Листья падали. Эпилог

Любая история когда-нибудь подходит к концу. И жалко с этой историей расставаться. Хорошо, когда история эта со счастливым концом...
Конец этой истории, кажется, счастливый. Хотя и немного грустный.
Был один из прекрасных июньских дней, небо было ясно-голубым, солнце жарило что есть сил; и невидимый забияка-ветер разносил повсюду смех, плач, гам, крики и визги - выпускался «одиннадцатый а». Много было песней, танцев - у всех было ощущение, что этих песен хватило бы на год. Никогда ещё классу не было так весело и так грустно, так свободно и так страшно отпускать школу, прощаться с ней навсегда, не иметь больше возможности вернуться в её стены в качестве ученика, а не выпускника. Столько было не только хорошего, но и дурного, несправедливого, даже чудовищного в этом небольшом беленьком здании в три этажа, как приятно было прогуливать уроки, воображая, как все остальные одноклассники горбятся за партой... и всё-таки для ребят это были чудесные годы. А теперь всего-навсего маленькая, ничем не примечательная книжечка каждого из них возвещала о том, что он свободен, ступай себе на все четыре стороны...
Глеб обратил внимание на то, что у Али аттестат красный. Весь выпускной она разговаривала с Иркой - хвалила её за то, что та набрала вес и уже не выглядела анорексичкой, но по наставлению врача ещё продолжала терапию.
-Ты такая умница, - сказала Аля. - Я горжусь тобой.
-А я - тобой, - сказала Ирка. - Только такой ангел, как ты, после того, что я тебе сделала, мог меня не только простить, но и ринуться мне помогать.
К Але на выпускной пришли родители и Тома - та самая Тома, с которой началась вся эта история. Правда, Ваня издалека не узнал в ней ту самую мучительницу Нептуна, а близко к Але не подходил. Но он был рад тому, что с Глебом она счастлива: Глеб был в силах дать то, что может дать далеко не каждый - любовь и верность.Недавно он извинился перед Глебом - за фингал, который подарил ему - и Глеб его простил.
К Ване на выпускной пришли не только родители, но и Даня. До своего побега Даня учился в этой же школе, но никто из учителей его не узнал. Некоторые из учителей - особенно Нина Викторовна - обрадовалась возвращению блудного сына: они хорошо помнили, как Даня исчез из города, как искали его не только родители, но и учителя, и одноклассники. Некоторые учителя, в свою очередь, забыли о нём вовсе - впрочем, таких было всего два, учитель физики и трудовик, который имел рыбью память. Остальные восторженно приветствовали его возвращение, хотя и не узнали его, пока он не представился сам.
Директор произнёс торжественную речь, сказав, что перед  выпускниками открываются теперь новые, удивительные горизонты. Трудно сказать подобные речи без штампов, но иногда понимаешь, что суть не в столько  словах, сколько в искренности, с которой они произнесены.
Уж в чём-в чём, а в неискренности директора было никак нельзя заподозрить, его речь была очень волнительна, но в то же время воодушевляла и успокаивала, она шла от чистого сердца, а потому находила свой отклик в юных сердцах бывших школьников.
-А ведь совсем недавно здесь, на этом школьном дворе, семилетним мальчиком я пришёл на свой Первый звонок. Теперь выпускаетесь вы, а глядишь, лет через десять, уже ваши дети станут у нас учиться. Простите мне, ребята, мою грубость, но дам вам маленький, но дельный совет. Ни за что не просрите своё время! Никакими усилиями его не воротишь назад. - Ребята дружно зааплодировали.
В самый разгар выпускного ко Глебу подошла Инна Васильевна, учительница музыки.
-Голос у тебя потрясающий, - сказала она. - Надеюсь, в Гнесинку планируешь?
-В этом направлении, - кивнул Глеб.
-Молодец! Надеюсь, скоро по телевизору тебя увидим?
-Для того, чтобы пробиться на телевидение, нужны огромные деньги. Приходите лучше в театр и на концерты.
-Что ж, придём. Знаешь, Глеб, я вот тоже хотела стать известной певицей. А как-то не сложилось, стала в школе преподавать. Ну да каждому своё, как говорится. Ведь, если подумать, глупо завидовать. Никто не виноват, что мир так устроен: одни поют, другие слушают. И тоже поют вместе с ними, правда, по ту сторону рампы. Но разве есть большая разница, по какую сторону рампы петь? Главное, что хочется петь, и все поют. Так?
-Конечно, - согласился Глеб, не до конца вникнув в сумбурные мысли учительницы. Ему было приятно уже то, что она извинилась перед ним, а иначе, как просьбой извинить, он этот жест назвать не мог.
День переходил в вечер, петь и танцевать все устали, выдохлись, но никто не хотел уходить домой. Несколько парней из класса решили сыграть в баскетбол, а девочки на цветах ромашек гадали, поступят они в вуз мечты или нет. И Бог его знает, почему они так наивно верили в то, что ромашки говорят правду.
А парни рубились в баскетбол, забыв и о школе, и об экзаменах, и о вузах - перед ними стояли сейчас другие задачи. Глеб и Вова тоже участвовали: в баскетбол они играли мастерски. В конце концов, команда, в составе которой были они, разгромила соперника. Спорить никто не стал: судьёй матча был директор.
И всем ребятам - кому ясно, кому не очень - виделось, как что-то манит и зовёт их в далёкую неведомую даль. И неясно, трудной она окажется или нет, но встретит она ясным рассветом - и за это ей можно будет простить многое.
На улицах стемнело, ребята потихоньку начали расходиться, прощаясь с директором, с завучем, с учителями, друг с другом.
Звёздные гроздья, налившись белым соком, заполонили небо. Молчаливо падали на землю молодые июньские листья. Сотней маленьких солнц горели уличные фонари, в траве мирно стрекотали кузнечики. Бесшумно играла музыка.