаг мой средь стен, а точнее, их жалким подобием
Возвращал зеркалам их извечное действие - лгать...
Я застыл в городке, взятом давеча ратною доблестью,
Где треть жизни моей повернула историю вспять.