***

Пока мир смакует чужие падения, мы вкушаем свои. Не для осуждения, а для наслаждения.

Их крики — лишь приглушённый шум за тонкой стеной. Единственный звук, что имеет значение здесь — это сдавленный стон, жаркое дыхание у самого уха, и влажный шёпот, в котором тонут все грехи разом.

Наши преступления пишутся не на бумаге, а на коже. Взглядом, что запретно скользит по линии бедра. Прикосновением, что знает больше, чем дозволено. Вздохом, который разрывает тишину и все их праведные правила.

Мы не оправдываемся. Мы — исследуем. Каждый твой нерв — это новая заповедь, которую я жажду нарушить. Каждая дрожь — это молчаливое признание в соучастии.

Пусть они ищут грязь на чужих руках. Наши руки заняты. Они познают географию тел, о которой не кричат, а говорят шёпотом, в полумраке, растворяясь друг в друге.

Это наш частный ад. Наш личный рай. Наш совершенный, сладкий грех. И мы не собираемся просить прощения.