За стеклянной стеной

День был ясен, как лезвие ножа, 
И тень скользила, будто призрак у алтаря. 
Меж нами — дверь, что стала гранью, 
Меж честью и трусостью, меж адом и раем. 
Я видел, как он крался, зверь из сна, 
Глотая свет её окна... 
Солнечный час стал ночью предательства, 
А я — лишь тень за стеклянной стеной. 

В пылу слепой, животной страсти 
Он рвал её душу на части. 
А я стоял, как мраморный исполин, 
Сквозь стену впитывая боль. 
Мои кости стали льдом, 
Дыхание — камнем в груди, 
Сердце молчало, как предатель, 
Выбравшее жизнь вместо чести. 

Он растоптал не тело —а нежность, 
Оставив лишь осколки боли. 
А я? Я мог бы стать щитом, 
Но выбрал быть призраком. 
Годы не смыли этот стыд — 
Он жжёт, как клеймо на коже. 
«Трус!» — эхо звучит в тишине, 
Превращая любовь в проклятие. 

Я разбил стеклянную стену — 
Осколки стали звёздами в ночи. 
Но за ней — лишь вакуум былых ран, 
Отражение того, кто я есть. 
Пустота шепчет: «Слишком поздно», 
Напоминая, что некоторые двери 
Не открываются дважды. 

Теперь я ношу эту стену в себе — 
Прозрачный саркофаг для двух мертвецов. 
Тени танцуют на ритме глухого сердца, 
Каждый вздох — эхо нашего падения. 
Но в глубине, сквозь пепел стыда, 
Мерцает слабая искра: 
Что если не для прощения, 
То для тихого примирения с собой.

По ночам я всё ещё просыпаюсь в холодном поту, 
В том мире, где я сделал шаг... 
Где мой крик разрывает тишину, 
Где я — не тень, а щит. 
Но утро всегда приходит одинаковым — 
Стеклянные осколки под кожей 
Напоминают: нельзя вернуть тот миг, 
Можно лишь сжечь его в стихах. 

Я пишу ей письмо чернилами из дыма, 
Слова тают, как снег на руке. 
«Прости» — звучит пусто, как колокол без звона, 
«Помни» — жестоко, как узник в цепи. 
Конверт становится урной для пепла, 
Почтовый ящик — чёрной дырой... 
Лучше пусть ветер унесёт эти строки 
Туда, где боли становятся звёздами. 

Я раскапываю наше прошлое, как древний город, 
Нахожу черепки улыбок, фрески взглядов. 
Но чем глубже — тем больше пепла, 
Тем яснее: мы были всего лишь мифом, 
Где я — не герой, а хранитель руин, 
Который боится даже теней собственных рук. 

Теперь я строю стены из тишины, 
Чтобы эхо того дня не выжгла душу дотла. 
Но иногда сквозь шум города 
Мне кажется, я слышу её плач... 
Или это просто воет ветер 
В башне из моего одиночества? 

Сегодня утром я увидел: 
В трещине на полу пророс цветок — 
Хрупкий, как наше «что если бы». 
Я не стал его срывать. 
Пусть живёт на руинах, 
Пока не пойму: 
Где найти искупление — не в прощении, 
А в том, чтобы дать свету расти даже здесь. 


Примечание:
Мысли относящему к одному фильму о войне
О ее зверских паводках и что творит оно с людми...