Наваждение

Не богат я на жизнь,
Но и Крива, да Лихо не видывал.
То по горочке вниз,
То по склону на верх крюк закидывал.
То летел очертясь
Мимо правды, да мимо усталости,
То сидел наклонясь
И молясь об отсрочки от старости.
Где-то был, где-то нет.
Задыхался от проклятой копоти,
Но и чистый рассвет
Грел, бывало, усталые косточки.
Вдруг закончился свет,
Прекратилось тепло и движение.
Сжалось время в момент,
Накатило как сон наваждение.
Ощетинился весь.
Кто-то липко схватился мне за ноги.
Притаившийся бес
Подобрался к моей тихой заводи.
"Отойди!" - я кричу,
"Убирайся ты, сгинь и не трожь меня!"
Вопли, стоны мечу,
Мир на пыль рассыпался, на крошки дня!
А за тонкой стеной,
Что зовётся реальностью, дол огня.
Притаилась там скорбь
И зовёт, тянет, рвёт, больно бъет меня.
Быстро взглядом веду
Сонмы стонов скорбящих по свету там.
Иступленно ору
А выходит, хреплю жалким шёпотом.
Это страшный итог
Для любого, здесь нет толерантности,
А у самых у ног
Вьется мерзкий клубок всякой гадости.
И кричу я чертям:
"Чтож ко мне вы толпой прицепилися?
Ничего не отдам!
Что б вы гнилью своей подавилися!"
И сознанье мое
Мне представило толк ли, картину ли,
Что кружит воронье
Надо мною и метит в грудину мне.
А в груди, глубоко,
За сторядною толщею жизненной,
Притаилось зерно,
Света чистого, глади невиданной.
И открылась мне суть,
В глубине у создания каждого
Есть чистейший сосуд,
Вот его скорбь с чертями и жаждут-то!
Не видали они
Света божьего, слова не слышали.
Голодали они,
Прячась в тЕни, толпясь закулисами.
И тянулись всегда
К человечьим хрусталикам истины,
Силой брали тогда,
Наслаждаясь божественной искрою.
Эта искра везде,
Это самое ценное знание.
И на искре в душе
Стойко держится все мироздание.
Все ушло навсегда
Как отлив отошло наваждение,
Проживаю года
В тишине и умиротворении.
Кто, упавший на дно,
Кто истерзан судьбой, даже проклятый,
Есть в нем свет все равно,
Пока скорбь не дотронется когтями.