Предательство

       Маленький, плотно сжатый комочек, похожий на грецкий орех. Одеяло не поможет – знобит изнутри, там, куда уже не проникает никакое тепло. И всё же створки стягиваются в наивной надежде защитить, спрятать то, что не стоило оставлять открытым – сердце. Пересохшие глаза не узнают пространства. И даже не из горла, а прямо из сердцевины грецкого ореха вырывается хрип: «За что?» Услужливые гномики памяти открывают чулан за чуланом и беспомощно разводят крошечными ручками - в их шкатулках ничего, кроме света.

       А предательство, между тем, растекается по животу кипящим маслом. Грудь пузырится, обожженная молчаливым криком. Предательство похоже на харакири. Известие о нём приходит в одиночестве. И скручиваясь в агонии, самурай мечтает о помощи – о последнем смертельном ударе, что прекратит его страдания. Дотянуть до утра желания нет. Утро не принесет облегчения, не заставит дышать.

       Предательство похоже на пулю в живот во время дуэли: исход очевиден, но она не отпустит так сразу. Она заставит считать бесполезные минуты в холоде, в темноте, с нестерпимой болью, сжигающей всё изнутри. И потому орех, завернутый в одеяло, раскачивается неваляшкой, силясь заплакать. Но лишь разрывает волдыри на обожженных маслом веках. Только язык, кажется, живущий своей жизнью, шлёпает и шлёпает, как лягушка по лужам: «За что? За что? За что?»

___________ май 2022г