Смерть Бога

Смерть Бога

Пронёсся ветерок над пустотой,
За ним как гром, кометою крутой
Раздалось Слово. Быть началом дней
Ему Творцом назначено теперь.
С всей нежностью, отцовскою любовью
Поставил Он у Смерти изголовья
Границу действий — имя «Жизнь» для ней,
Подарок для деревьев и зверей.
Морям и рекам — резвой жить волною,
Лесам и рощам — пышною листвою,
В снегах — вершинам гор и полюсам,
В песках — пустыням, по Его словам.
Но люди были всех ему милее —
Он сделал их не просто всех живее,
А запечатал в каждом образ Свой:
По выбору им жить своей судьбой.

И было судьбоносное решенье:
Совершено людьми грехопаденье.
Закон гласил: стирается черта,
Заместо жизни — смерть и пустота.
Однако мир был так Творцом возлюблен,
Что с чувством, словно надвое разрублен,
Он Сына Своего отдал на смерть,
Чтоб сохранить людей, зверей и твердь.
Так бился Он, и плакал, и скорбел,
И больно было так, что он запел:

«Бессилен Я, хотя и Всемогущий,
В безвестьи Я, хоть глаз Мой вездесущий.
Мне Сыну страсть как хочется помочь,
Но просьба гонит эту помощь прочь…»

С земли на небе слышались слова:
«Да будет всё по воле против зла…»

Кололи Сына лезвием и словом —
Отец от боли падал у Престола.
В венце терновом крест несло дитя —
Плечо Отца крест мерит на себя.
Прибитого, висевшего под жаром
Он ощущал умноженным пожаром.
Но сделать ничего, никак не мог:
По воле-просьбе поступает Бог.
А вот когда услышал Он: «Свершилось»,
Всё в мире для Него остановилось.
И думал Сам, что Смерть Его взяла…
Но брезжил путь впредь людям ото зла:
Самою смертью Смерть чрез Жизнь поправ,
Сын во Вселенной разом доказал:
Небезнадёжны мир и Человек,
Но им решать, каким их будет век…

Проносятся отрезки временные,
Теряются заветы племенные,
Одни идут указанным путём,
Другие позабыли обо всём.
Но Он привык к молитвам при невере
И к обвинению в недобром деле.
Но устоять не смог пред тем никак,
Когда поставлен был последний знак:
Однажды в человеческое сердце
Была открыта пакостная дверца,
И сказано Ему, хоть меркнет свет:
«Ведь Дьявол есть, тебя же — Бога — нет!»
Его резнуло вдоль и поперёк,
И начал тлеть он словно уголёк.
За несколько мгновений потускнел —
И разом этот мир осиротел…
И Дух носился в холоде и мраке,
Не находя в дворце, в селе, в бараке
Зерно благословенного тепла —
Граница стёрта. В мире — царство зла.
Денница потирал свои ладони:
Наложено заклятье против воли.
Так не было ни Сына, ни Отца…
Вселенная осталась без Творца?..

Но раз, летев над речкою-смолою,
Дух ощутил объятый теплотою
Спасительный очаг огня добра,
Не купленный за вёдра серебра.
Он был такой, что еле уловимый,
Но дорогой, родной, живой, любимый.
И стало ясно: он был под мостом —
Молился Человек с живым лицом!
Не видно масок, как у остальных,
Гордыни, зависти и ругани других.
Он только об одном шептал: «Прости
Нас всех и радость в мир впусти…»
Прохожие смеялись, говорив:
«Ты дурень: бога нет, а Дьявол жив».
Он отвечал им: «Бойтесь слов своих:
Да, Дьявол есть, но Бог — живей живых».

Послышался щелчок когтистых пальцев,
И вместо городов, дворцов, канальцев
Встал чащей плющевой, колючий лес,
Царапав захмуревший свод небес.
И через непроглядные колючки
Дух увидал ещё четыре штучки
Огней тепла. Он бросился туда,
Где чудо — среди грязи чистота.
«Идём скорей, скорей!» — там молвил муж.
«Останемся», — ответ хладнее стуж.
За молнией кричала всем жена:
«Поверьте наконец-то все в себя!»
Но главная победа зла — сковать людей,
Что Бога нет, а Дьявол всех сильней,
И, обвиняя всех и вся вокруг,
К погибели готовится их круг.

Из-за стволов деревьев и плюща,
Из-за смертельно-чёрного плаща
Послышался игривый детский смех:
Брат и сестра бежали вдаль от всех.
И не боялись тьму и Смерть они:
Игра горела между и внутри.
И это было безусловно  всё:
И радость, и потёртое бельё.
И мальчик крикнул всем назад: «За мной!»
Родители — за ним и за сестрой.
И вспыхнули ещё огни во мгле
Да потянулись с ними по тропе.
А позади — два глаза полнил страх:
Все планы зла терпели нынче крах…

Так вышли люди из чащобы сей,
Пылая теплотой сердец-огней,
На берегу стояли, видят: гладь,
И не смола — всё в зеркале видать.
И подошла жена омыть лицо,
Как видит отражение своё:
И волос русый, брови, и ресницы,
И губы-ягодки, и легкую десницу,
И нежность всю, и жажду доброты,
И фразу на устах: «Всё сможешь ты!»
Но зеркало воды соврало бы,
Не отразив всю прелесть красоты,
Коль подле женщины не шелестел б камыш,
Без кроны древ, милее всяких крыш,
Без прожужжавшей труженки-пчелы,
Без облаков, отмывшихся от тьмы…

Как посмотрели люди в эту гладь,
Так их сердца все стали испускать
По искре безобидного огня,
И каждый молвил: «Верю! Верю я!»
И искры воедино собрались,
И Дух понесся радостнее ввысь.
Так в этот мир вернулся снова Бог,
Чрез Сына посылая всем свой слог:
«А не утрачен был тогда Творец,
И Дух Святой, и Сын, и Бог-Отец
На самом деле жили глубже в вас —
В себя поверив, воскресили Нас!
Я заповедь когда-то ту давал:
Любви довольно к ближним будет вам.
Но словом то продолжите своим:
«Любимый Богом, будь собой любим!»

Для Смерти вновь черта проведена —
Во имя Жизни Смерть побеждена.
И Бог силён в творениях Своих,
Поступками людей — живей живых!