опять школа

Учительница – по-видимому, истории – что-то рассказывает, а я,
как всегда, не подготовившись и не в теме, даже не заморачивюсь.
Потому что за спиной у учительницы на заглушающей окно ткани
весьма милый натюрмортик.
 
Все шумят. Да и неучи, похоже, не меньше меня, и я решаю,
что вполне уже могу просто подойти и рассмотреть картинку вблизи.
Безобразно нарисовано, на самом деле – что я и констатирую, а учительница
преспокойно соглашается.

Вернувшись на место, обнаруживаю на своей седушке гитару и на полу чехол от неё.
Уж не теракт ли! – сразу догадываюсь я, замечая и торопливо выскальзывающего из аудитории парня.
Устремляюсь следом, но – где же выход? В коридоре мне удивлённо указывают, как слепой на очевидное.
Но поиск мой всё же был слишком долог, и на улице меня догоняет-таки грохот и волна ожидаемого взрыва.
Лучше было бы остаться внутри – убеждаюсь я, получая в спину  увесистый кусок его смертоносной дряни.

Пусть и корчась от боли, я всё же на ногах и продолжаю ковылять прочь и подальше от здания.
Меня обгоняет мужчина. Прошу его помочь мне хотя бы избавиться от торчащего в спине неудобства.
Он откликается, но решает, что случай сложный, и, чтобы не навредить ещё, необходимо к врачу.
В окончательном омерзении от ситуации просто иду дальше и встречаю родителей.

Разумеется, сразу же ругань:
шляюсь чёрти где, чёрти с кем же и связываюсь,
маюсь чепухой, мню о себе ерунду и живу вообще непонятно зачем;
а надо бы замуж, и чтобы мужик был с квартирой, деньгами, связями...
– Я художница.
– Не выдумывай, дочь!
– Ты, мама, глупая и несчастная женщина, да ещё и сама этого не знаешь.
– Слышишь, что тебе доченька говорит?
Это уже батя, по обыкновению, скромненько так резонирует.
Иду  дальше. Даже осколок в спине как-то рассосался. Родители в меру – это неплохо.
Но всё-таки пусть уж где-нибудь там, позади, меж собой, и развивают свою дискуссию.
Им и самим так лучше, умнее и интереснее, да и правота их так гораздо неопровержимее.

А вровень со мною уже какой-то красавец – похож на актёра из балабановского кино –
та самая самая-главная-сволочь, что торгует людьми и убивает последних честных ментов.
Мой спор с родителями явно подслушан. А иначе – с чего бы эта его попытка затеять со мной
что-то вроде стихотворного диалога в духе Маяковского! Слышу то ли «грот», то ли «в рот»,
то ли «брод»... И заканчиваю, включаясь в игру: отъебись от меня урод...
Всё  и без того предельно гнусно и глупо, но он ещё и вдруг
отирает свою чем-то замазанную туфлю об мои кеды.

– Они же белые! – возмущаюсь я – К тому же, и слышал ведь, я – художница!
– А я поэт! – нагло объявляет он с нисколько не уступающим моему самомнением.
Тут мы хохочем: дескать, ну это-то, уж конечно же, всё меняет, – и
идём теперь рука об руку.